Дядюшка в законе
Шрифт:
– А как?
– Я еще сам не знаю. Главное - провести прямую линию от дуба до креста и отмерить на ней четверть этого французского лье.
– А где крест?
– возразил Алешка.
– И сколько будет эта четверть?
– Крест был на куполе церкви, - начал я. И догадался, глядя на шар под потолком, что нужно сделать.
Лешке я ничего объяснять не стал. Сказал только, что после обеда вернусь в городок и посижу в библиотеке.
– Посиди, - согласился Алешка.
– А я в бассейне посижу. За нас двоих.
После обеда, как мы и предполагали, папа собрался в город. Я попросил
По дороге я очень ненавязчиво спросил его про француза Жюля. Папа сказал, что он средней руки коммерсант и собирается открыть в России совместное предприятие по производству крема для лица и крема для обуви.
– А я думал, он приехал за сокровищами, которые его предок в озере утопил.
На это папа ничего не ответил, только как-то странно улыбнулся.
– Слезай, - он остановил машину у ворот.
– Не балуйтесь тут без меня. И сокровища не вздумайте искать, очень не советую.
– Последние слова он подчеркнул особой интонацией.
– Ты когда приедешь?
– На днях.
– И папа уехал.
В библиотеке я первым делом поздоровался с Варварой Петровной, а вторым делом попросил том энциклопедии на букву «л». Полистал, нашел нужную страницу. И тут меня ждало жгучее разочарование.
Оказывается, во Франции этих лье видимо-невидимо. И все разные! Есть какое-то старинное лье, равное 4444,44 м. Есть морское - 5555,55 метра. Еще какое-то было почтовое. Это равнялось 2000 туазов, или 3898 метров. А общинное лье - 4449.
В общем, эти самые лье по своим размерам колебались от трех до шести километров. Как же мы будем отмерять нужный нам размер?
Тяжелый вздох вырвался из моей груди. И привлек внимание заботливой Варвары Петровны.
– Что за трудности, дружок?
– Да вот никак не могу с этими французскими лье разобраться.
– Чего проще!
– с готовностью отозвалась она.
– Вы доверяете Жюлю Верну? Как автору.
Жюлю Верну - очень, а Жюлю де Фастэну - ни капли.
– На русском языке, - продолжила Варвара Петровна, - его роман о «Наутилусе» называется как?
– «Восемьдесят тысяч километров под водой», - машинально ответил я.
– Ну вот. А на французском - «Двадцать тысяч лье…» Вот и все. Делите первое на второе и получаете правильный ответ.
– Наверное, Варвара Петровна до пенсии преподавала в школе, судя по ее манерам разбираться в проблемах.
– Четыре километра, - обрадовал я ее правильным ответом.
– Но это все равно приблизительно. А мне нужно точно.
Хорошо, что Варвара Петровна не задала мне очень важный вопрос: а зачем? Вместо этого она легонько шлепнула себя ладошкой по лбу и воскликнула:
– Мы чудаки! У нас же есть здесь живой француз. Уж он-то наверняка знает!
Во-первых, подумалось мне, вряд ли он знает. Уж если он своего родного классика не помнит… А во-вторых, уж у кого-кого, а у него спрашивать про размеры лье - вовсе уж стремно.
Но, видимо, придется. Осторожно и ненавязчиво. Тем более, что сегодня моя очередь плавать с ним в поисках подходящего дуба.
В назначенный час я был на причале и подготовил моторку. «Живой» француз тоже не заставил
себя ждать. Его подстегивали и торопили неудачные поиски. Да при этом он делал вид, что ничего-то он не ищет, а просто любуется красотами окружающего озеро леса.В этот раз мы направились к самому дальнему берегу, где выбегала из лесной чащи березовая роща, в которой тут и там высились могучие деревья.
Жюль взял (для отвода глаз, конечно) фотоаппарат и попросил меня высадить его на берег. Там он - мне из лодки хорошо было видно - бродил от дерева к дереву, высоко задирая ноги в густой траве и делая вид, что снимает на пленку красивые русские дубы.
Вернулся он расстроенный и раздраженный.
– Как много у вас в России деревов на душу населения, - грустно пожаловался он.
– Хватает, - согласился я.
– Ведь и озеро громадное. Наверное, сорок лье будет в длину.
– Ну вот еще!
– фыркнул француз и прикинул на глазок: - Четыре лье - не больше.
– Не понял, - притворился я.
– По-вашему - километров шестнадцать-семнадцать.
– Все равно не понял.
Жюль посмотрел на меня с сочувствием и пояснил:
– В каждом нашем лье ваших четыре километра и пятьсот метров!
– Это он сказал с такой гордостью, будто сборная Франции по футболу победила наших спортсменов.
А мне-то на его гордость наплевать. Я быстренько считал в уме. Раз, как проговорился Жюль, сокровища лежат на дне в четверти лье от дуба, то простая арифметика гласит: четыре пятьсот делим на четыре и получаем километр и сто двадцать пять метров в придачу.
Одна задача решена. Как только установим положение креста, проводим прямую линию и плывем по ней на лодке километр с метрами в придачу. А их отмерим веревкой.
Вот только где такой длины веревку достанем? А, в шапито попросим. У них этих веревок завались.
В это время мы проплывали мимо островка, и Жюль, провожая его грустным взглядом, сказал:
– Хорошо бы погулять по острову. Это романтично.
Сердце у меня дрогнуло. Однако Жюль меланхолично продолжил:
– Но ваш брат Алекс сказал, что на острове очень много водится всяких злых змей с острыми зубами.
Молодец Алешка! Правильно: и змей там полно трехголовых, и ни одного дуба нет. Кроме пенька заветного…
Я сдал моторку лодочнику, попрощался с приунывшим Жюлем и занялся подготовкой нашей главной акции - определения местонахождения сокровищ на дне Белого озера.
В будочке лодочника был столярный верстак и необходимые инструменты. Потому что время от времени ему приходилось чинить весла, поломанные неумехами.
Я подобрал подходящую реечку ростом примерно с себя; приладил внизу крестовину, чтобы рейка могла стоять вертикально, а на верхний ее конец набил небольшую дощечку.
Небольшую, но не простую. На одном конце ее торчал гвоздик, а на другом я сделал узкую прорезь. Получилось что-то вроде винтовочного прицела.
А мысль была такая: устанавливаем приспособление на пенек и наводим на то место, где был когда-то крест на церкви, таким образом, чтобы гвоздик попал в прорезь. Вот и все! Получается нужное направление, по которому отмеряем километр с гаком, и поднимаем с этого места сокровища.