Дворяне 2

По инициативе Сидорова в Данилове в первые дни его деятельности, провели перепись населения, и отдельно пересчитали всех купцов и прочих зажиточных граждан. А в сентябре он организовал выдачу новых удостоверений (с фотографией) всем Даниловским военным, охранникам, работникам милиции, и служащим.

Когда с утра, в здание земской и городской управы пришёл фотограф, чтобы делать снимки на документы, Сергей Сержпинский собирался идти домой после дежурства. Вместе с фотографом пришли начальник чрезвычайной комиссии Сидоров и Сергей Воденков. Они ходили по зданию управы и объявляли всем служащим, что надо идти фотографироваться в «приёмную» председателя исполкома.

Сергей туда тоже пришёл и стал дожидаться своей очереди. Начальник чека выглядел обычным молодым человеком. Чтобы казаться постарше он начал отращивать усы и бородку. Но всё равно было видно и чувствовалось по голосу, что он довольно молод. Солидности ему придавал костюм с галстуком, а из-под растёгнутого пиджака выглядывала кобура с пистолетом. Люди стали его спрашивать:

– Правда, что Ленина ранили?

–Да, его ранила женщина по заданию эсеров и его скоро вылечат, – кратко ответил Сидоров. – Кто хочет послушать лекцию о положении в стране, приходите к десяти часам в зал для совещаний.

Сержпинский решил прийти на лекцию. Он, как и большинство Даниловцев, ощущал информационный голод. Газеты привозили не регулярно и порой с опозданием на неделю. В городе ходили слухи, что Россия разделилась на несколько отдельных государств и, что скоро Москву и всю центральную часть страны займут войска Англии, Франции и Америки. Сергей не понимал, чем это грозит для него и его семье. Ему, казалось, что всё будет хорошо, как бы не сложилась обстановка в стране, и ему было безразлично, чья власть установится – красных, белых или придёт Антанта. Но всё же, хотелось узнать правду.

До начала лекции ещё было много времени, и Сергей пошёл домой, чтобы позавтракать. Мать находилась дома одна, Павлик и Глеб ушли в школу. Павлик начал новый учебный год в седьмом классе, а Глеб пошёл в первый класс. Помог устроить Глеба в школу Володя Шишерин.

Узнав от сына, что в исполкоме будет лекция о положении в стране, Евпраксия решила тоже сходить послушать. В отличие от сына, ей было не безразлично, чья власть установится в стране. Ей хотелось, чтобы опять к власти пришёл царь. Пусть не Николай, а кто-нибудь другой из семьи Романовых.

На лекцию Сержпинские пошли вдвоём. Комната, где проводились совещания, вмещала не более тридцати человек, а собралось слушателей в два раза больше. Многим пришлось слушать стоя, так как сидячих мест не хватало. Сидоров принёс несколько газет и ученическую тетрадку с записями. Начал он со слов о том, что ему уже доводилось быть агитатором в Рыбинске, но долго говорить он не собирается, нет времени.

«В первую очередь всех интересует здоровье Ленина, – говорил Сидоров, – его жизнь вне опасности. Лучшие врачи находятся возле вождя пролетариата. Его в Москве ранила эсерка Фанни Каплан. В этот же день, тридцатого августа, убит председатель Петроградской ЧК Урицкий студентом-эсером Канегиссером. Советская власть заявляет, что на "белый террор" ответит "красным террором". Каплан и тот студент пойманы и будут расстреляны. Кроме них по всей стране идут аресты эсеров. Народный комиссар внутренних дел Петровский издал приказ о взятии в заложники части буржуазии и контрреволюционных элементов. Принято решение начать красный террор в ответ на белый террор. В этом приказе так же написано: «Чрезвычайные комиссии должны принять меры к выяснению и аресту всех лиц, скрывающихся под чужими именами и фамилиями, с безусловным расстрелом всех замешанных в белогвардейской работе. Тыл наших армий должен быть, наконец, окончательно очищен от всякой белогвардейщины, и подлых заговорщиков против власти рабочего класса и беднейшего крестьянства. Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового террора».

