Дьявол по соседству

Это было последнее, что Дорис увидела, прежде чем тьма забрала ее...

56

А затем в Гринлон пришла ночь.

Она опустилась на крыши домов, выползла из подвалов, из темных углов и переулков, из погребов и кладбищ... из всех тех мест, где пряталась в дневные часы. Хищная, настойчивая, несущая вырождение. Тьма скрывала тысячи грехов, тысячи страшных деяний, развалины, трупы, стаи мужчин, женщин и детей, которые уже не были людьми, а были ночными тварями, мерзкими и безумными, дико носящимися по узким улочкам и заросшим сорняками пустырям, по темным артериям города. Они были теми, кто приветствовал ночь, понимал ее, поклонялся ей и считал своей собственностью. С неподвижными глазами, первобытными аппетитами и зияющей злобой, занявшей место их душ, после пробуждения того самого спящего гена, они вернулись к доисторическим временам. Подавляемые ранее демоны и паразитические желания, давно обитавшие в темных глубинах их психики, были выпущены на свободу с пугающим энтузиазмом. В Гринлоне с атавистическим злом было заключено соглашение, ему было позволено приносить свои гнусные плоды. И урожай был богатым.

Следующие первобытному зову дикой природы, движимые архаичным инстинктом убийства, рожденным в докембрийской жиже, переполняемые радостью от возвращения в джунгли, они вышли на улицы волчьими стаями, охотящимися, калечащими и пожирающими.

И эта ночь длилась вечно...

57

Хотя Лесли Тауэрс было нестерпимо больно после многократного изнасилования, она ни на минуту не теряла связи с действительностью. При том, что она была связана и брошена в траву, Лесли, как и любой зверь, оставалась бдительной, чувствовала окружающую ее ночь и охотившихся в ней существ. Так что, пока мистер Кеннинг и Майк Хэк - покрытые пленкой желтого собачьего жира, с прилипшей к ней шерстью и листьями - отсыпались после трапезы, Лесли слышала, как в темноте, в стороне от костра, кружат охотники. Они были там уже какое-то время.

И теперь приближались.

Лесли была напряжена и готова ко всему. Руки у нее были связаны за спиной, так что возможности перегрызть веревку не было. Поэтому она могла лишь лежать, как невольная жертва. Ей хотелось свободно носиться сквозь темную, тихую ночь. А еще ей хотелось раздобыть нож, чтобы защищать себя.

Охотники подбирались все ближе.

Мистер Кеннинг продолжал спать, как и Майк Хэк.

Тишина.

Тяжелая, полная предчувствий и страхов.

 Теперь уже скоро.

 Они все ближе.

 Она чувствовала их запах. Насыщенный, богатый, горячий. Среди них были как самцы, так и самки.

Теперь она видела их... нескладные, но маленькие и проворные фигуры. Дети. Дети во главе с взрослым лохматым мужчиной, который двигался осторожно. Лица у них были покрыты тигровой раскраской, тела разрисованы коричневыми и синими полосами. Издав пронзительный боевой клич, они бросились в атаку. Мистер Кеннинг вскочил на ноги, и в него тут же вонзилось два копья, одно - в живот, другое - в спину. Взмах ножа превратил его глаза в кровоточащие щели. На череп с тошнотворным хлопком обрушился молоток. Он упал на колени, пораженный новыми копьями. Кровь лилась из него, из перекошенного рта рвался безумный собачий вой. Майк попытался помочь, но рухнул под ударами кулаков и дубинок.

Охотники принялись разорять лагерь в поисках оружия и пищи. Сбили ногами вертел, на котором жарился пес. Рассыпали угли из костра на кучу хвороста, которая тут же вспыхнула.

Лесли думала, что они не заметят ее в траве, в стороне от костра. Но вновь разгоревшийся огонь осветил двор оранжевым и желтым мерцающим светом. Затем какая-то фигура прыгнула к ней, девчонка с длинными волосами, в которые были вплетены дикие цветы и прутья. Ее разрисованное лицо походило на морду дикого кабана... пухлое, вымазанное жиром, с блестящими черными глазами. От нее пахло кровью и дерьмом.

