Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)

Я открыл один из ящиков, похожих на те, в каких транспортируются геодезические приборы. Но здесь были не приборы, а плотно уложенные толовые шашки.

– Тринитротолуол, - объяснил Генрих, - или попросту тол. И в тех двух ящиках тоже. Но мы не будем его использовать. Важен факт, что террористы смогли доставить его на станцию. И ваша пленка это подтвердит. А для имитации минирования мы используем эту вот обыкновенную оконную замазку. Она очень напоминает пластит.

Он открыл "молнию" своей серой сумки, извлек из нее кубик в промасленной бумаге и предложил желающим посмотреть и даже потрогать. Гринблат опасливо отодвинулся, а Док взял кубик в руки, отщипнул немного, потер между пальцами и даже понюхал.

– Что скажете. Док?
– спросил Генрих.

– А что я могу сказать? Замазка и замазка. Я не сапер, я хирург.

– А по-вашему, Серж, будет это выглядеть на пленке достаточно убедительно? Я пожал плечами:

– Понятия не имею. Для меня - будет. Для специалиста - не знаю.

Эта замазка меня сейчас меньше всего интересовала. Меня интересовало совсем другое. В ящике с толом, сбоку, между шашками, я заметил краешек целлофановой упаковки. И я сразу узнал эту упаковку. Это был аэрозольный набор "Экспрей", исчезнувший из тайника за ванной в номере Генриха. А это могло означать только одно: если люди Голубкова подменили тол, лежавший в кладовой на турбазе, Генрих определит это за две минуты. Или уже определил. А перед нами просто ваньку валяет.

Генрих взглянул на часы и объявил:

– А теперь, господа журналисты, попрошу пройти со мной. Вы, Серж, и вы. Док, тоже.

Он двинулся к выходу, не сомневаясь, что все последуют его приглашению.

– А я буду здесь торчать? Я тоже пойду!
– заявила Люси.

Воспользовавшись толкучкой в дверях, Крамер обернулся ко мне и негромко спросил:

– Где дубликаты ключей от сейфа?

Нужно отдать мне должное, в условиях форс-мажора я соображаю довольно быстро. И если человек знает о существовании дубликатов...

– У Артиста, - таким же быстрым полушепотом ответил я.

– Вызовите его. И отвлеките Генриха. Хотя бы на пять минут.

Я сунул ему "уоки-токи" и поспешил за Генрихом, Люси и корреспондентами. Закрывая за собой дверь, услышал голос Крамера:

– Артист! Немедленно в кабинет главного инженера!

В коридоре меня поджидал Док. Мы перешли на легкую рысь, подтягиваясь к группе, шествующей под предводительством Генриха.

– Это не замазка, - сообщил мне Док на ходу.

– А что?

– Похоже на пластит.

– Пластит не такой, - возразил я.
– Даже по цвету.

– Это может быть аналог пластита. Чешского производства. Секвит или что-то в этом роде, точно не помню. Сила взрыва даже больше, чем у пластита. Есть у меня подозрения...

– Потом, Док.

– По-твоему, это неважно?
– удивился он.

– Очень важно. Но сейчас есть кое-что поважней.

Я нагнал Генриха и придержал его за рукав:

– Нужно поговорить.

– Не сейчас.

– Нет, сейчас, - твердо сказал я.

Мы как раз миновали душевые. Я завел Генриха в предбанник и плотно прикрыл за собой дверь. Генрих прошел по кабинкам, убеждаясь, что никого нет.

– Говорите, - приказал он.
– Только быстро.

– Я не спрашиваю, почему в нашем оружии оказались боевые патроны.

– Мне некогда было искать холостые.

– Я так и понял. Я спрашиваю о другом: почему боевыми лупит охрана? Мы договаривались, что вы организуете утечку информации о проверочном захвате станции. Вы это сделали?

– Да. Для этого я специально летал в Москву.

– Так в чем же дело?

– Понятия не имею. Возможно, произошла накладка. Сейчас это уже не имеет значения.

– А если они предпримут штурм? Прикажете нам стрелять в воздух? А они будут - по нам? Мы сделали свое дело, Генрих. Станция захвачена. А теперь мы выходим из игры.

– Каким образом?

– Очень просто. Бросаем оружие, разблокируем вход и поднимаем руки. А объясняться с властями придется вам самому.

– Вы этого не сделаете, Серж. И я вам скажу почему. Вы помните газетную шумиху после убийства корреспондента "Совершенно секретно"?

– Да. Вы решили свои проблемы. Только я не понял, с каких пор такие методы считаются цивилизованными.

– Я не убивал корреспондента К. Это сделали вы, Серж.

– Да ну?

– Вот именно. Если со мной что-нибудь случится, в моей квартире произведут обыск. И найдут револьвер "кобальт" с единственным истраченным патроном. Эксперты без труда установят, что корреспондент был убит именно из этого ствола. А отпечатки пальцев на этом стволе - ваши, Серж. Напомнить, как они там появились? В вашем доме в Затопине. Когда вы меня обезоружили. К этому времени корреспондент был уже мертв. А последним брали в руки "кобальт" вы. Но это еще не все. На полу в салоне "Нивы" осталась лежать стодолларовая купюра. Ваш дом обыщут. И найдут сто тысяч долларов. Из тех, что вы получили в качестве аванса. Серия и номер банкноты, обнаруженной в "Ниве", как раз из этого выпуска. Вы получите лет пятнадцать. И никакого алиби у вас нет, хотя ваша жена будет утверждать, что вы провели ночь дома. Убийство совершено в третьем часу ночи. Вы дождались, когда жена уснет, поехали на Московскую кольцевую дорогу, убили и ограбили корреспондента, встречу с которым назначили накануне, и вернулись домой, когда она еще спала.

Ну, сука! Мне даже напрягаться не пришлось, чтобы изобразить свои чувства.

– И вы надеетесь, что это сойдет вам с рук?
– спросил я.

– Не сомневаюсь. И поможете мне в этом вы. У вас просто нет другого выхода. Только один: не противодействовать мне ни в чем. И когда я говорю "ни в чем", это следует понимать буквально. Могу успокоить вас: никакого штурма не будет. И если вы или ваши люди сдуру в горячке не ухлопаете кого-нибудь из охраны, никаких осложнений с властями у вас не возникнет. По заказу службы безопасности Каспийского трубопроводного консорциума вы производили проверочный захват станции. И вы это сделали. Остальное вас не касается. А теперь хватит болтать. У нас еще много дел.

Он вышел из душевой и возглавил шествие. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом.

Судя по всему, Генрих изучил топографию АЭС не хуже нас, а возможно, и лучше. Он уверенно миновал машинный зал с ревущими турбогенераторами, поднялся по служебному ходу на пульт управления. Здесь нас нагнали Крамер и Артист с кофром Крамера на плече, словно бы он подрядился быть его ассистентом. Крамер незаметно сунул мне в руку "уоки-токи", одновременно я почувствовал, как в карман моей камуфляжки скользнули ключи от сейфа. На мой быстрый вопросительный взгляд Крамер негромко сказал, глядя в сторону:

– Приказ прежний: "Никакой самодеятельности".

Дежурные операторы главного щита управления, в белых халатах и белых докторских шапочках, провожали нашу процессию хмурыми взглядами.

Я чуть поотстал и включил "уоки-токи":

– Муха, я - Пастух. Как слышишь?

– Слышу тебя.

– Ты где?

– В комнате отдыха. Десять мужиков и четырнадцать женщин.

– Обстановка?

– Нормальная. Смотрят по "Тринитрону" попсу. Женщины говорят, что хотят пить и есть.