Двухколесное счастье
Шрифт:
– Да, Ася, ты очень проницательная девушка. Очень честная и открытая. Думаю, что во многом благодаря этому Давид и потянулся к тебе…
– Но? – чувствую, что именно это «но» сейчас должно прозвучать.
– Но ты русская, - звучит как приговор. – Я думаю, что Мариам и Каринэ больше всего боятся, что, женившись на тебе, он окончательно перейдёт в Русскую Церковь…
Да. Мои подозрения подтвердились полностью. Теперь понятно, почему они так вели себя со мной при первой встрече.
Анаит зовут к машине, чтобы отвезти домой, а я еще какое-то время сижу на той же скамейке под опавшим кленом.
И
Подхожу к прохожим, но то ли из-за неправильно произнесенного мной названия, то ли из-за того, что это место находится не в этом районе, и никто не знает его, но помочь мне никто не может.
Впервые чувствую какую-то необъяснимую ясность происходящего. Ощущаю незримую руку, ведущую меня. Однако, когда за очередным поворотом не вижу его, вдруг поддаюсь унынию. Может, мне показалось, и никто не вел меня, а это лишь плод моих фантазий, навеянных разговором с Анаит?
Останавливаюсь, пытаясь собрать разлетевшиеся в разные стороны мысли, и поднимаю голову к небу – туда, где возможно Кто-то есть.
«Если Ты слышишь меня, - шепчу одними губами, - если Ты есть, помоги мне!»
В чем мне нужно помочь, я не говорю. Да я и не знаю, о чем прошу. Мне нужен только маленький знак. Я готова его увидеть. Я готова поверить.
В следующую секунду я слышу колокольный звон…
31.
– Девушка, вы вообще-то в храм пришли, а не на дискотеку, - слышу за спиной резкий ядовитый скрип. – Щас еще к образАм полезет с накрашенными губами! Вот искушение!
Я повернулась, чтобы посмотреть, кто так активно напрашивается со мной на диалог, и увидела бабусю в длинной в пол юбке и пестром платке. Лицо выражало осуждение, неприязнь и какое-то осязаемое чувство превосходства. Захотелось тут же отвернуться и бежать отсюда без оглядки.
И я бы так и сделала. Но не сегодня. Я не уйду. В этот момент я совершенно четко решила – даже если сто бабок будут гнать меня и тащить за ноги из храма, я обязательно вгрызусь зубами … да хоть в этот порожек, истоптанный посередине. С боков тут как раз есть хорошие выступы…
– Зинаида, - отвлек меня от осмотра удобных мест для захвата знакомый голос. Сейчас он звучал так строго, что захотелось выпрямиться по команде «смирно». Отец Тихон стоял в дверях в сером «платье» и накинутой поверх кожаной куртке.
– Да, батюшка, - елейным голосом пропела та самая Зинаида, которая на глазах преобразилась в божий одуванчик и засеменила в сторону священника.
Я так и осталась стоять на месте, выжидая, пока отец Тихон поговорит с женщиной, чтобы хотя бы поздороваться.
– Анастасия? Так ведь вас зовут? – спустя минуту батюшка уже приближался ко мне и очень радушно улыбался.
– Ася, - поправила его, подумав, что он не запомнил моего имени.
– Я знаю, что вы Ася в обычной жизни. А как вас крестили? Каким именем? Обычно Ась именуют по-церковному Анастасиями.
– Нет, я Анисия, - вспомнила я своё «второе» имя. – Меня в честь
прабабушки крестили.– Ваша прабабушка была святой? – скептически улыбнулся отец Тихон.
– Не знаю, я её плохо помню, - откровенно отвечаю, - но говорят, была доброй и милосердной.
– Простите, я просто пошутил, - останавливает меня он. – Вы сказали, что вас крестили в честь бабушки, но в церкви дают имена только в честь какого-либо святого, поэтому я и задал такой вопрос. Не берите в голову.
Батюшка примирительно улыбается, словно извиняясь, когда до меня, наконец, доходит смысл его слов.
– Ася, вы простите, я не могу сейчас долго говорить, меня ждут на отпевании. Я попрошу Зинаиду вам помочь…
При упоминании божьего одуванчика, у меня мороз пробежал по коже и я чуть не вскрикнула «не надо!!!», как отец Тихон в очередной раз рассмеялся.
– Я пошутил, - шепотом проговорил он. – Зинаиду беру на себя, - батюшка подмигнул мне и уже почти выбегая из храма, на ходу бросил в сторону подсвечника, где усердно ковырялась бабулька, - Зинаида, радость моя, поможете мне сегодня попеть на панихиде?
Бабулька оживилась и, еле скрывая счастливую улыбку, задрав голову, величаво протопала на выход, всем своим видом говоря: «Вот, смотрите все: меня батюшка лично пригласил петь», и скрылась за дверью. И сразу стало как-то легче дышать.
Хоть в храме помимо меня было еще несколько человек, но для меня вдруг наступил момент, когда я перестала видеть и слышать кого-то еще. Это чувство появилось тогда, когда я подошла к иконе Спасителя. Большой образ Иисуса Христа был расположен на одной из колонн. Глаза Бога были чуть выше моих, и я чувствовала себя маленьким ребенком, который пришел к отцу просить его о чем-то.
Я сейчас тоже пришла просить. Пришла к Отцу…
Нет ни одной связной мысли, и вместе с тем - полное ощущение того, что меня и без формулировок Он слышит.
– Девушка, так нельзя с иконой, - слышу женский голос, но уже не такой противный, как у Зинаиды.
– Если хотите приложиться, нужно едва прикоснуться губами, что ж вы икону то обнимаете?!
Я и правда не заметила, как в порыве нахлынувших чувств не только разрыдалась, но и буквально прилипла лбом к стеклу, а руками обхватила деревянную раму. Мне было так хорошо в этот момент, так легко и спокойно… Показалось даже, что когда я уходила, Господь будто улыбался мне с иконы. Я поклонилась Ему … и тоже улыбнулась в ответ.
Домой я доехала очень быстро, хотя мой район находился в совершенно другом конце города, и нужно было добираться двумя маршрутами. Совершенно не помню, кто ехал со мной в автобусе и маршрутке, не помню, как оплачивала проезд, как дошла от остановки до дома. Зато я запомнила, как красиво заходит ноябрьское солнце, как шуршит и пахнет листва под ногами. Как гармонично всё в природе дополняет друг друга…
– Асенька, как Давид? – тревожным голосом встретила меня бабушка.
Я знаю, что она тоже переживает за него, но ответа на ее вопрос у меня не было. Я лишь развела руками, в знак того, что ничего не меняется, лишь бы не произносить эту фразу вслух. Уже ждала, что бабуля начнет причитать, возвращая меня к тяжелой реальности после двух часов умиротворения, и морально готовилась поскорее закончить этот разговор. Всё равно он ничего не даст.