Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Здравствуйте товарищи, садитесь. Бумага для рисования у всех есть? Если у кого-то нет, то подходите, и я выдам бумагу. Сегодня мы будем срисовывать с натуры предметы, которые я поставлю вам на парты. Он объяснил ещё раз теорию создания рисунка, раздал гипсовые фигурки, и ученики принялись за работу. Он тем временем ходил по классу и подсказывал, как надо рисовать карандашом, указывал на ошибки. В какой-то момент он стал думать о Нине Павловне, перед его глазами стоял её образ, её соблазнительная улыбка. Он поймал себя на мыслях о ней и подумал: «Неужели я влюбился? Ведь я обещал Сонечке быть ей верным на всю жизнь. И почему мне нравятся исключительно молоденькие и симпатичные

женщины? Ведь Сонечка ещё не старая, а я уже к ней охладел и не чувствую того восторга, как это было раньше? Странный я человек. Но я думаю, что не будет с моей стороны измены, если буду рисовать других женщин. Ещё в училище преподаватель живописи говорил нам студентам: «Самое прекрасное в природе, что только мог создать бог – это молодая женщина».

Во время перемены, как и обещала, к Сергею в класс зашла Нина Павловна.

– Сергей Николаевич, я портфель завтра для Коли принесу, зачем он мне? А ему он будет в радость, и за портрет я с вами, таким образом, расплачусь. Только нарисуйте меня масляными красками.

– Ну, ладно, – согласился Сергей, – сегодня после обеда я могу вас начать рисовать.

– Хорошо, договорились, – обрадовалась она и вернулась в свой класс.

Масляные краски продавали только в Москве и Ленинграде. Сергею их выдала Воронина для портрета Калинина, и у него краски ещё оставались. А для новой работы над портретом надо было подготовить подрамник и загрунтовать холст. Поэтому в этот день Сергей нарисовал портрет Нины Павловны только на бумаге карандашом и углём. Она терпеливо позировала, сидела не шевелясь. Он ей всё объяснил и пообещал, что когда подготовит холст, то продолжит работу над портретом уже на холсте. Жену он тоже уговаривал не раз позировать, но она, ссылаясь на занятость в делах по дому, отказывалась. И других членов семьи он ни разу не рисовал с натуры, всем было некогда, думали, что успеется, художник свой и когда-нибудь нарисует.

Портрет Нины Павловны Сергей рисовал в её классе, после уроков. Выходя из класса, он столкнулся с Александром Румянцевым – учителем физики. Его прислали из второй школы временно подменить заболевшего учителя. Александр увидел в руках Нины её портрет и попросил нарисовать его тоже на память.

– Ладно, садись и тебя нарисую, – согласился Сергей, хотя сам торопился домой.

Александр сел, но постоянно шевелился и разговаривал. Он сообщил тревожное известие о том, что сегодня арестовали Успенского Ивана Петровича, прямо в школе.

– Я сам видел, как его выводили под руки два милиционера и посадили в милицейский фургон.

– За что его арестовали? – спросил Сержпинский, (хотя сам догадывался за что), но Румянцев развёл руками:

– Я не знаю, Серёжа, может, он в гражданскую войну где-то участвовал, а может, кто-то написал ложный донос. Между прочим, меня не раз заставляли написать такие доносы, но я отказался.

– И тебе ничего за это не было?

– Пока всё обошлось.

Портрет на бумаге получился плохо, потому, что Саша шевелился, и у художника не было желания стараться. Александр посмотрел на портрет и равнодушно сказал: «Похож». Положил лист бумаги в папку, и друзья вышли из школы.

– А про Першина знаешь? – спросил Румянцев.

– Его тоже арестовали?

– Нет, его директор в пятницу уволил за то, что он пришёл в школу пьяный, и ученики над ним потешались. Он же безобидный, сам никого не обидит даже пьяный, а его обижают. Мне его жалко. Теперь куда он пойдёт, ведь ничего больше делать не умеет – интеллигент.

– А мне больше жалко его жену, – посочувствовал Сергей.

