Двуллер-3. Ацетоновые детки

– Ну… – замялся Арутюнян. – Мне надо было срочно товар отвезти.

Бесчетнов хмуро смотрел на него.

– На сегодня судебные слушания закончены, следующие – в понедельник, 18 декабря… – объявил судья.

Бесчетнов быстро вышел из зала. Арутюняна он увидел в коридоре. Бесчетнов подошел к нему.

– Это же вы Арутюнян?.. – спросил Бесчетнов только для того, чтобы завязать разговор.

– Ну да… – немного растерянно ответил тот, глядя на Бесчетнова круглыми черными глазами.

– Вы ведь неправду сказали? – спросил Бесчетнов. – вы же сразу в милицию позвонили, так?

Арутюнян молчал.

– Зачем вам это? – спросил он.

– Врать нехорошо… – сказал Бесчетнов.

– Ему и так дадут десять лет… – сказал Арутюнян.

– А не про него разговор… – сказал Бесчетнов. – А про тех уродов, которые пиво пили, вместо того, чтобы по вашему вызову приехать.

Оба молчали. Бесчетнов сверлил Арутюняна глазами, ожидая, скажет ли тот еще что-нибудь.

– Ну я-то позвонил? – сказал с тяжелым вздохом Арутюнян. – Моя какая вина? То, что я не дал себя убить? Тогда бы он на моей машине покатался – я это понимаю. Ну хотите – могу за это извиниться…

– Да вы-то ни при чем… – досадливо ответил Бесчетнов. – Вопрос в том, почему вы на суде соврали?

– Вашим друзьям уже все равно. А мне там жить… – просто ответил Арутюнян. – По этой дороге мимо этих ментов мне ездить по многу раз в день. И как прикажете мне поступать?

Бесчетнов помолчал.

– Как я могу приказывать?.. – печально сказал он, повернулся и пошел прочь.

В коридоре его нагнал редакционный фотограф Трофимов.

– Ну что, Юра, как настроение? – мрачно спросил обычно веселый Трофимов.

– А у тебя? – усмехнулся Бесчетнов. – У тебя какое настроение после всего этого?

– Хреновое… – веско сказал Трофимов. – Было большое желание удавить этого урода…

– Та же фигня… – кивнул Бесчетнов. – Та же фигня…

Глава 12

– И отца? – спокойно спросил парень.

– И отца! – ответила Лиана.

– Даша нервно сглотнула слюну. Голова ее горела. Она все ждала, что кто-нибудь – или Лиана, или вот этот приведенный Лианой парень, Сашка Синицын, скажут «Ага, купилась?!» и начнут весело хохотать. Ну или как-то еще – но не может быть, чтобы вот так просто они договоривались об убийстве ее родителей?!

– А чего тебе отец-то? – вдруг спросил Дашу Синицын.

– Замотал своими придирками! – зло ответила Даша. Накануне она снова не пришла домой ночевать – Лиана уговорила Дашу остаться у нее, сказала, пусть родители привыкают. Даша осталась, храбрилась, и не спала потом всю ночь. Дома, как и ожидалось, был скандал. Когда Даша рассказала об этом Лиане, та спросила без особых эмоций – что же, тогда и отца? Даша, хотя волосы зашевелились под шапкой, сказала: «да, и отца». Даша все не могла собраться с духом и сказать, что все это – чушь, что все это ей не надо. Она надеялась, что все развалится само собой, но все удивительным образом складывалось одно к одному. Вот тот же Синицын: кто же ждал, думала Даша, что он согласится так легко? «Тоже мне, киллер… – думала она. – он что, каждый вечер кого-нибудь режет?».

– За отца надо доплатить… – сказал Синицын.

– Само собой… – сказала Даша.

– У тебя деньги-то есть? – спросил Синицын.

– Вот с родителями разберешься, так и будут… – ответила она. – У них на книжке есть пятнадцать тысяч, их и отдам.

– Лады! – широко улыбнулся Синицын.

– И с нас еще подарочек… – заулыбалась Лиана.

