Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)

Глава седьмая. Мадам

I

Не знаю, чем Люси Жермен занималась в Париже и еще раньше, когда была просто Люськой из Балашихи, но с первых минут нашего появления в городке энергетиков Полярные Зори она повела себя так, что мы просто офонарели.

Выступать она начала, как только мы сошли с поезда "Мурманск - Москва" на станции Зашеек, сохранившей свое название с тех времен, когда никакими Полярными Зорями и атомными электростанциями тут и не пахло. Все окрестности были покрыты снежным настом, ослепительно сверкавшим на солнце. Со всех сторон возвышались сопки, тоже заснеженные, с черными куртинами ельников у подножий. После полутора суток в душном вагоне оказаться на свежем воздухе было настоящим удовольствием.

Но только не для Люси. Она ехала одна в прокуренном ее любимыми сигаретами "Мо" двухместном купе СВ. Люси вышла на дощатый перрон, потянула носом и заявила:

– Воняет псиной.

– Это просто свежий воздух, - успокоил ее Генрих.

Ехать на черной двадцать четвертой "Волге", на которой ее встречал представитель Мурманской туристической фирмы (ей принадлежала "Лапландия"), она наотрез отказалась. В "Волге", видите ли, тоже воняло - на этот раз бензином. Про "рафик", который выделили для нас, и разговора не могло быть. После получасовых перезваниваний где-то достали довольно приличный "мицубиси-паджеро". Люси снизошла. Но перед этим провела батистовым платочком по коже сиденья и внимательно осмотрела платок, нет ли на нем грязи.

В аккуратной трехэтажной гостинице энергетиков для нее был выделен двухкомнатный "люкс" (его называли тут министерским и держали лишь для самого большого начальства или для представителей МАГАТЭ, иногда посещавших ядерную станцию в инспекционных целях). Что происходило в момент первого появления Люси в этом "люксе", я не видел, так как вместе с ребятами таскал из машины штативы, ящики с геодезическими приборами и прочее оборудование во временно выделенную нам под камеру хранения полуподвальную комнату. Но что-то наверняка случилось, потому что уже через минуту по всей гостинице забегали люди, потащили на второй этаж новую мебель со склада, а кастелянши и горничные сметали с ног тех, кто оказывался на их пути, стопами новых матрацев и постельного белья.

Не знаю, приезжал ли когда-нибудь на Северную АЭС министр, но то, что его приезд не вызвал бы такого переполоха, уверен. И если бы я совершенно точно не знал, что весь этот проект с покупкой или арендой турбазы "Лапландия" - полная туфтяра, просто прикрытие, я бы поверил, что эта дорогая французская блядь (а Люси выглядела и вела себя именно как дорогая французская блядь) действительно намерена превратить "Лапландию" в международный горнолыжный курорт.

Уже на другой день все в городке знали ее и называли мадам. Ее ознакомительная прогулка по короткому центральному проспекту городка превратилась едва ли не в демонстрацию.

Проспект, как и везде в нынешней России, был забит кафе, ресторанами, магазинами и лавчонками с пышными названиями с местным колоритом: "Снежана", "Приют четырех", "Зимовка", "Лапландский чум".

Вокруг Люси, царственно запахнутой в соболью шубку" суетились чиновники из местной администрации во главе с мэром. Представителя мурманской фирмы оттерли в сторону как фигуру третьестепенную. Изумленные местные жители сопровождали группку, держась поодаль.

Шествие продолжалось недолго, потому что в городке нечего было смотреть. В магазины Люси заходить не стала, на растрескавшуюся дверь краеведческого музея посмотрела с большим сомнением и прошла мимо. Только в конце проспекта, где посреди круглого газончика на площади был установлен памятный камень в честь тех, кто осваивал эти края, задержалась и выслушала подробные объяснения. Из них следовало, что промышленное освоение этих мест началось еще в 30-е годы и велось, как всегда в те времена, силами заключенных.

Люси подняла руку и слегка пошевелила пальцами, унизанными кольцами. Лишь Генрих сразу понял смысл этого жеста. С непривычной для него проворностью он выбрался из толпы, купил у цветочницы на углу огромный букет белых калл и вручил его Люси. Даже не взглянув на Генриха, она возложила цветы к основанию памятного камня.

В толпе зааплодировали.

– Вот сучка!
– почему-то пробормотал сквозь зубы глава местной администрации, но тоже заулыбался и присоединился к аплодисментам.

На обратном пути Люси вновь остановилась возле входа в краеведческий музей. Оттуда вышел маленький седой старичок, назвался заведующим музеем и пригласил госпожу внутрь.

– У нас есть уникальные экспонаты, просто уникальные!
– заверил он.

– Какие?
– спросила Люси. И хотя глава администрации делал старикану явно запрещающие знаки, тот объяснил:

– Полный набор для пыток. Ручные, ножные и совмещенные кандалы. Женские и даже детские. Щипцы для вырывания ногтей. Установки для электрошока. А карцер-отстойник! Мы перенесли его нетронутым из лагеря 3/16. Жаль только, что большинство экспонатов находятся в запасниках. У нас не хватает выставочных площадей. А этого не должно быть. Нет, не должно! Эта экспозиция должна быть открыта для всех. Заходите, мадам. Поверьте, такого вы не увидите нигде в мире!

Люси вынула из рукава шубейки руку с кольцами и вновь требовательно шевельнула пальцами. И снова лишь Генрих сразу понял ее жест. Он извлек из кармана чековую книжку и золотое стило.

– Пятьдесят, - бросила через плечо Люси. Она небрежно подписала чек и протянула его старикану.
– Пятьдесят тысяч долларов. Это немного, но на первое время вам хватит. Расширьте экспозицию. Со временем мы превратим ваш музей в одну из главных достопримечательностей города.

И она двинулась своей царственной походкой дальше, даже не оглянувшись на ошалевшего старика.

– Кстати, - неожиданно обратилась она к мэру, - в городе есть детский дом?

– Да, мадам.

– Не спрашиваю, в каком он состоянии. Нет, не спрашиваю. Сто тысяч, кивнула она Генриху. Но, подписав чек, она лишь показала его мэру и тут же вернула Генриху: - Позаботьтесь, чтобы все было потрачено по назначению. Все до единого цента.

– Не сучка, нет, - снова пробормотал мэр.
– Настоящая сука!

И тут же рассыпался в благодарностях и в самых изысканных выражениях пригласил мадам Жермен на ужин, который город намерен дать в ее честь. Люси немного подумала и милостиво кивнула в знак согласия.

Мы, конечно, про себя похихикивали, но свои роли исполняли с полной серьезностью. Боцман, Артист и Муха, одетые в приличные костюмы и длинные серые плащи, отсекали от нашей патронессы местную пьянь, довольно, нужно признаться, застенчивую. И преграждали путь лицам кавказской национальности, ошалевшим от бюста, копны белокурых волос и манер Люси Жермен и пытавшихся прорваться к ней с пудовыми букетами красных и белых роз и пригласить в ресторан немножечко покушать и немножечко потанцевать. Почему нет, да? Их не останавливало даже то, что среди сопровождающих Люси лиц были начальник местной милиции, пожилой капитан в форме, начальник местного ФСБ в штатском и еще пара скромных молодых людей явно из ФСБ. Да разве может что-нибудь остановить настоящего джигита? Такая женщина, такая женщина, вах-вах!