Дьявол в музыке

– Если бы ради неё я не испугался революции, то, полагаю, что вспомнил бы.

– Какой у вас упорядоченный ум! Я в замешательстве.

– В Турине вы встречались с маркезой Мальвецци?

– Она была в Турине? Тогда я мог видеть её… Ла Беатриче^[41] сложно не заметить… но тогда я, к сожалению, не имел чести был близко с ней знакомым.

Джулиан невесело улыбнулся.

– Стоит ли мне спрашивать, в какую игру вы играете?

– Определённо, нет, - с улыбкой ответил де ла Марка. – И вы так и не ответили мне по поводу пари.

Джулиан откинулся на спинку.

– Три тысячи франков, если я найду Орфео, но пожалею об этом. Это не очень чёткое условие. Откуда вы узнаете, пожалею я или нет?

– Я пойму это. Так что – пари?

– Пари, - поскольку ни у кого не было с собой книжки, они просто пожали руки.

На виллу они возвращались в странно дружеском молчании. Стремительно наступала ночь – горы на дальнем берегу уже казались чёрными на фоне неба. Терраса виллы была оазисом света, а движущиеся там силуэты походили на фигуры из волшебного фонаря.

На террасе де ла Марк немедленно отправился к маркезе. Джулиан покорно разыскал МакГрегора, что сидел у балюстрады и наблюдал за работой ночного рыбака. Тот наклонялся через борт своей лодки, ловко гарпунил рыбу, как только та оказывалась на поверхности, ослеплённая фонарём на носу.

– Мы могли бы попробовать так же порыбачить ночью, если хотите, - предложил Джулиан. – Это местное развлечение.

– Мне больше нравятся удочки, - ответил доктор, - а эти фокусы с гарпуном – хороший способ окунуться в озеро. Но у него ловкая рука.

Из открытых окон музыкальной донеслось пение. Это был basso cantante – лёгкий, лирический бас – под аккомпанемент пианино. Голос был молодой, ещё несовершенный, но многообещающий:

Che invenzione, che invenzione prelibata!

Bella, bella, bella, bella in verita!

– Я знаю, эту мелодию! – воскликнул МакГрегор. – Это из какой-то опыты про Фигаро.

– «Севильский цирюльник», - подтвердил Джулиан. – Это часть дуэта Фигаро и графа Альмавивы.

Этот обмен репликами услышал Донати.

– Это поёт Себастьяно, - объяснил он. – Этим дуэтом он тренирует голос.

– Жаль, что среди нас нет тенора, - сказал Карло.

– Нет, насколько мы знаем, - промурлыкал де ла Марк.

– Что вы хотите сказать? – потребовал объяснений Гримани.

– То, мой дорогой комиссарио, - вкрадчиво отозвался де ла Марк, - что наш друг Орфео может быть где угодно.

– Che invenzione, che invenzione prelibata! – пел Себастьяно.

– О чём это он? – шёпотом спросил доктор у Джулиана.

– Какая идея, какая чудесная идея…

Ночной воздух похолодал, и компания отправилась внутрь. Джулиан сумел предложить руку маркезе.

– Я заметила, как вы беседовали с месье де ла Марком, - сказала она.

– Да, мы познакомились поближе. Скажите, не видели ли вы его в Турине зимой 1821-го – особенно прямо перед восстанием?

– А он сказал, что был в Турине? – задумалась она, - Нет, я не помню, чтобы встречала его. Но тогда мы ещё не были хорошо знакомы.

– Да, он упоминал об этом.

Маркеза внимательно посмотрела Джулиану в лицо.

– Вы не верите ему?

– Маркеза, - легко ответил Джулиан, - сейчас я повсюду вижу соперников.

Она улыбнулась и взмахнула веером, отгоняя комаров.

– Если месье де ла Марк был в Турине в марте 1821-го, он не мог быть здесь и убить моего мужа.

– Вы подозреваете его?

– А вы?

Они встретились взглядами, но промолчали.

– Даже если он был в Пьемонте, - наконец, сказал Джулиан, - он мог пересечь границу Ломбардии и совершить убийство.

– Кто угодно мог её пересечь.

– Да, маркеза, - твёрдо ответил он.

– Конечно, это легче сделать из Бельгирата, чем из Турина. Кто-нибудь мог бы переплыть озеро Маджиоре и выбраться на берег в каком-нибудь уединённом месте.

– Но де ла Марка не было в Бельгирате. Или был?

Она остановилась перед лестницей, что вела к дверям виллы и посмотрела на него смеющимися глазами. В свете ламп её волосы отливали золотом.

– Я не заметила.

«Она хочет, чтобы я подозревал её? – задумался Джулиан. – Или просто хочет знать, подозреваю ли уже? Или пытается отвлечь меня от кого-то ещё?»

Он устал от этих поддразниваний – сперва от де ла Марка, теперь от неё. Эти двое с наслаждением дёргают льва за хвост, но издёвки маркезы причиняли боль.

Мотылёк, что пролетал у неё над головой, влетел в одну из ламп. Джулиан увидел в этом предупреждения и проводил женщину внутрь.

Глава 15

В первое утро на вилле Джулиану подали на завтрак яйца, ветчину, колбаски, тосты и полентину – кукурузную кашу. Он больше любил завтракать по-континентальному легко, но маркеза явно была рада предложить ему и МакГрегору английскую трапезу, так что Кестрель счёл необходимым отдать ей должное. Доктор же заявил, что это был лучший завтрак с тех пор, как он покинул Англию.

Чуть позже маркезе нанёс церемониальный визит Бенедетто Руга, подеста («это наполовину мэр, наполовину мировой судья», как Джулиан пояснил МакГрегору). Это был мужчина, разменявший шестой десяток, с несколькими подбородками и золотой цепочкой от часов, пересекавшей обширные пространства жилета. Джулиан узнал, что Руга владеет крупной шёлковой фабрикой и может похвалиться самым большим домом в деревне. Его пышная приветственная речь была прервана прибытием дона Кристофоро, приходского священника – высокого, измождённого седого человека, чья походка делала его похожим на исполненную достоинства ворону. Он говорил про праздник святой Пелагии – покровительницы Соладжио, что будет на этой неделе. Джулиан не слышал всей беседы, но по елейному тону священника решил, что маркеза обещала щедрое пожертвование.

Следующим был Фридрих фон Краусс, командующий австрийским гарнизоном, размещённым возле Соладжио. Джулиан нашёл его вежливым и куда более почтительным к маркезе и Карло, чем Гримани.

– Гримани – итальянец, - в стороне и по-английски объяснил Карло, - Те, чья власть здесь бесспорна, могут позволить себе учтивость. А Гримани должен быть больше немцем, чем те австрийцы, которым он служит, – тут он замолчал. Сзади к ним подкралась англоговорящая тень комиссарио – Паоло Занетти. Карло плавно перешёл на миланский и заговорил о катании на лодках.