Дворяне 2

Семён Александрович, пока шёл к дому, обдумывал, кого привлечь к уборке овощей в погреб, нужен ещё человек, чтобы колоть дрова для отопления печей. Людей на все работы не хватало, а нанять человека со стороны нельзя, запишут в кулаки. Начинало светать, всё небо затянули облака, наступило пасмурное, осеннее утро. С севера подул сырой ветерок, а на лицо упали мелкие капельки дождя.

Войдя в дом, Верещагин в прихожей увидел двух бородатых мужиков, разговаривающих с сыном Сашей. Один из них, Лукьянов Кирюша, был здешний, а второго он не знал. Лукьянова выбрали жители деревни депутатом в Бабаевский волостной Совет. Гости поздоровались и объяснили, что им поручили провести учёт урожая и наличие скотины у всех крестьян. Семён Александрович до сих пор числился старостой деревни, хотя много раз отказывался от этой общественной должности. Незнакомый человек представился членом исполкома Бабаевского волостного Совета. Звали его Прохор.

– Вы должны вместе с нами участвовать в описи у крестьян, зерна, скотины и прочего урожая, – сказал он.

– Я не могу, – отказался Верещагин, – пусть вместо меня Саша поработает.

Александр объяснил незнакомцу, что у Семёна Александровича больное сердце и нервничать ему нельзя – это мероприятие крестьяне встретят очень не дружелюбно. Верещагины пригласили гостей с ними позавтракать и проводили в столовую. Там уже вкусно пахло медовой манной кашей, а дочь Мария с Дуней Калачёвой хлопотали на кухне. Девочки-подростки принимали из раздаточного окна тарелки с кашей и ставили их на столы. Прохор поинтересовался:

– Кто эти девочки, ваши дети? Что-то на вас не похожи.

Их неряшливый вид не соответствовал интеллигентным хозяевам дома, и не заметить такое было не возможно. Дети ходили босиком, а младшие девочки без штанов, полуголые. Семён Александрович объяснил:

– Эту многодетную семью Калачёвых к нам подселили по решению комитета бедноты.

Прохор с удивлением посмотрел на него:

– И они питаются вместе с вами?

– Да, у них ничего нет, и дом развалился.

После этого Семён Александрович указал гостям на тарелки с кашей и предложил:

– Кушайте, товарищи дорогие, не стесняйтесь. Каши всем хватит.

Он говорил с одышкой, а на бледном лице выступил пот. Сын заметил это и забеспокоился:

– Что с тобой, папа? Тебе плохо?

– Да ничего страшного, терпимо.

Прохор с ухмылкой спросил:

– Отчего у вас сердце больное, может от пьянства? Мой сосед много пил и тоже теперь еле дышит.

Сын Саша хотел объяснить причину болезни отца, но Лукьянов перебил его и сам кратко рассказал, как бывшего помещика Верещагина чуть не расстреляли в Ярославской тюрьме. Уже вся деревня Гарь знала эту историю. На Прохора рассказ о расстрелах произвел большое впечатление.

Когда завтрак закончился, он встал и, поблагодарив хозяина, сказал:

– Ну, пожалуй, пора ваше добро пересчитывать. Начнём?

Александр стал убеждать Прохора, чтобы он не всё записывал, а позволил утаить часть зерна и овощей. Он сослался на то, что в их доме много детей и их тоже надо кормить, как и городских. Чем деревенские дети хуже городских детей? Если у них всё отберут, то начнётся голод. Удалось, в конце концов, договориться и решили, что у остальных крестьян они тоже утаят часть урожая, ведь и без налогов зерна едва хватало до нового урожая, а теперь придётся очень сильно экономить. По решению Советской власти половину выращенной сельскохозяйственной продукции крестьяне должны добровольно сдать государству почти безвозмездно, власти платили только керенками. А если не выполнят предписания, то отряд продразвёрстки отберёт почти всё.

В середине дня приехал в деревню почтальон и вручил Семёну Александровичу два письма из Петрограда: одно от Павли, а другое от Ольги Трубецкой.

