Дьявол по соседству

Уверенность.

В любое другое время это было всего лишь слово, но казалось, будто Луис внезапно понял его значение. Что это - инструмент, которым пользуешься. Если запаникуешь и побежишь, те люди с воем бросятся вдогонку, почувствуют твой страх, словно дикие собаки, чующие легкую добычу. Но если он будет действовать уверенно, они будут вести себя осторожно. Раньше они играли с ним, а теперь он будет играть с ними в эту же игру.

Но они - не просто бездумные, кровожадные незнакомцы,– напомнил он себе. Где-то там с ними Мишель. Если она атакует... сможет ли он убить ее? Сможет ли направить на нее пистолет и всадить в нее пулю, ради спасения Мейси?

Луис не мог думать об этом.

Он любил Мишель всем сердцем. Он сделал бы все ради нее. Но теперь все изменилось. Вчера он скорее пустил бы пулю себе в голову, чем причинил бы ей вред... но сегодня? Если она превратилась в дикого, кровожадного зверя? Он не знал. И не хотел знать.

Он сошел с бордюра, желая держаться немного подальше от зданий, переулков и подвальных лестниц, прорубленных в тротуаре. Слишком много мест, где можно устроить засаду. И хотя ему никогда раньше не доводилось пользоваться 9-миллиметровым автоматическим пистолетом, он знал, что в его обойме достаточно патронов, чтобы нанести нападающим серьезный урон.

Ну, да ладно.

– Тебе не найти свою девочку, - сказала Дорис.- Будь благоразумным. Ты погубишь нас обоих.

Луис проигнорировал ее слова.

Он пошел по улице, заметив, как сильно удлинилась его тень. Тьма наступала быстро, и он прекрасно понимал, что те твари жаждут ее наступления. В том состоянии, в котором они пребывали сейчас, она, наверняка, чувствовали себя в ней лучше, чем он. Луис видел "Додж", припаркованный через улицу от полицейского участка, темные фигуры, валяющиеся вокруг него. Водительская и пассажирская двери были открыты. Стекла разбиты. Луис молился, чтобы машина была еще на ходу.

Что если Мишель где-то там?– задался он вопросом. Возможно, это она забрала Мейси.

 О, нет. Только не она, только не Мишель, только не моя жена.

Луис медленно прошел десять или пятнадцать футов, затем остановился.

Дорис едва не уткнулась в него.

Ему показалось, что он снова услышал детское хихиканье. По коже у него снова пошли мурашки. Разве не удивительно, что один из самых приятных звуков в мире, радостный смех ребенка, может превратиться в самый мерзкий и зловещий? Особенно в городе-призраке. Луис сделал вдох-выдох, приготовившись к тому, что надвигалось. Это назревало вокруг него, и он чувствовал это. Словно напуганное животное, он чувствовал поджидающие его зубы, когти и голод. Он был напряжен, как струна, готовая лопнуть, по лицу бежал пот. Он помнил, как ехал с Мейси по Мэйн-стрит, помнил, каким мертвым был город, как он размышлял ранее, что, возможно, все жители уже мертвы. Но, конечно же, все это было уловкой. За ним с Мейси следили с того момента, как они оказались на улице. И те люди были организованы. Они устроили ловушку и ждали, когда он попадет в нее. И он превзошел их самые большие ожидания, не так ли? Оставил Мейси в машине одну, даже когда глубоко в душе понимал, что это - ошибка.

Жертвоприношение.

 Он принес Мейси в жертву.

– Нет, - сказал он себе под нос.

– Что?
– спросила Дорис.

– Ничего.

Они пересекли улицу и вышли на тротуар. Мейси могли держать где угодно. Здесь, а может, в нескольких кварталах отсюда. Это было безнадежно, но он не мог сдаться, не мог сломаться. Он подошел к "Индиана Видео". Толкнул стеклянные двери. Внутри было тихо. За прилавком горел светильник, еще один - в дальней части магазина. Достаточно света, чтобы видеть.

– Мейси?
– позвал он.

Раздался стон.

С бешено колотящимся сердцем, Луис бросился мимо фильмов для детей. На полу сидела девочка, лет восьми или десяти, совершенно голая. Обхватив себя руками, она раскачивалась взад-вперед.