Схватив Лесли за лодыжку, она потащила ее к костру.

 Другие девчонки зарычали, принялись щипать ее, бить ногами, и плевать на нее. Подбежавшие мальчишки стали хватать за груди и ягодицы. Один из них укусил ее в плечо. Они начали драться за нее, дергая ее в разные стороны и царапая грязными ногтями ей спину. Все были возбуждены, и Лесли чувствовала запах их немытых яиц.

Она кричала.

Шипела.

Пальцы хватали ее за лицо, и она укусила один из них сильно, до кости.

Затем огромная лохматая фигура подлетела, раскидав мальчишек в стороны и хриплым криком отогнала остальных. Лесли подняла на нее глаза. Это был крупный мужчина, с блестящим от пота телом. Белые и торчащие ежиком волосы, усеянное глубокими морщинами лицо. На нем была лохматая шуба с оторванными рукавами, под которой проглядывала голая грудь. Тело было покрыто множеством татуировок. На поясе висели тесак и нож. С шеи свисало ожерелье из почерневших ушей.

Лесли узнала в нем предводителя стаи.

Он поднял ее на ноги, понюхал ее лицо, лизнул. Дыхание у него было зловонным, будто он жевал тухлое мясо.

– Они похитили тебя, детка?
– спросил он.

Она кивнула.

– Насиловали?

Она кивнула.

– Будешь охотиться с нами? Убивать для нас? Жить с нами?

– Да, - произнесла она сухим, скрипучим голосом.

Мужчина развернул ее, вытащил нож и разрезал веревки, которыми были связаны ее запястья и лодыжки. Затем подтолкнул ее к другим девчонкам. Те стали трогать ее волосы и лицо. Нюхать ее груди, между ног, и, особенно, зад. Именно так они узнавали, сможет ли она быть одной из них. Пытались учуять характерный запах адреналина, указывающий на страх. Но тщетно.

В руки ей сунули копье.

Ей понравилось ощущать его. Она воспользуется им. Будет убивать им жертву, и ее примитивный, маленький звериный мозг не хотел больше ничего другого.

Забытый в траве Майк Хэк вскочил на ноги и попытался убежать. Трое девчонок напрыгнули на него и уложили на землю. Он сопротивлялся, как бешенный, но они кусали, царапали, били его, пока он не сдался. Царапали ему глаза, терзали яички, пока у него не осталось сил на борьбу. Потом подняли его на ноги. Эта стая не любила "бегунов". Уважала тех, кто вставал и сражался. Презирала трусов. Пока пять или шесть ее членов держали его, другие перерезали сухожилия у него в сгибах коленей и над пятками. Он беспомощно плюхнулся в траву, из ран хлестала кровь.

Мистер Кеннинг был поднят на ноги, удерживаемый примерно полудюжиной вонзенных в него копий. Едва способный стоять, он был мокрым от собственной крови, давился и кряхтел, подбородок был выпачкан в рвоте. Его подтолкнули к дереву, где он ранее повесил труп своего ирландского сеттера, Либби. Веревка с петлей по-прежнему висела там. Ее накинули ему на шею, крепко затянули. Затем вытащили из него копья, из ран тут же хлынула кровь. Шестеро членов стаи взяли веревку и стали тянуть, пока он не оторвался от земли.

Предводитель вытащил нож и с диким энтузиазмом принялся резать мистера Кеннинга, рубить и кромсать, пока кожа у того не превратилась в лохмотья, куски мяса не повисли на красных хрящевых нитях, а внутренности не вывалились скользкими мотками. Даже в таком состоянии мистер Кеннинг был все еще жив.

Лесли, возбужденная зрелищем, принялась тереться об девчонку, стоящую рядом с ней, чья плоть была горячей и скользкой.

Все наблюдали, затаив дыхание, все испытывали сексуальное возбуждение.