Первым он раскрыл конверт от Павли. Она писала: «… Одна беда не приходит. В нашем доме организовали домовый комитет, который отобрал у нас всю мебель. Альбомы с семейными фотографиями и то отобрали. Увидели там снимки братьев офицеров и думают, что они белогвардейцы. Соседи считают нас буржуями, продовольственные карточки тоже хотели отобрать, но я ходила к местному комиссару и он за нас заступился. Кругом люди голодают и мы тоже. Еда нам снится даже во сне. В детском саду зарплата маленькая, денег на продукты не хватает. Что нам делать? Может бросить всё и вернуться в деревню? Конечно, хочется дать Соне и Ларисе образование, ради них мы и терпим…»

Это письмо очень расстроило Семёна Александровича; он не для того устраивал Павлю и Катю в Смольный институт, чтобы они, такие грамотные, работали за копейки и жили впроголодь. От расстройства он даже не стал раскрывать второе письмо, ушёл в свой кабинет и с грустью долго смотрел в окно. На улице моросил дождь, иногда появлялись снежинки, напоминая о приближении зимы. Погода не способствовала радости, а наоборот навевала грусть. Радоваться было нечему, всё шло как нельзя плохо: сыновья Костя, Семён и Иван, наверное, погибли, от них нет вестей с 1916 года, Петя скрывается в лесу, деньги в банке пропали, а доходные дома стали государственной собственностью.

Наконец, Семён Александрович всё же успокоился, Он рассудил так: «Война скоро закончится, люди наведут в стране порядок, установят настоящую демократию. Не должно же быть всегда плохо».

Смирившись, с огорчившим его обстоятельством, он раскрыл второе письмо. Ольга писала: «Здравствуйте уважаемый, Семён Александрович! Я очень сожалею, что Вас нет рядом со мной. Мне тяжело писать об этом, но я должна Вам сообщить, что мой отец выдаёт меня замуж за не любимого человека. (Наверное за того морского офицера, – предположил Верещагин). Ещё хуже то, что моя семья собирается уехать жить за границу. Деньги кончаются, и за границей нас никто не ждёт. Если Вы меня любите, то скорее приезжайте, ещё всё можно исправить. Крепко Вас целую, Ваша Ольга Трубецкая».

Прочитав письмо, Семён Александрович стал думать: «Писать ответ Ольге или нет?» Любви он к ней уже не испытывал, потому что понял, что она расчётливая и хитрая особа. Конечно, ему жалко было девушку, что её жизнь складывалась так не удачно. Но сейчас всем живётся плохо. Поразмыслив, он решил, что ответное письмо писать не будет.

В очередное воскресенье, в Гарь к Верещагиным приехали неожиданно гости. Это, сват Семёна Александровича, земский врач, Пётр Егорович Смирнов, живущий в деревне Сумароково, и его сын Пётр Петрович. Вместе с ними приехала и Верещагина Антонина.

Пётр Егорович Смирнов являлся сыну Саше тестем. Раньше, ещё при жизни Александры Ивановны, Смирновы и Верещагины очень дружили, часто ездили, друг к другу в гости, но потом, из-за сложностей в семейных делах и событий в стране, давно не встречались, было не до этого. И теперь, они рады были встрече.

– Милости просим, заходите в дом, – радостно поприветствовал гостей Семён Александрович, встретив их, возле своего дома. Сам он в этот момент нёс охапку дров, чтобы вечером затопить печку.

– А где Саша? – спросила отца Тоня.

– Он колет дрова, а я таскаю, – тяжело дыша, сказал отец.

Тоне он поручил позвать Сашу и найти Матрёну. Пришлось работу с заготовкой дров отложить и уделить внимание гостям. Сложив дрова возле кухонной печки, он переоделся в приличный костюм и пришёл к гостям в столовую, куда проводила их Тоня. Когда Верещагин вошёл в столовую, то Пётр Егорович встал с места и стал пожимать руку главы семейства, приговаривая:

– Семён Александрович, как жаль, что умерла Александра Ивановна, царство ей небесное! Мне сын сообщил об этом, но я сам болел и не мог к вам приехать на похороны.