Двойники
Шрифт:
– Как хорошо, что я вас встретил, - сказал Ян.
– Всё не так сложно. Наверное, я напрасно волновался. Столько бумаг, что немудрено и запутаться.
– Да, проблема. Их изначально огромное число, но, как известно, они ещё и имеют привычку самостоятельно размножаться.
– Что делать?
– спросил Ян.
– Ну, если вы возьмёте пачку документов, положите её в какое-нибудь тёмное место, например, в шкаф, и оставите в покое, то скоро обнаружите, что их стало больше! Насколько - сказать трудно, бумаги размножаются по-разному. Быстрее всего появляются запросы. Справки помедленнее, не говоря уже об отчётах. Почему так, науке неизвестно. Серьёзную роль играют условия - температура, сырость и прочие. Этому природному явлению необходимо противостоять, иначе хранить документы будет негде. Для препятствия размножению существует
– Весьма любопытно... А ещё, пожалуйста, объясните, как назначают на должности. Теперь мне понятна грусть Бориса.
– Да, тяжело долгое время жить как он, в пограничном состоянии. Это любого выведет из себя. Но люди его очень уважают, ведь он случайно оказался на руководящем посту.
– Как можно случайно стать начальником? И даже если так произошло, то за что уважать человека?
– Да, вы действительно не догадываетесь! Хотя опять-таки всё элементарно. Приходит штатное расписание, в котором появилась вакансия, например, того же заместителя начальника отдела. Её нужно заполнить кем-то из рядовых сотрудников. Кого, считаете, надо поставить на место?
– Наверное, самого умного, компетентного.
Адам расхохотался так, что люди в зале оглянулись.
– Какой начальник захочет умного заместителя? Чтобы он его подсидел?! Ваша наивность удивительна. На вышестоящие должности подбирают осторожно, поскольку чем бестолковее ваш заместитель, тем сложнее ему сделать вам что-то плохое. Таким образом, именно глупость повышает по службе. Если вам повезло, и природа вас щедро одарила, то в будущем ожидает головокружительная карьера! Вы будете нужны повсюду, в отличие от своих умных коллег! Здесь нечто вроде естественного отбора, внутривидовой борьбы, и ясно, кто побеждает. Эти и другие похожие феномены подробно описываются научной теорией под названием клерко-дарвинизм. Но иногда возникают сбои, и прилетает (обычно тёмной грозовой ночью) откуда-то сверху бумага о том, что надо назначить такого-то, невзирая на недостаточный интеллект. Почему его - никто не понимает, даже он сам. Неизвестные взаимосвязи как всегда будем называть случайностями.
– Однако, - он взглянул на сидящих в зале и заговорил вполголоса, - люди не против таких назначений. Чем тупее начальник, тем больше он хочет показать власть, высоту положения, а самый простым и надёжным способом это сделать является издевательство над подчинёнными. Безусловно, потом сотрудники привыкают и любят его и за это, гордятся своим руководителем, вот он, дескать, какой, суровый, но справедливый, ну или просто суровый, но первое время недовольны, хотя вслух почти не говорят, шепчутся в сторонке. Да, забыл упомянуть, что если должность политическая, то на неё легко попасть по квоте для фриков, они сейчас крайне востребованы, при обладании, конечно, достаточными умственными способностями. Очень хорошие для них предложения, надо быть дураком, чтобы не согласиться.
– Но есть же какие-то ограничения? Минимальный уровень интеллекта, черта, которую не пересекают?
– Какие ограничения? Вспомните свой личный опыт, и сами поймёте, что никаких ограничений нет. Чем глупее, тем лучше. Статистика - упрямая вещь. Некоторые, кстати, очень хотят карьерного роста и специально притворяются, скажем так, не слишком умными. Но даже глупость - не гарантия повышения, а кое-кто рискует и заходит так далеко, что не может вернуться! Вжился в роль настолько, что...
– Адам грустно покачал головой, - их переводят на работу в специальные кабинеты с обитыми войлоком стенами, где они себе не навредят.
Ян вздохнул и выпил полкружки.
– Пожалуй, вы правы. Если не во всём, то во многом, а это почти одно и то же. Скажите, а откуда появился безумный отдел проверок? Когда они зашли ко мне, мерцала лампочка, и в полумраке они даже людей не напоминали, хорошо, что потом загорелся свет, и я увидел обычных бродяг.
Адам хихикнул и погрозил пальцем.
– Вы ошибаетесь! Сотрудники отдела проверок такие, как вам показалось, и свет тут ни при чём!
– А почему они стали похожи на людей?
