Двуликий бог. Книга 2

Я не замечала, чтобы Локи любил младшего сына меньше, нежели первенца, однако он без сомнения был с ним гораздо более суровым, строгим и требовательным. Только не давая подрастающему наследнику и минутной передышки, он умудрялся держать горячего сына в узде. Если же по тем или иным причинам повелитель не успевал заниматься ребёнком сам, ответственность за его выходки переходила на стражников золотого чертога. Хакану было дозволено обращаться с заносчивым господином, как со своими подчинёнными. Это произошло после того, как Локи поймал проказника за унижением предводителя стражи и напоминанием о его положении раба. При них обоих хитроумный бог не сказал ни слова, не стал вмешиваться в ситуацию и молча увёл Вали, чтобы вскоре высечь сына своими руками. Лучше всего Вали понимал язык силы.

Жёсткость и непоколебимость бога обмана, заставлявшие жалостливое материнское сердце обливаться кровью, принесли свои плоды. Хлыст вселил в юного господина понимание дозволенного и запретного, научил почтительному обращению и с господами, и с вверенными им верными прислужниками, а также тому, что на любую силу и влияние найдётся сила и влияние не меньшее. К моему большому удивлению, пылкий мальчишка боготворил отца, несмотря на его решительные меры воспитания. Никогда, даже в короткий период вседозволенности, Вали не смел произнести неуважительное слово о повелителе, неизменно прислушивался к его мнению и подчинялся его воле, хотя был наделён узнаваемой язвительной и насмешливой манерой речи.

Вторым предметом обожания для достигшего сознательного возраста юного господина стал старший брат. Нарви всегда обращался с братом с ласковым снисхождением, но пока тот оставался ребёнком, слишком большая разница в возрасте разделяла их. Однако когда Вали подрос и под влиянием повелителя остепенился, заключив сомнительные наклонности в оковы собственной воли, братья сблизились ещё сильнее и начали проводить большую часть дня друг с другом. Только тогда Локи сумел отвлечься и ослабить власть над младшим сыном. Хоть мы никогда и не говорили об этом, тем не менее оба понимали, что послужило причиной тому, что Нарви и Вали так сильно отличались друг от друга характером и повадками. Как и то, насколько опасным это могло оказаться в будущем.

К счастью, Нарви оказывал значительное влияние на брата. Благодаря его усилиям, Вали научился быть хладнокровным, разумным и рассудительным. Он так же привил своему спутнику понимание ценности жизни каждого существа, наделил младшего брата милосердием и сдержанностью. Чем больше они были вместе, тем больше Вали исправлялся, и тем сильнее Локи любил и ценил старшего сына. Нарви стал воплощением лучшего, что существовало в нас обоих. Вали… Я надеялась, что любовь и внимание семьи сумеет искупить те ошибки, что совершали его родители. Ощущая его неуверенность и лёгкую ревность к брату, с которым отец обходился заметно благосклоннее, я никогда не лишала сына своего внимания и ласки. Оттого и он отзывался мне с благодарностью и нежностью, хотя и не любил проявлять свои чувства. В целом, много лет мы жили мирной и счастливой жизнью, семья росла, мы становились всё более сплочёнными и терпимыми к слабостям и недостаткам друг друга.

Казалось, мне не о чем больше молить провидение, кроме как не лишать нас хрупкого покоя, однако в один день судьба вновь обернулась неожиданностью. Неизбывное внимание Локи ко мне привело к тому, что я опять забеременела, поразив тем самым не только повелителя и его лекарей, но даже саму себя. Сколько я помнила Хельгу, она ни разу не ошибалась, и я настолько доверилась её словам, что больше и не надеялась на чудо. Однако все признаки оказались налицо, и бог огня носил меня на руках от радости, никого ко мне не подпуская и ничего не позволяя делать самой. Как мы были беззаветно счастливы те несколько коротких месяцев! Увы, Хельга не ошибалась.

Как бы внимательны мы ни оставались, что бы ни делали, чтобы сохранить нежданное дитя, дар судьбы обернулся злой насмешкой. Я потеряла его. Я потеряла его, хотя ничто не предвещало беды. Я засыпала счастливой будущей матерью в объятиях заботливого супруга, а утром проснулась сражённой обманутой женщиной в обширном тёмно-алом пятне, разросшемся по простыням. Я закричала, а, опомнившись, зажала рот ладонями. Дрожь в тот же миг одолела ослабевшее тело. Его не стало — вот так просто… Не стало плода нашей любви, а вместе с ним и надежды. Встревоженному и сонному повелителю хватило одного взгляда, чтобы всё понять, осознать ту страшную правду, которую, спустя пару мгновений, с прискорбием подтвердила лекарь.