Друзья шли по улице имени Ленина, с неба

сыпалась снежная крупа и ложилась на замёрзшую землю. Встречные прохожие были одеты в зимнюю одежду, а Румянцев был в лёгкой, не по сезону, курточке. Он хотел проводить Сергея до дома, но быстро продрог и передумал:

– Серёжа, приходи вечером ко мне, сыграем в шахматы, – предложил он.

Сержпинский не забыл о принадлежности Румянцева к ГПУ и боялся, как бы при нём не сказать, чего лишнего.

– Сегодня не смогу, надо Соне помогать, воду носить с колодца, она будет стиркой заниматься, – придумал он на ходу отговорку. И Румянцев, подняв воротник курточки, ёжась от ветра, побежал домой. Сержпинский тоже пошёл домой, он завернул за угол на улицу Преображенскую, и до дома оставалось идти сто метров.

Коля из школы пришёл раньше отца. Соня и мать были на работе, близнецов ещё в ясли не брали, и с ними сидела соседка тётя Шура. За Колей она тоже присматривала. За эту услугу Сержпинские ей платили деньгами, иногда давали продукты. Тётя Шура была довольна и даже по собственной инициативе готовила суп, прибиралась в комнатах.

Войдя в квартиру, он поздоровался:

– Добрый день, Александра Егоровна, а где Коля?

– Да вон он за печкой играет с братишками, – ответила она и сказала:

– Раз ты пришёл, – пойду к себе, а ты покушай, суп возьми в кастрюле на плите.

Она ушла, а из комнаты выбежали Коля и Саша с Вовой. Отец хотел их накормить, но Коля сказал, что тётя Шура их уже накормила. Сергей быстро поел супу и пошёл в сарай кормить козу, гусей, уток и куриц. Все они сидели в разных отделах сарая за перегородками. На Преображенском пруду был уже лёд и водоплавающих уток, и гусей туда не выпускали. Одного гуся, из трёх, на седьмое ноября уже съели, остались два.

Вскоре из школы пришла Евпраксия Павловна. Она принесла с собой большую пачку тетрадей, чтобы дома проверять и ставить оценки. А после шести появилась Соня и с ней пожилая женщина. По её виду и говору было понятно, что она деревенская. На плече женщина несла большой мешок. Серёжа вышел им навстречу, и Соня сообщила, что она встретила Чернову Марию Фёдоровну. Потом Соня объяснила: «Это бывшая соседка из деревни Гарь, жена Константина Фомича – брата Михаила Чернова. Михаил раньше был управляющим имением Верещагиных».

Дети и Евпраксия вышли из комнаты посмотреть на гостью, и поздоровались с ней. Затем Евпраксия вновь вернулась в большую комнату, за письменный стол, продолжать проверять тетради.

Гостья сняла с плеча мешок и, глядя на детей, приветливо улыбаясь, сказала:

– Какие детки хорошие у тебя, Соня! А это близнецы?

– Да, Саша и Вова, а старшего сына зовут Коля.

– Сейчас я им конфеток дам, – пообещала она и долго разбиралась с пакетами в мешке. Соня тем временем хлопотала на кухне, и муж ей помогал.

– Мария Фёдоровна, раздевайтесь и проходите в кухню к столу, – пригласила её Соня. Гостью накормили тем же супом, что и сами ели, а потом пили чай с конфетами и пряниками, которые Мария Фёдоровна выложила на стол. За чаем оживлённо разговаривали, вспоминали прошлое и обсуждали нынешние дела.

– Как там Михаил Фомич поживает, как устроились его дочки? – спросила гостью Соня.

– Ой, Мишу в прошлом году арестовали и куда-то сослали, – с выражением горя на лице, сообщила она. – А его семью раскулачили и всю скотину, и землю передали в колхоз. Вот, какие дела, матушка, всё теперя у нас по-другому, ведь раньше-то при барине и то лучше было. А Мишина жена и дочки после раскулачивания уехали в Ярославль и теперя там живут. Больше я про них ничего не знаю.

Поделиться с друзьями: