Двойная честь

– Поэтому ты не убил Ульдера? Ведь ты мог, первым же удачным ударом…

– Я мог. Но я хотел, чтоб ты вышла на сцену и явила ему себя, – лукаво улыбнулся Корт. – И я не ошибся. Все случилось так, как я предполагал. Сегодня утром не я победил. Сегодня утром ты победила. Думаю: теперь твой советник станет твоим настоящим советником.

Аврора тоже улыбнулась:

– Да ты хитрец. Впрочем, чего еще ожидать от убийцы-Шипа? Именно хитростей. Ведь так? – спросила, заглядывая ему в лицо.

– Совсем немного хитростей, – кивнул молодой человек.

– Ты видишь сияние? Неужели все сияет? – Аврора продолжала рассматривать своего избранника; ей показалось, что Корт очень изменился: глазами, выражением лица; какая-то глубокая задумчивость таилась в его чертах. Раньше такого не было, или Аврора попросту не замечала, не обращала внимания? А ведь в самом деле – подумала девушка – раньше она больше думала о себе самой…

– Все сияет. Даже то, в чем нет жизни. Думаю, это потому, что жизнь всего касается и оставляет следы. Вот как на моих мечах, – Корт вытянул один из рубцов из ножен. – Этот сегодня попил крови – ранил лорда Ульдера. И теперь его клинок полыхает красным огнем.

Аврора прикоснулась к оружию пальцем, осторожно, словно боялась разбудить спящую сталь.

– А я ничего не вижу, – сокрушенно призналась девушка.

Корт улыбнулся: из-за обиженно надутых губ и приподнятых бровей императрица Твердых земель стала похожа на ребенка, который огорчился, когда вместо желаемых сластей получил в подарок простую деревянную погремушку.

– Поверь: тебе и не нужно, – заверил Шип девушку. – А перстень твоей матушки я сам очищу. Идет?

– А как?

– В реке…

* * *

Город Гримтэн покоился на холмах. А у подножия холмов текла-поспешала к далекому южному морю извилистая и широкая река Лулда. Она любила менять наряды. Зимой одевалась в белую и сверкающую броню, которая легко могла выдержать и закованное в сталь войско. Весной все это грозное великолепие трескалось и слезало с Лулды, как скорлупа с вареного яйца, уносились прочь льдины, и являлись лазоревым мартовским небесам темные, бурливые, холодные воды древней реки, отражались в них высокие стены и башни гомонившей столицы, украшенной разноцветными лентами и флагами к первым весенним праздникам. Прибавлялся день – и светлела Лулда, отогревалась под апрельским солнцем, становилась миролюбивей и ласковей. Она переставала гневно стегать волнами высокие берега и швырять строптиво узкие рыбацкие лодки. Ну, а летом преображалась речка в нарядный малахитовый поток, и в зеленых ее водах начинали мелькать спины крупных рыбин. Осенью Лулда вновь темнела, вновь сердилась, но не забывала себя украшать – пестрыми узорами из опавших листьев. Их щедро сыпали в реку прибрежные березняки, дубравы, ивняки…

Шип Корт натянул поводья, останавливая вороного, спешился и подошел к краю обрыва, чтоб посмотреть на воду.

– Темна. Слишком темна, – пробормотал он, чуть щуря глаза. – Она не поможет. Слишком велика. Слишком многое в ней бурлит. Слишком часто люди входят в ее воды…

Он искал воду, способную очистить перстень леди Бетан. Ведь Авроре так хотелось носить кольцо матери. А Корту хотелось выполнить это ее желание.

Казалось бы, чего проще – ступай на берег Лулды и брось в темный осенний поток кольцо на прочном шнуре. Однако, воды реки не имели того света, который мог бы лишить злого нрава замаранный кровью перстень.

Поэтому Корт вернулся в седло, плотнее укутался в свой теплый плащ из волчьих шкур, спасаясь от резких порывов сурового, северного ветра, и направил вороного жеребца (одного из лучших скакунов императорской конюшни) к обширной березовой роще, сияющей на склонах дальнего холма вызолоченными листьями. Шип знал: там есть ручей-малыш. Ручей, у которого даже имени не было. Но он никогда не устает бороться с травой, что пытается его заглушить.

– Да, ты мал, но чист и звонок. Совсем как дитя, – улыбнулся Корт, опускаясь на колени перед крохотным, но звонким серебристым потоком.

Опустил пальцы в воду – холод обжег, но в то же время наполнил руку приятной бодростью. А еще через минуту молодой человек увидел, как голубоватое сияние ручья вонзается в его ладонь и смешивается с его кровью. И потекла, побежала от пальцев к локтю, от локтя до плеча сила, от которой задрожала рука.

Корт сжал пальцы в кулак – и вокруг него затрепетало белое пламя. Так, как пылает огонь факела.

До жаркой чесотки в позвоночнике захотелось что-нибудь ударить, и Корт не стал себя сдерживать. Ударил в воздух – пламя сорвалось с кулака, понеслось, будто птица, сквозь печально сникшие ветви берез и ударилось в одно из деревьев. Оно отозвалось жалобным стоном, вздрогнуло всем стволом, от корней до самой вершины, и монетками осыпались вниз, в пожухлую траву, мелкие желтые листья. А затем береза брызнула во все стороны искрами света…

Молодой человек не успел удивиться – его лошадь испуганно заржала, встала на дыбы и, взрывая копытами сырую землю, понеслась прочь, вскидывая крупом.

– Или, – улыбнулся Корт, поворачиваясь на еле слышный звук – шорох осенней листвы под мягкими лапами осторожного кошака.

– Фых, – отозвался Или и, ухмыльнувшись, оскалил клыки, столь опасные его врагам и столь полезные его друзьям.

– Ты напугал моего коня, – заметил Шип, переходя на звериный язык.

– Могу его поймать, – ответил кошак. – Хочешь?

– Потом. Скажи лучше: где Майя?

– Майя – там, где жила Лида. В лесу, на дереве. Она плакала. Много плакала.

Корт нахмурился.

– Говорит: потеряла, Все потеряла, – продолжил рассказ Или. – Плохо. Грустно. Едешь к ней? – спросив, присел на задние лапы, приглашая друга к себе на спину.

– Нет, – покачал головой Шип. – Я нужен Авроре, – сказал и опустил в ручей перстень императрицы – камень, золото загорелись, пыхнули алым и белым, но все это видел только Корт.

Кошак тем временем очень выразительно посмотрел на приятеля.

– Я теперь – ее воин, – объяснил молодой человек (в языке Или не было слова «рыцарь»).

– Только воин? – профыркал кошак, и глаза его весело замерцали.

– Воин, – уклончиво ответил Шип и улыбнулся. – Скоро война. Я буду биться за Аврору.

Или молчал, то выпуская, то втягивая когти. Потом лениво зевнул:

– Я пойду с тобой.

– Лучше присмотри за Майей.

– Она не маленькая, – зевнул Или.

– А я? Маленький? – ухмыльнулся Корт.

– Аха, – громче фыркнул кошак.

– Аха. Стало быть, ты со мной, дружище? – и Корт протянул руку зверю.

Тот пошевелил усами и коснулся пальцев человека огромной мягкой лапой. Так они всегда делали, когда о чем-то договаривались.

* * *

Пробуждение Авроры было довольно приятным. Потому что разбудил ее Корт. Шепнул в ухо «вставай» и пару раз тряхнул за плечо.

Девушка заулыбалась – очень ей понравились и касание, и голос молодого человека. Она повернулась с боку на спину, раскрыв глаза, и приветливо улыбнулась своему первому рыцарю: