Дворцовые тайны. Соперница королевы

Король повернулся ко мне, и я торопливо вытерла глаза еще раз, чтобы он не увидел моих слез. Перед тем как взять меня под руку, он обернулся к сестрам Вигмор и, смеясь, произнес:

— Прощайте, красавицы! Жаль, что не познакомился с вами до того, как решил жениться на мисс Сеймур!

Девушки захихикали, король расхохотался, а я, как могла, попыталась принять участие в общем веселье. «Он хотел только польстить сестрам Вигмор, он не собирался унизить меня, — сказала я себе, — не стоит волноваться на пустом месте».

Но укол ревности и досады я все равно почувствовала. Глубоко в душе я знала, что мой будущий муж говорил серьезно: сегодня, в вечер перед нашей свадьбой, он вдруг пожалел, что попал в мою золотую сеть, и пожелал разорвать сковывавшие его драгоценные нити.

Глава 23

Мы сочетались браком рано утром в моих личных покоях в Уайтхолле. Церемония проводилась в частном порядке и только в присутствии избранных. Был месяц май, и стены небольшого зала были щедро украшены цветущими ветвями, высокие вазы полны цветов, источавших нежные ароматы. Генрих принес мне венок из цветков персикового дерева, который я вплела в волосы. В тот день они были распущены и волной падали мне на спину до пояса, как больше всего нравилось королю.

Мой свадебный наряд вызвал, как я и ожидала, восхищение собравшихся. Наши немногочисленные гости очень лестно отозвались о моей внешности, однако, уверена, будь на моем месте Мэдж Шелтон, их комплименты носили бы более цветистый характер.

— Милая моя девочка! — сказал мой супруг, целуя меня в щеку. — Теперь, когда мы — одно целое, самое время задуматься о большой семье.

В последний момент перед церемонией возникла непредвиденная трудность: я и король оказались кровными родственниками. Королевский герольдмейстер обнаружил, что мы — брат и сестра в третьем колене [85] . Если бы Англия все еще находилась под властью Рима, мы должны были бы получить особое разрешение от Папы, но теперь Генрих легко отмел это препятствие, сочтя его ничтожным.

85

На самом деле родство Джейн Сеймур и Генриха VIII гораздо более отдаленное: оба праправнуки Эдуарда III Плантагенета, т. е. брат и сестра в четвертом колене.

Я сама, как невеста, выбрала себе подружек на церемонию: ими должны были стать две мои придворные дамы: Бриджит Уингфилд и Энн Кейвкант, а также — с дозволения короля — моя бывшая невестка Кэтрин Филлол-Сеймур. Как оказалось, присутствовать на бракосочетании смогла только Бриджит. Она добросовестно выполнила все, что от нее требовалось, с приличествующей случаю улыбкой на своем очаровательном лисьем личике, но без восторга и искренней радости. Энн Кейвкант была слишком больна — опухоль у нее в боку выросла еще больше и, казалось, вытягивала из нее все ее силы. Что же касается Кэт, то в ответ на мое приглашение она написала, что не может приехать на свадьбу, но была бы очень признательна, если я смогу в ближайшее время принять ее. Я согласилась не раздумывая.

Когда Кэт прибыла ко двору, я была поражена переменами в ее внешности. Она была одета как послушница. Оказалось, что она готовится принять постриг и стать одной из монахинь в обители Святой Агнессы.

Кэт опустилась передо мной на колени, но я тут же подняла ее и крепко обняла:

— Кэт, моя дорогая Кэт! Позволь получше рассмотреть тебя. Я всегда считала, что ты рано или поздно станешь монахиней. Пусть Господь сопутствует тебе на этом поприще!

Кэт поцеловала меня и пожелала счастья.

— Наша настоятельница разрешила мне ненадолго оставить обитель, чтобы встретиться с тобой, Джейн, — сказала она, когда мы сели. — Взываю к твоему благочестию и милосердию.

Кэт замолчала, и я сделала ей знак, чтобы она продолжала.

— Мы узнали, что король собирается закрыть наш монастырь и продать наше имущество, — промолвила Кэт. — Он считает, что ему удастся получить от этой сделки хорошие деньги, потому что наша святая сестра Елизавета, известная как Кентская Монахиня, жила среди нас и творила в этих стенах свои чудеса. Наш монастырь — место особое, исполненное святости и благодати, оно не должно попасть в руки светского владетеля. Оно не должно быть осквернено. Мы особо чтим одну из реликвий, связанных со святой Елизаветой. С ее помощью не раз совершались чудеса, до сих пор она исцеляет болящих и помогает страждущим, хотя нашей сестры больше нет с нами. Мы верим, что часть чудесной силы святой Елизаветы перешла на нее, и если реликвию перенести в другое место, эта сила может иссякнуть.