Волосы у нее были рыжими.

Это не Мейси.

– Малышка?
– робко произнес Луис.- Ты в порядке?

Девочка подняла на него глаза. Лицо у нее было темным от въевшейся грязи, в сальных волосах запутались листья. Все тело у нее было в синяках и ссадинах. Луис протянул к ней руку, опасаясь, что она ее укусит, но его гуманность требовала, чтобы он попробовал.

Дорис держала дробовик направленным на ребенка.

– Господи Иисусе, Луис... ты такой же слепой, как и глупый, мать твою? Посмотри на нее. Это не девочка. Она - одна из них. Разве не видишь?

Но ее слова его не убедили. Девочка рыдала, содрогаясь всем телом. Эти твари не стали бы так себя вести... не так ли? В следующее мгновение девочка взяла его за руку и встала, обливаясь слезами. Прижалась к нему. Пахло от нее ужасно. Кровью, тленом и грязью. Тело у нее было горячим и влажным. Луи чувствовал, как колотится ее сердце.

– Они тащили меня по улице, - сказала девочка.
– Они... они... они....

Но она не смогла договорить. Задрожав, она захныкала.

– Ладно, - сказал Луис.
– Теперь ты будешь в безопасности. Моя машина рядом. Мы увезем тебя отсюда.

Дорис не шевелилась.

– Я никуда с вами не поеду. Тем более, с этим существом.

– Прекрати!
– сказал ей Луис.

– Ты - идиот. Ты всех нас погубишь.

Луис повернулся к двери, тени там стали гуще и запутанней, чем гнездящиеся кобры. Там ждала смерть. В каждой тени, за каждой дверью, за каждым деревом. Смерть. Девочка дрожала в его объятьях. Затем она прижалась к нему. Он чувствовал, как напряжены ее мышцы, чувствовал исходящий от нее жар. Почти лихорадочный жар. Он попытался оторвать ее от себя, но она обхватила его руками, подпрыгнула, и закинула ноги ему за поясницу.

– Малышка, - сказал он, - послушай...

 Она посмотрела на него из-под прядей грязных, медного цвета волос.

 Она ухмылялась.

 Глаза у нее были наполнены чистой злобой, выходящей за рамки простого безумия. Ее зубы были остро заточены.

Луис почувствовал, будто что-то внутри у него екнуло, почувствовал прижавшуюся к нему ее мерзкую плоть. Резко дернув головой, она впилась зубами ему в плечо. Прокусила рубашку и кожу.

Луис закричал от боли.

Он услышал, как вскрикнула Дорис, когда в помещение вбежали другие дикари.

 Ловушка, это - гребаная ловушка...

54

Охотники в боевой раскраске устремились из задней части магазина. Еще один влетел во входную дверь. И самое удивительное, в руках он держал копье. От наконечника примерно до середины древка оно было красным.

Девчонка впилась зубами в мужчину.

Это и был тот самый. Тот, который был нужен Охотнице. Она не должна отпускать его, должна держать его крепко, пока охотники не убьют его. Но он был диким и взбешенным. Не съежился от страха, как она рассчитывала. Он царапал ей спину, оставляя глубокие борозды. Бил, дубасил ее. Затем стал колотить рукояткой пистолета ей по затылку, пока она не вытащила из него зубы и не закричала. Снова ударил ее пистолетом, и что-то вошло ей в череп с отвратительным хрустом. В глазах у девчонки все потемнело, а потом все словно погрузилось в туман. И она... она не могла... больше держаться.

Мужчина крутанулся на месте, схватив ее за мокрые от крови волосы, и оторвал от себя. От этого резкого движения девчонка взмыла в воздух. Врезалась в витрину с коллекцией фильмов, разбив лицом стекло. Один из осколков вошел ей прямо в горло, и она умерла, брыкаясь в луже собственной крови.

Охотники видели это, когда нападали.

Но они не успели предотвратить это, либо сочли это пустой тратой времени. Не все члены клана выживали на охоте, некоторые должны были отдать свою жизнь ради спасения остальных.