Двойник твоей жены

Под ногами застонала Тая, а я сжала зубы. Что-то происходит, а мне и посмотреть нельзя. Ребекку горничная не интересовала ни капли. И не потрудилась взглянуть в ее сторону. Взгляд карих глаз скользил по мебели и стенам, лишь бы не встречаться с моим. Но внезапно всё изменилось. Зрачки Ребекки расширились, рот приоткрылся, в попытке что-то сказать, но слова застряли в горле.

Я и сама поняла: что-то не так. Пробрало до костей. Почудилось, кожа покрылась инеем.

— Проклятье! — выругался отец.

— Что происходит? — вскричала я.

Сердцу полагалось колотиться сильнее, но оно замедлялось от холода.

— Моя… моя… — зашептал старческий голос.

— Ми-ми-миледи… — в ужасе пробормотал Мюррей.

Но я и сама догадалась. Гертруда! Гертруда, которая почувствовала присутствие Ребекки!

— Ева, держись! Не отдавай Ребекку призраку! Мы не закончили! — приказал отец и снова заговорил на незнакомом языке, продолжая обряд.

Накрыла паника. Что значит — не отдавать?!

И тут «на сцену» выплыла она. Нет, я не смотрела на призрачную старуху, изо всех сил сосредоточилась на лице Ребекки, но краем глаза видела и Гертруду. Она всё такая же растрепанная и жуткая обошла жертву и коснулась волос кончиками пальцев. Та вздрогнула и качнулась вместе со стулом. Но, к счастью, не упала.

— Тебе пора, — зашептала Гертруда и возликовала: — Наконец-то! Я так долго ждала.

— Уберите ее! — закричала Ребекка.

Никто не отозвался. Я всё еще слышала дыхание лорда и Мюррея. Напряженное, отрывистое. Эти двое не смели шелохнуться. Отец, как ни в чем ни бывало, читал заклинание, не обращая на призрака ни малейшего внимания.

— Моя… — старуха сделала странное движение руками, будто тянула вверх куклу на веревочках. Еще раз. И еще.

Но ничего не произошло.

— Ты! — Гертруда указала пальцем на меня. — Отдай!

Отдать? Но я никого не держу.

Или держу?

Ох… Кажется, дело в связи, установленной во время обряда. Или моем цепком взгляде.

— Сначала верни Эллис, — потребовала я.

Старуха скривилась.

— Попробуй, отними.

— Зачем отнимать? Можно же договориться. Мне Ребекка без надобности.

Неужели, это сказала я? Поменять сестричку на горничную? Серьезно?!

Нет. Конечно же, нет. Я не такая. Я не играю чужими жизнями, как обе леди Флеминг. Мои слова — лишь способ потянуть время и повернуть ситуацию в свою пользу.

Кривая ухмылка обезобразила призрачное лицо.

— Овечка пытается превратиться в волчицу? Но ты лжешь. Ты такая же лгунья, как и все вокруг.

Меня осенило. Гертруда постоянно обвиняет кого-то во лжи!

Пора спросить — кого. И почему.

— Вас кто-то обманул, миледи? Подвел?

Я всё еще не смотрела на нее прямо, иначе обряд спасения Таи прервется. Однако взгляд Гертруды ощущала сполна. Будто по щекам и лбу скользил кусочек льда.

— Они солгали, — процедила старуха сквозь зубы. — О моей смерти.

Попытка задать очередной вопрос провалилась. Как и я сама. Не в буквальном смысле. Я осталась на месте, но прочувствовала падение. Успела лишь заметить, как Гертруда снова попыталась схватить Ребекку, а в следующий миг сердце пронзили иглы льда. Или его рвали ногти призрачной мегеры?

Я умирала. Несколькими смертями сразу. Тонула, и легкие взрывались болью. Задыхалась под тяжестью камней. Истекала кровью от смертельных колотых ран. Крик застрял в горле. Не получалось издать и звука, чтобы хоть немного облегчить страдание. Глаза застилала алая пелена, но злость, пробившаяся сквозь пласты кошмара, не позволяла сдаться. Я смотрела на Ребекку, хотя лицо расплывалось. Я смотрела, не давая разрушить связь. Отчаянно и упрямо.

Есть только Ребекка. Всё остальное — бред!

— Кто тебя убил, Гертруда?

Я не узнала собственный голос. Хриплый, словно принадлежит призраку. Мертвецу.

Старуха зарычала. Лицо исказилось сильнее, вот-вот превратится в звериную морду.

Однако я подавила страх и задала новый вопрос:

— Это была Полин Бенсон? Ответь!

Лорд застонал. Услышать, что мать убила мачеху — то еще испытание.

— Мерзкая… мерзкая… ТВАРЬ! — заорала Гертруда.

— Полин — убийца?! — мой голос тоже сорвался на крик.

Но ответила не призрачная старуха, а отец, закончивший обряд.

— Нет. Она сама оборвала свою жизнь. Потому и тянется к Ребекке. Полукровка — идеальная подпитка для самоубийцы. Человек, которого легче заполучить, но с толикой магической крови, способной подарить мощную энергию. Надолго.

Прежде чем кто-то из нас успел осознать новость, Гертруда взвыла:

— Письмо! Я написала ПИСЬМО! Но вы его скрыли! ЛЖЕЦЫ!

— Самоубийца… — шокировано пробормотал лорд. — Стоп! Какое еще письмо?

Старуха с воплем взлетела к потолку.

— Я оставила его Брант! Моей верной Брант! Отнесла в ее комнату! Брант полагалось прочесть письмо, когда вернется рано утром! Но кто-то его украл! Вы солгали о письме! Солгали о моей смерти! Лжецы! ЛЖЕЦЫ!

Лорд и Мюррей невольно попятились. Отец, не обращая внимания на истерические претензии призрака, поднял с пола бесчувственное тело Таи и перенес на диван. Одна я осталась на месте, дивясь беспечности остальных. Особенно отцовской. Раз обряд закончен, связь между мной и Ребеккой разорвана. Это значит, что ничто больше не мешает Гертруде добраться до жертвы. Едва она опомнится, получит вожделенную добычу. Или, кроме меня, все согласны с подобным исходом?

— Ты! — старуха указала мерцающим пальцем на мнимого сына.

Лорд дернулся, но, к его чести, наутек не кинулся.

— Я не трогал письмо, — отчеканил он строго. — Меня тогда и в столице не было, не то, что в доме. Пару минут назад я и не подозревал, что ты сама наложила на себя руки.

— Значит, это сделала твоя блудница-мать!

Его сиятельству хватило благоразумия проглотить оскорбление в адрес женщины, подарившей жизнь.

— Возможно, — проговорил он.

— Тва-а-арь! — Гертруда затрясла кулаками.

— Она лишь защищалась, — отозвался лорд, глядя в безумные глаза мачехи. — А ты совершила страшный грех, убив себя. Тебе никогда не найти покоя.