Дашу передернуло – убийство родителей они решили завершить праздником дефлорации. Лиана обещала найти для этого сауну. Даше хотелось то ли уснуть, то ли наоборот проснуться. Она не знала – наяву это все или во сне? Она ли это? Какие бы они ни были, мама с папой, но это мама с папой… – говорил кто-то в ее голове. Но потом начинала говорить Лиана, и тот, в голове, переставал быть слышен. Словно понимая это, чувствуя, Лиана говорила не останавливаясь, целыми днями. У Даши звенело в голове от этого голоса, но она все не могла собраться с силами, чтобы заставить Лиану замолчать.

– Да я помню… – расплылся в улыбке Синицын. – Такое как забудешь…

Он уставился на Дашу так, что краска бросилась ей в лицо. Она поняла, что он очень на нее рассчитывает. Даша вдруг поняла, что запуталась, страшно запуталась.

– Пошли, подруга! – сказала ей Лиана, хватая Дашу за локоть. – Скоро избавим тебя от родоков, будешь свободна! Заживем! Ты, я, квартира, парни – вот это будет жизнь!

Даша пыталась улыбнуться – да, вот это будет жизнь – но лицо словно одеревенело. Она подумала – как же потом жить одной? – но побоялась сказать вслух: Лиана засмеет. Даша подумала – а вдруг поймают? – но и это побоялась сказать вслух: Лиана засмеет. Потом она подумала, что, может, Лиана с Синицыным вот так разыгрывают ее, проверяют, и вот прямо сейчас Лиана скажет ей «Совсем ты дюзнулась, подруга! Мы и не думали твоих родителей убивать». Даша шла с Лианой и все ждала этих слов. Но так и не дождалась…

Глава 13

На 29 декабря назначено было оглашение приговора Тимуру Кулику. Петрушкин приехал в этот день в суд. Он знал, что должен там быть.

Петрушкин, пройдя через металлоискатель, вошел в зал. Зал суда был полон. На Петрушкина оглядывались – все знали, что это у него погибли сын, невестка, внуки. Все смотрели на него с любопытством – как он? Петрушкин старался смотреть поверх голов – сочувствие уже давно не давало утешения, от него становилось только больнее.

Он вдруг разглядел, что Тимур уже в клетке, и пошел к нему. Подойдя в упор, он уставился на Тимура. Тот уже привык, что его разглядывают, и не поднимал головы. Лишь почувствовав на себе тяжелый взгляд, он, наконец, покосился на Петрушкина.

– Ты знаешь, кто я? – спросил Петрушкин.

Тимур молчал, зло глядя на старика.

– Я – отец убитого тобой Алексея Петрушкина. А маленькие мальчики – мои внуки… А женщина – моя невестка. Это была лучшая семья в мире…

Тимур молчал.

– О чем ты думал, когда нажимал спусковой крючок, целясь в ребенка?! – спросил Петрушкин. Ему хотелось, чтобы Тимур ответил хоть что-нибудь. И он ответил.

– А кто тебе сказал, что я там был? – спросил Тимур.

Петрушкин побледнел, дернулся, будто его ударили, и отошел. Тимур усмехнулся и снова опустил голову.

Петрушкин сел в зале рядом с Бесчетновым. Оба молчали.

– Скажите, Юра, зачем весь этот балаган? – вдруг спросил Петрушкин. Бесчетнов недоуменно уставился на него.

– Зачем балаган, Юра, если нет правосудия? – повторил Петрушкин. Правосудие, это когда правильно судят. – Если судить правильно, то здесь должен сидеть Федотов, должны сидеть те милиционеры, которые не поехали на вызов Арутюняна, должны сидеть Крошкин с Дрыновым. А они сидят по домам. Нам кинули жертву – утритесь. Даже не жертву – утешительный приз. С таким судом и Кулик ничего не понял, и никто другой ничего не понял. Суд должен быть уроком, а это разве урок?

Бесчетнов не нашел, что ответить. К счастью, вошел судья. Процесс начался. Судья предоставил подсудимому последнее слово. Бесчетнов ждал, что хоть прощения Кулик попросит у тех, кому доставил страдания. Но Кулик от последнего слова отказался. Суд удалился для вынесения приговора. Спустя час судья вышел и зачитал приговор. Кулик получил десять лет.