— Возможно, новый владелец обители будет чтить реликвию не меньше вашего, — заметила я, в глубине души не слишком убежденная в собственных словах.

— Если бы только мы могли быть в этом уверены, — ответила Кэт. — Если бы нам — сестрам и послушницам — было позволено остаться в обители и выполнять то, к чему мы призваны. Взываю к тебе, Кэт, ибо король любит тебя! Убеди его оставить нам наш дом, и мы по-прежнему будем держать его открытым для страждущих и нуждающихся. Иначе наша обитель разделит печальную участь многих английских монастырей и храмов.

Просьба Кэт затронула особую струну в моем сердце, хотя я, истинная дочь нашей новой церкви, и не поддерживаю католических обрядов. Однако я с благоговением отношусь к чудесам, творимым в святых местах.

Я прекрасно знала о том, что мой супруг приказал разрушить многие дома господни, что все больше монастырей переходит в частные руки и превращается в поместья, а то и вовсе сравнивается с землей.

Нед растолковал мне, какие неисчислимые выгоды приносит королевской казне продажа бывших церковных земель. «Клерки казначейства даже назвали поступления от таких продаж денежками монахов», — добавил Нед с улыбкой.

Мой брат сам неплохо нажился, когда король передал ему несколько бывших монастырей, окруженных тысячами акров плодородных земель. После моего замужества Нед не только стал богаче, но и получил титул виконта Бичема. Он не выставлял напоказ свое новое высокое звание, но я знала, что он гордится им. К чести Неда, мой брат сдержал обещание и ввел своего сына Генри в семью. Со временем, надеялась я, поместья, титулы и деньги Сеймуров, включая и «денежки монахов», перейдут к моему племяннику.

Хотя просьба Кэт и бедственное положение монастырей в нашей стране волновали меня, должна признаться, что я сама получила кое-какие блага от перехода церковных земель в королевскую казну. После свадьбы король даровал мне более сотни поместий и пять замков с лесными угодьями. Среди моих владений было немало бывших монастырских наделов и зданий. Размеры этого щедрого дара я сперва даже не в силах была представить себе, но с течением времени осознала, что теперь я — богатая женщина. Тем с большим удовольствием давала я своим альмонариям [86] поручения на раздачу щедрой милостыни и других благ.

86

Альмонарий — здесь: лицо, состоящее при особе королевской крови и отвечающее за раздачу милостыни, ответы на прошения, жалованья королевских привилегий и милостей.

Нищие, ежеутрене и ежевечерне собиравшиеся у дворцовых ворот, лондонские бедняки, приходившие во двор собора Святого Петра, разорившиеся крестьяне из деревень, окружавших столицу, — все они сходились в ожидании щедрот «доброй королевы Джейн», как они теперь называли меня. У меня сердце радовалось от того, что я хоть как-то могу помочь им справиться с жестокой нуждой.

И в то же время я знала, что большую часть пожалованного мне королем состояния составляют «денежки монахов», и глубоко сожалела об этом. Теперь же, когда я узнала от Кэт, что обитель Святой Анны будет обращена в доход казне и, скорее всего, разрушена, как и другие наши монастыри, я испытала глубокую скорбь.

— Дорогая Кэт, я сделаю все, что смогу, — заверила я свою бывшую невестку.

Однако это обещание я давала с тяжелым сердцем. Я слишком хорошо изучила своего супруга, чтобы не сомневаться: для него обитель Святой Агнессы была очередным монастырем, который надлежало закрыть и продать тому, кто даст за него больше денег, дабы еще больше умножить поступления в государственную казну.

Сейчас Генрих предвкушал наше летнее путешествие — он хотел посетить как можно больше мест, знаменитых своей охотой, ибо это времяпрепровождение было любимым у короля в летний сезон. В то же время он уверил меня, что далеко мы не поедем, ибо я не должна утомляться, когда настанет мой срок понести. Король с нетерпением ждал, когда я обрадую его вестью о том, что наконец в тягости. Излишне говорить, что я всем сердцем стремилась к тому же. Как же мне хотелось дать Генриху сына, а еще лучше двух сыновей или даже больше, если на то будет воля Господа. В самые первые недели после нашей свадьбы любые сомнения относительно мужской силы короля, которые в свое время усиленно подогревались Анной, развеялись. На моем ложе Генрих не ведал усталости и вполне справлялся со своими обязанностями супруга, то есть, если пользоваться его собственным выражением, он во всеоружии прибыл на турнир любви и вышел победителем.