Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)

– Возьми пару мужиков и принесите из кабинета главного инженера. Там должна быть еда, сыр, соки.

– Понял тебя. Я вызвал Боцмана, приказал:

– Спустись вниз. Проверь вход. И тех шестерых, ВОХРу. И будь там, присматривай.

– Ясно, Пастух. Что происходит?

– Пока не знаю. Конец связи.

Еще несколько переходов и железных лестничных маршей, и мы оказались на крыше энергоблока, как раз над машинным залом. Плоская площадка была залита асфальтом, огорожена металлическими перильцами и по периметру обозначена желтыми натриевыми фонарями. Метрах в пятидесяти от площадки, над реакторным блоком, уходили "в белесое небо две белые, с широкими красными полосами вентиляционные трубы. На верхушке каждой из них горели красные предупреждающие огни.

Сверху открывался обширный обзор. Сопки и черные промоины озерных проток на фоне снежного наста на севере, плотная кучка очень уютных огней на юге - поселок Полярные Зори мирно доживал свой воскресный вечер. На окраине поселка прожекторами была подсвечена ажурная вышка местного телецентра и ретранслятора, наверху горел красный фонарь, предупреждая летчиков об опасности.

Я подошел к перильцам ограждения, осторожно глянул вниз и ахнул: все подъезды к энергоблоку были заставлены милицейскими "Жигулями" с мигалками, армейскими грузовиками, а со стороны мурманской дороги подтягивалась пара бронетранспортеров. Гарри Гринблат последовал моему примеру, сказал Вполне по-русски: "Еж твою мать!" - плюхнулся животом на асфальтовую площадку и нацелился вниз объективом камеры. Грохнула автоматная очередь, трассирующие пули прошли в метре от козырька крыши. Гарри чуть высунулся и продолжал съемку. Выплюнул очередь тяжелый пулемет, тоже трассирующими.

– Уберите этого идиота!
– закричал Генрих и сам подскочил к Гарри и оттащил за ноги от края площадки. Гарри остервенело лягался, матерился и продолжал снимать. На помощь Генриху поспешил Блейк.

Воспользовавшись суматохой, я негромко приказал Доку:

– Спустись в кабинет главного инженера. В ящике с толом, между шашками, набор аэрозолей "Экспрей". Проверь эту чертову замазку. Этим "Экспреем" пользоваться очень просто...

– Я умею, - перебил меня Док.

– Вот как?
– поразился я.
– Ладно, как-нибудь расскажешь мне, где ты проходил стажировку и чему тебя там учили. А сейчас - быстро. И сразу возвращайся назад.

Док исчез в темном дверном проеме. Генриху и Блейку удалось наконец оттащить Гринблата от опасного места. Тут он спокойно поднялся на ноги, перезарядил кассету, а отснятую отдал Блейку:

– Такого еще никто не снимал! Эти кадры обойдут весь мир!

Генрих извлек из кармана австрийский "глок" и приставил ствол ко лбу Гарри:

– Если вы, мистер Гринблат, еще хоть раз включите камеру без моего приказа, я буду вынужден вас пристрелить.

– Да пошел ты!
– отмахнулся Гринблат.
– Меня и не такие расстреливали!

– Он больше не будет снимать без вашего разрешения, - пришел на выручку напарнику осторожный Блейк.

– Всем отойти к стене реакторного зала!
– приказал Генрих. Освободить площадку!

Со стороны Мурманска послышался рокот вертолетного двигателя. "Ми-1" приблизился к станции и круто пошел на посадку. Снизу грохнула очередь и словно бы захлебнулась. Пилот вывел легкую машину точно на центр освещенного пятачка.

– Всем оставаться на своих местах!
– крикнул Генрих и побежал к вертолету, двигаясь спиной навстречу воздушным вихрям.