– Надеюсь, товарищи на вашу поддержку, – сказал в заключение своей лекции Сидоров. – Как видите, у меня предстоит тяжёлая работа по выявлению врагов революции».

Сидоров закончил говорить и осмотрел присутствующих:

– Какие будут вопросы, товарищи?

– Где сейчас Николай второй и его семья?

– Их место ссылки засекречено и мне не известно.

– Говорят, что англичане и Французы заняли Вологду. Правда это или врут? – спросил один из служащих.

– Это не правда, – ответил Сидоров, – тех, кто распространяет подобные слухи, будем арестовывать и расстреливать.

После такого предупреждения вопросы больше никто не задавал. В завершение разговора, председатель исполкома Попёнков, сделал объявление:

– Товарищи, принято постановление Советского правительства о национализации жилых домов в городах. Так, что теперь платить за квартиру не надо, если вы снимаете жильё у хозяина. Кроме того будут уплотняться большие квартиры. В них будем вселять других жильцов, которым негде жить.

После окончания лекции, Сержпинские вышли на улицу.

– Хоть одна новость хорошая, – сказала Евпраксия сыну. – У меня как раз деньги закончились, и платить Дерюгиным за квартиру не чем.

Кроме Сержпинских, Дерюгины давали приют ещё двум семьям. Но с них они брали денег меньше. Так получилось, что Евпраксия с самого начала платила им за квартиру серебряными монетами, которые теперь закончились. А когда она предложила хозяйке царские бумажные купюры, та была очень не довольна.

Глава 2

События в деревне Гарь

Первого сентября 1918 года, Семён Александрович Верещагин, завершив лечение в Ярославской больнице, направился домой. До Данилова он доехал самостоятельно на поезде, не смотря на то, что был ещё слаб. Из Данилова до деревни его повёз сын Александр на лошади, запряжённой в коляску. Во время пути, Саша рассказал отцу о неприятных событиях, произошедших в его отсутствие. Пока он лежал в больнице, ничего плохого больному рассказывать было нельзя. Теперь он всё равно узнает, и Александр решил заранее подготовить отца.

А рассказать пришлось вот что:

После ареста Семёна Александровича, в барский дом вселилась многодетная семья Калачёвых по решению местного комитета крестьянской бедноты. Жить они стали в четырёх комнатах в левой части дома, на первом этаже. Все Верещагины, конечно, были не довольны, а Пётр особенно. У него был пистолет, который ему дал отец для самозащиты, и он подстерёг на лесной дороге Василия Калачёва. Василий ехал на лошади не один, а с напарником. Василия Петя застрелил, а второго мужика не тронул, и припугнул, чтобы тот молчал. Теперь Петя на всякий случай скрывается в лесу вместе с дезертирами, опасаясь, что свидетель может его выдать. Ещё неприятная новость – урожай зерновых убран только на половину, и убирать его теперь некому.

Семён Александрович сильно не расстроился, он рад был, что сам остался жив после всего пережитого.

«Ну и что, – рассуждал он – у Калачёвых теперь одни девчонки. Отец от пьянства умер, Василия тоже нет, а девчонки пусть живут. Старшие, наверное, помогут нам по хозяйству. А Петра я уговорю уехать в Петроград, там его никто не найдёт, в большом городе легче затеряться».

Приехав в Гарь, отец с сыном Александром, первым делом распрягли лошадь и поставили её в конюшню, дали ей воды и овса. Конь Горбунок уже стоял в своём стойле и радостно смотрел на хозяина. Семён Александрович погладил его по гриве, и Горбунок радостно заржал.

– Вот, ведь, скотина, а всё понимает, соскучился, – сказал он, обращаясь к сыну.

– Ладно, папа, пообщался с конём и хватит, надо в дом идти, – сказал Саша, – тебе пора отдыхать с дороги.

Когда отец с сыном вошли в дом, входная дверь была открыта нараспашку. Навстречу им выбежали из коридора две девочки лет черырёх и пяти. Они были полураздеты и босиком. Везде валялся на полу мусор. Услышав мужские голоса, со второго этажа, по лестнице спускались служанка Матрёна, дочери Мария, Катя и другие обитатели этого дома. Они радостно встречали Семёна Александровича и Сашу.