Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)

– А кого?

– Не кого, а что. Свои рабочие места.

– Надо же!
– удивился второй.
– Цивилизуемся! Они попросили у меня санитарный пакет и моток веревки, упаковали моих гостей, умело наложив перед этим шину на сломанную руку качка, заклеив пластырем его разрезанную ноздрю и перевязав обладателя черного пояса. Потом сложили в кучку их стволы и снова уселись на верстаке.

– И долго мы будем чего-то ждать?
– спросил я.

– Минут десять, - взглянув на часы, ответил первый.

И верно, ровно через десять минут у ворот столярки затормозила неприметная серая "Волга" с московскими номерами, без всяких там мигалок и антенн спецсвязи. Из машины вышел человек в штатском - начальник оперативного отдела УПСМ - Управления по планированию специальных мероприятий - полковник Константин Дмитриевич Голубков.

* * *

...Через час, когда встревоженная Ольга, наконец, вернулась домой, в столярке уже ничто не напоминало о недавних событиях, а мы с Голубковым сидели во дворе на бревнах и вели неторопливую беседу. Но переход к этой беседе оказался нелегким.

Выслушав короткий рапорт одного из студентов, полковник раздраженно прервал мою попытку объясниться:

– Отставить! Я все слышал! Он жестом потребовал у одного из студентов коробочку рации, вышел на связь:

– Я - Первый, вызываю Пятого. Что там у тебя?

Таблеткой микрофона он пользоваться не стал, поэтому я услышал сквозь шум помех довольно отчетливый ответ Пятого:

– Стоит, где и раньше. Неподалеку от церквушки. Ждет. Зеленый "жигуль" шестой модели. Один. Ведет наблюдение из салона. Бинокль или бинокуляр с блендами.

– Контакты?

– Никаких. С полчаса назад подошел местный священник, поговорили с минуту. Видно, спросил, кого тот ждет, или что-нибудь в этом роде. Все.

– Задача прежняя. Конец связи.

Голубков вернул рацию и коротко приказал:

– Действуйте.

Никаких дополнительных указаний не потребовалось. Студенты сноровисто транспортировали команду Шрама в их "Нивы". Лишь когда поволокли самого Шрама, пыхтя от тяжести - а трупы, они всегда почему-то тяжелые, Голубков остановил их, обшарил карманы куртки Шрама и извлек какие-то довольно замусоленные бумаги.

– Так и есть. Справка об освобождении. Живет в Химках. В Химках, понял?

– Это важно?
– поинтересовался я.

– Это самое важное, - ответил Голубков. Бандитские "Нивы" уехали. Голубков походил по столярке, беззвучно матерясь, потом остановился против меня:

– Ну? И что теперь делать?

Мне оставалось только пожать плечами:

– Вам видней. "Пожарную сигнализацию" с космической связью вы воткнули мне в расчете на такой случай?

– Совсем не на такой. На другой.

– На какой?

– Не гони. Придет время, узнаешь. Убивать-то зачем было?

– А вы не понимаете?
– спросил я.
– На моем месте вы долго раздумывали бы?

– Вообще не раздумывал бы, - буркнул Голубков.

– Так я и сделал.

– Ладно, - подумав, заключил он.
– Убийство в пределах необходимой обороны. Доказательство - пленка. Прослушка санкционирована. Проходит.

– Так-то оно, может, и так, - согласился я, - но ведь по прокуратурам и судам затаскают.

– Нет. Не можем мы тебя засветить. Особенно сейчас. Уладим.

– Как?

– Ты помнишь, какие слова высечены на Дельфийском храме?

– Вы говорили. "Ничего сверх меры". Сверх меры я ничего и не спрашиваю. А все, что касается меня, должен знать. Это был не наезд.

– Да, это была прокачка.

– Меня? Они и слова-то такого не знают.

– Тот, кто дал им этот заказ, знает.

– Кто?

Голубков не ответил.

– Ладно, ничего сверх нормы, - согласился я.
– Кто их на меня вывел? Верней, не их, а заказчика?

– Мы. Через ментовскую агентуру. И хватит вопросов.

– Нет, - возразил я, - не хватит. Что теперь будет?

– Будет следующее. "Нивы" проедут в один подмосковный район, далеко отсюда. Зеленый "жигуль" последует за ними. "Нивы" въедут на территорию завода стройматериалов и через полчаса выедут оттуда пустыми. Потом их найдут сожженными в глухом месте. А твоих гостей перегрузят в "вахтовку" и через задние ворота отвезут в надежное место. И они будут отсиживаться там столько, сколько нужно. Кроме Шрама, конечно. А утром с этого завода увезут на стройку в Южное Бутово шесть довольно массивных железобетонных балок. Думаю, что этот тип в зеленой "шестерке" даже заглянет на стройплощадку. И пощупает балки. А они будут еще теплыми. После этого у него уже не будет никаких сомнений в твоей личности. Что и требовалось доказать.
– Голубков подумал и добавил: - На данный момент.

Я понял, что он больше ничего не скажет, смыл шлангом следы крови, чтобы Ольга ничего не заметила, и поинтересовался:

– Ребята сидели на базе ПВО, это почти рядом. А вы-то как оказались здесь так быстро?

– А я как раз к тебе ехал. На половине дороги поступил сигнал.

– Эти двое - боевое охранение?

– При нужде. Основная задача у них другая.

– Какая?

– Контроль твоих контактов.

Я решил зайти с другой стороны:

– Зачем вы ко мне ехали?

– Есть дело.

Но он не успел заговорить о деле, потому что подошла Ольга и с тревогой спросила:

– Что тут было?

– Да ничего, - сказал я.

– А почему Мишка и мужики с ружьями бегали?

– А кто их знает. Показалось, что гуси на перелет пошли. А это были просто чирки. Они даже ни разу не выстрелили.

– А где те люди?

– Уехали.

– Дали заказ?

– Нет, мы не сошлись в цене. И только тут Ольга обратила внимание на полковника Голубкова.

– Здравствуйте, дядя Костя. Вы порыбачить приехали?

– Ну, не совсем, - ответил он. У Ольги опустились руки.

– Опять!
– только и сказала она.

– Оля, ты жена офицера, - мягко напомнил Голубков.

– Я жена деревенского столяра, - резко возразила Ольга.
– И мне это нравится. Он давно не офицер, его разжаловали и вышвырнули из армии![1]

Голубков покачал головой с седыми, коротко подстриженными волосами.

– Нет, - сказал он.
– Нет. Русский офицер - это не должность. С нее нельзя разжаловать или уволить. Это призвание.
– Он подумал и добавил: - А может, правильнее будет сказать: судьба.