Двигатель заглох, лопасти остановились. Из вертолета выпрыгнул пилот крупный смуглый молодой человек с пышными черными усами. Почему-то не в форменной шинели "Аэрофлота", а в длинном сером плаще. В руке у него был довольно увесистый дюралевый атташе-кейс. Он помог выйти пассажиру. Тот был пониже ростом, узкоплечий, заметно старше. Тоже в плаще, в широкополой шляпе и в темных очках, закрывавших половину лица. Генрих подошел к вертолету и о чем-то довольно долго говорил со старшим.

За моей спиной появился Док, прошептал в ухо:

– Тол - муляж. Замазка - пластит. Не чешский аналог. Семтекс. Ливийского производства. Он в ходу у всех арабских террористов. Ты понял, что я сказал?

– Да.

– Остается надеяться, что в детонаторах вместо взрывчатки действительно пластилин.

– Можешь не надеяться. В детонаторах - тетрил.

– Уверен?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Случайно узнал, я тоже любознательный человек.

– Тетрил, - повторил Док.
– В каждом детонаторе граммов по сто. Этого хватит, чтобы подорвать танк. И в сумке килограммов пятьдесят семтекса. Нужно немедленно что-то делать!

– У нас есть приказ: "Никакой самодеятельности".

Док хмуро отошел, а его место заняла Люси Жермен:

– Какие проблемы, Серж?

– Да так, мелочи жизни, - неопределенно отозвался я.

– Взрывчатка настоящая?
– быстро спросила она.
– Я не про тол, а про ту, что в сумке.

– Да. И детонаторы настоящие.

– И взрывное устройство настоящее. А я-то сокрушалась, что в России кругом туфта. Нет, оказывается. Твои действия. Ковбой?

– Никаких.

– Почему?

– Приказ.

– Ладно, выкрутимся. У меня другой приказ.

– Какой?

– Действовать по обстоятельствам.

Генрих закончил переговоры, натянул на голову и лицо черную "ночку", такую же, как у нас, и обернулся к присутствующим:

– Господа корреспонденты, можете снимать! Оба прибывших сбросили плащи и оказались в камуфляжных военных формах. На груди у молодого висел короткий десантный "Калашников". Старший откинул в сторону шляпу, надел буро-зеленую фуражку чеченского полевого командира и предстал перед камерой Гарри и фотообъективом Крамера. Генрих не без торжественности произнес:

– Разрешите представить вам, господа: командующий армией освобождения Ичкерии, национальный герой Чеченской Республики полковник Султан Рузаев!

Вспыхнула красная сигнальная лампочка на камере Гринблата, со скоростью стробоскопа заработала фотовспышка Крамера.

– Внимание!
– раздался снизу усиленный и искаженный громкоговорителем резкий мужской голос.
– Говорит представитель Федеральной службы безопасности России полковник Голубков. Станция окружена. Сопротивление бесполезно. Предлагаю лицам, захватившим первый энергоблок, немедленно сдаться.

Рузаев что-то приказал по-чеченски своему молодому спутнику, тот подбежал к вертолету и вернулся с радиомегафоном, точно таким же, какими на митингах пользовались ораторы.

– Сейчас я ему отвечу, - со змеиной улыбкой на тонких губах пообещал Рузаев.

– Отвечу я, - возразил Генрих.
– Ваше слово - еще впереди..

Он взял мегафон и подошел к краю площадки:

– Говорит представитель командующего армией освобождения Ичкерии Султана Рузаева. Полковник Рузаев не намерен вести никаких переговоров с полковником Голубковым. Он будет вести переговоры с полномочным представителем Президента России. Предостерегаю полковника Голубкова от попытки захватить станцию силой. У нас в заложниках находится весь персонал первого энергоблока, и среди них главный инженер станции. После каждого выстрела, произведенного по станции, мы вынуждены будем убивать по одному заложнику. Основа для переговоров будет предоставлена вам в ближайшее время. На этом наши местные консультации прекращаются.