Локи молчал не один день. Я молчала тоже, лишь слёзы беззвучно катились по щекам. Мы долгое время не виделись — бог лукавства не выходил из покоев, где в одиночестве переживал своё горе. Меня тогда очень поддержали верные сыновья, но он не желал нашего общества, а мы не решались навязываться господину. Печаль моя усугублялась и тем, что в первые месяцы той беременности я чувствовала себя совершенно иначе, чем в прежние разы, и лелеяла надежду родить Локи дочь. Бойкую златовласую девчушку, такую же стройную и красивую, как её братья. Она стала бы моим продолжением в его глазах, и я не сомневалась, что бог хитрости любил её больше всего на свете… Однако вещие норны решили, что не суждено. И на сей раз я была вынуждена покориться своей жестокой судьбе.

Глава 30

Ночью ко мне пришла она. Та, кого я так и не сумела позабыть, но уже не рассчитывала встретить. Та, что разрушала всё, к чему прикоснётся, и с завидным упорством — мою жизнь. Я лежала без сна, прислушиваясь к мерному дыханию мужа и ощущая волнение в воздухе, будто что-то собиралось над нашей постелью, над сводами золотого чертога. Ночь стояла хмурая и пасмурная, а потому тёмная. Из-за нависших облаков, так редко надвигавшихся на Асгард, не пробивался ни единый луч Мани, не сверкали звёзды. Парило. Страдая от духоты, я поднялась на ноги, прошлась по покоям повелителя. Вышла на его просторную веранду. Вдалеке, у горизонта, сверкали немые молнии, где-то растеряв звучное сопровождение грома. Я усмотрела в том недобрый знак.

Я не первый день ощущала, как нечто недоброе сгущается над Асгардом, хотя не находила подтверждения своим предчувствиям. Однако я не сомневалась в своём даре: спонтанное наитие, время от времени возникавшее во мне, никогда не обманывало. Я гадала, откуда к нам придёт беда: из-за горизонта или из родного чертога. Знала, что Локи ненавидит асов сильнее с каждым днём, но знала также, что он привязан к Асгарду любовью к семье, позволявшей сдерживать клокочущее в нём пламя. Он нередко отлучался из дома — улетал в Йотунхейм или уходил в Мидгард, но путешествия каверзного аса никак не затрагивали верховных богов. Что, впрочем, было подозрительно само по себе. Я не забывала, что его горячая смешанная кровь отравлена властью Гулльвейг, и ждала, когда же наследие хитроумной ведьмы-великанши напомнит о себе.

Не найдя ответов на свои тревожные вопросы, я вздохнула и решила вернуться в опочивальню. Повернулась, готовая погрузиться во мрак спящих палат, и в тот же миг столкнулась лицом к лицу с высоким тёмным силуэтом, чуть не вскрикнув от испуга. Прежде, чем я успела что-либо понять, глаза его открылись и вспыхнули на укрытом тенями лице двумя таинственными изумрудными искрами. Словно охваченная злым ледяным заклятием, я похолодела до самых кончиков пальцев, ощутила себя совершенно беспомощной и беззащитной. Дрогнув, сделала шаг назад.

— Узнаёшь меня?.. — этот голос… Этот тон, леденящий кровь. Не думала, что когда-нибудь мне снова придётся услышать его. Только теперь он стал ещё более жутким от того, что в нём сочетались сразу два разных голоса: один — знакомый, любимый, родной, но отстранённый и холодный; другой — жуткий, бесчеловечный, порабощающий. Они оба то сливались и переплетались, то звучали, вторя друг другу один за другим, словно спорили между собой, множась, как эхо. Я ощутила дрожь, пробежавшую между лопатками, а волосы начали становиться дыбом, точно у напуганной кошки. «Настанет день, и я заговорю с тобой чужими губами. Будь уверена, ты ни на миг не усомнишься», — нечто такое она пророчила мне в нашу первую и последнюю встречу? Что же, пророчество сбылось в точности: я не усомнилась и на миг.