– Это естественная реакция вашей психики! Она у всех так действует от одного их вида! Как при травматическом
шоке вы не чувствуете боль, так и здесь реальность подсознательно приукрашивается, спасая от жутких последствий. Сомнений нет! Психология - точнейшая из наук!Он сделал несколько глотков и поставил кружку.
– Я где-то читал, что желание находить других лучше, чем они есть, идёт от страха одиночества.
– Но почему они так выглядят?
– А как они должны выглядеть? Сотрудники отдела проверок по разным причинам изначально не были способны к жизни в социуме и созидательному труду. Но они не потеряны для нас! Если ты не в состоянии работать, то можешь проверять, как это делают другие, что, согласитесь, гораздо легче. Общество само протягивает тебе руку, отказывать невежливо! Практика говорит, что чем хуже ты развит и чем ниже твои нравственные качества, тем лучше будешь проверять и наказывать. В отдел набирают тех, кто, как я сказал, умеет только проверять, а внешность неразрывно связана с внутренним состоянием. Мысли, эмоции, желания, принципы, всё отражено на лице! Те, кто, попав в отдел, чем-то отличались от остальных, скоро догоняют общий уровень. Социальная адаптация! Ну и со временем все изменяются дальше. Некоторые учёные считают, что "человек проверяющий" является самостоятельным эволюционным видом. Клерк второго класса, получив власть, быстро превращается в чудовище как в метафорическом, так и в буквальном смысле. Такова его суть, ничего удивительного. Это нормально! Обычный физиологический процесс. С отделом проверок всё лишь нагляднее, хотя и ненамного.
– А в вымогательстве взяток тоже нет ничего удивительного?
– Знаете, вашей способности изумляться стоит позавидовать. Статус сотрудника отдела проверок выше, чем у остальных, пусть он тоже клерк второго класса, ну может, второго с половиной, и любой, получив такой уровень, будет брать взятки, логично обосновывая свои действия тем, что зависть к его успехам - плохое чувство. Когда чиновник достигает определённого положения, то нарушения им закона перестают быть преступлениями, а становятся чем-то другим, непонятным, мистическим, а о мистическом согласно инструкции следует молчать. Достаточно большой чиновник находится по ту сторону воровства.
Адам заметил недоумение Яна и уточнил:
– Ну, наподобие того, как если достаточно высокопоставленные лица лгут, то это уже не ложь, хотя все знают, что и не правда. Это тоже нечто мистическое и здесь также стоит помалкивать.
Ян скрестил руки на груди, снова взглянул на Адама и спросил:
– Вы считаете это правильным?
– Не знаю. Давно не думал об этом. Когда-то размышлял, но не помню, к каким пришёл выводам. Я привык. Все привыкли.
Адам сделал ещё глоток.
– Важны желания, а не логика, потому что логика всегда следовала за ними, хотя и наотрез это отрицала. Чувства говорят, что нет ничего странного. Всё идёт своим чередом, другое я и не могу представить. Как это, по-другому? По-другому нереально, вот я и хочу, чтобы всё продолжалось. Не так уж оно и страшно, а с не очень страшным можно и согласиться. Жизнь большей частью и состоит из не очень страшного, за это её надо любить.
Ян посмотрел вокруг. Наступила ночь, люди разошлись, и только музыкальный автомат негромко наигрывал одну и ту же мелодию. Адам допил последнюю кружку, захмелел и приобрёл растерянный вид.
– Пора идти, - глядя на него, произнёс Ян.
– Да, пора, - послушно ответил Адам, встал и пошатнулся.
– Я провожу вас, - сказал Ян, взял коллегу под локоть и повёл к дверям.
Они прошли по переулку и спустились в метро. Станция в столь позднее время была безлюдной, по платформе гулял сквозняк и раскачивал лампы. Подъехал поезд, они зашли в вагон. Через несколько остановок Адам, молча и рассеяно смотревший в окно, дёрнул Яна за рукав:
– Нам нужно выходить!
Они выскочили из дверей и поднялись в город. Улица почти не освещалась, стены во мраке казались ненастоящими, словно гигантские картонные декорации. Прохожих не было.
– Там мой дом, - Адам махнул рукой на высокое чёрное здание с кое-где горевшими окнами.
– Я давно здесь живу.
Они подошли к подъезду. Адам снова покачнулся.
– Вон, видите, моё окно. Посередине дома, хотя я не знаю, сколько у него этажей. Нет, не то, не освещённое. Зачем ему сейчас светиться? Дальше не провожайте, я дойду сам. Вы думаете, я пьян? Нет... это привычка...притворство... после выпитого чувствовать себя как пьяный. Я привык. Хаха!