Дьявол всегда рядом со мной

— Шапку накинь, я об этом. Туго ты соображаешь, Стрельцова, — покачал он головой, закидывая руки в карманы.

— Если бы у меня была шапка, я бы здесь не стояла, умник, — фыркнула в ответ, отворачиваясь. Иногда я не могла оторвать взгляда от Кирилла, он казался мне каким-то нереальным. А вот в такие минуты, как сейчас, жутко раздражал.

— Вон оно что, — пожал он плечами. Затем сделал шаг, спускаясь вниз на одну ступеньку, и повернулся ко мне, нагло разглядывая. Хвостик, который наверняка успел растрепаться за целый день, полное отсутствие макияжа, пухлые бледные губы — вот и все, что он мог увидеть на моем лице.

— Вода капает, — показала я пальцем, замечая как меленькие капли залетали прямо за шиворот его куртки.

— Фигня, я все равно планирую промокнуть, — улыбнулся вдруг мальчишка. И вот опять. Мое сердце как-то до жути ненормально реагировало на его улыбку. Но это был не предел неожиданных действий. Потому что Кирилл вытащил шапку из кармана куртки и надел ее мне на голову.

— Что ты… — только и успела возмутиться я, как он не поворачиваясь, ступил вниз еще на одну ступеньку.

— Верни в целости и сохранности, — шутливо и в то же время мягко произнес Соболев, а затем развернулся на все сто восемьдесят и побежал прочь.

10.2

Я промокла до нитки, не смотря на шапку. Но при этом пришла домой счастливая. Мне показалось, что за спиной выросли крылья. Это было дико и очень странно. Хотелось прыгать, бегать, кричать, но пришла мама, и я поумерила свой пыл. Тайно постирала шапку и положила ее на батарею у себя в комнате, закрыв сверху майкой. Опять никому и ничего не рассказала. Это уже стало привычкой.

Ночью уснуть не удалось. Лилька прокралась ко мне в комнату и со слезами рассказывала, какой Дима плохой и как она ненавидит мальчишек. Оказывается, он ее бросил. Сестра впервые в жизни плакала передо мной так сильно, и так тихо одновременно. Мы сидели под одеялом, я гладила ее по голове, а она зажимала рот рукой, чтобы мама не услышала всхлипов. Это была ужасная ночь. Мне было очень жаль Лилю. Как я могла ей рассказать про Кирилла? Нет, точно не в этот раз. Сейчас ей итак плохо. Сейчас ей нужна поддержка, а не мои странные домыслы.

Утром мы обе с синяками под глазами пошли в школу. Мама, правда, тайно поглядывала на нас, но ничего не спросила. Родительница вообще считает, что если мы захотим, расскажем сами. И Лилька обычно рассказывает, но не в этот раз видимо.

Перед уроком я планировала отдать Соболеву шапку. Даже волосы распустила, что мне было несвойственно. Хотелось почему-то выглядеть хорошо. Я одела серое вязаное платье, которое к слову, очень даже неплохо смотрелось на моем худощавом теле, и намазала блеском губы. Однако когда поднялась на второй этаж, заметила Кирилла среди старшеклассников. В последнее время он начал зависать в их компании, и вообще тянуться к ребятам постарше. Рядом с ним стояла невысокая блондинка, в облегающих джинах и красивом белом свитере. Ее идеально ровные светлые волосы, переливались от лучиков солнца, попадающих в окно, а улыбка явно была, адресовала Соболеву. И это почему-то мне не понравилось. Я посмотрела на себя: на свое старенькое платье, которое досталось мне от сестры, на тусклые волосы и худые ноги. Зачем я вообще так вырядилась, для кого главное?.. Стало грустно, до слез грустно.

Я зашла в класс, кинула шапку ему на стол, и завязала волосы. Этот странный и мрачный тип меня не интересует! Да пошел он к черту со своими добрыми жестами.

— Привет, Арин, — легок на помине. Серая толстовка с белой галочкой, темные джинсы, как бы я не злилась, а выглядел Кирилл отлично. Под стать той блондинке. В ответ я не поздоровалась, сделала вид, что не слышу. Молча начала вытаскивать книгу, тетрадку, пенал и остальные принадлежности.

— Кажется, кому-то к отоларингологу надо, — шутливо сказал Соболев, отодвигая стул. Краем глаза я заметила, как он взял шапку и кинул ее в рюкзак.

— Кажется, кому-то в другой класс надо, — зачем-то ляпнула я, недовольно. Язык снова брал вверх над разумом, хотя я уже несколько раз напоминала себе, что нужно сперва думать, а лишь потом говорить.

— Не понял.

— Тань, приветик, — крикнула я, увидев в проходе Филимонову. Резко подскочила и направилась к подруге, делая вид, что меня «кое-кто» абсолютно не интересует.

Злилась я, правда, не долго. Убедила себя, что мое поведение странное, поэтому сменила гнев на милость и мы снова начали нормально общаться. Хотя, положа руку на сердце, мне нравилось, как Кирилл пытался выпытать, почему я себя странно веду.

Зима прошла также быстро, как и осень. Снега практически не было. А еще в этом году мы не ставили елку. Мама сказала, что ей не хочется потом два дня выметать иголки из дома, папа был этому рад. Елку-то обычно приходилось ему покупать и поднимать домой.

Под бой курантов я загадала желание стать более женственной, а Лилька, чтобы у Димы высыпали прыщи на лице. Потом мы обе сожгли листочки, кинули их в компот, и выпили. Папа посмеялся и покрутил пальцем у виска, а мама дала нам выпить переваривающую таблетку, переживая, что на следующий день у нас будут болеть животы.

После нового года мы ездили к бабушке, и там я впервые попробовала готовить. Бабуля говорила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Лилька смеялась, а мне стало интересно. Мы вместе пекли пирожки, а еще делали сладкую выпечку. Вряд ли я однажды буду печь для парня, да и для кого.

Глава 11

11.1

Седьмой класс мы закончили без происшествий, однако я все чаще стала за собой замечать, что наблюдаю за Кириллом, и он кажется, со слов девчонок, наблюдал за мной.

В июне мама отправила Лильку в лагерь, а я отказалась. Что там делать среди незнакомых людей, ко всему прочему у меня была навязчивая идея гулять у себя на районе. Конечно, я отрицала тот факт, что просто искала повод увидеть Соболева. Зачем он мне нужен. Однако за все три месяца мы с ним ни разу не пересеклись. Зато с Танькой виделись часто. Она жила недалеко от нас, как и Ната. Наши мамы даже пару раз выбирались вместе с нами на озеро, и вот это было по-настоящему забавно.

С лагеря Лилька вернулась загорелая, а еще мне показалось, что она стала выглядеть взрослей. Майки в обтяжку подчеркивали ее осиную талию, короткие шорты и юбки оголяли худенькие ножки, а длинные темные волосы сестра все чаще носила распущенными. Она научилась подводить глаза и накладывать тональный крем. Рядом с яркой Лилькой я себя чувствовала гадким утенком. И наши приоритеты резко разъехались. Я решила, что буду больше заниматься, раз уж внешне природа отыгралась на мне, а сестра мечтала выйти замуж за богатого и красивого принца.

Первого сентября мы все вернулись в школу. Стоял на удивление жаркий осенний денек, солнце припекало уже с самого утра. И это был первый раз, когда я позволила Лильке поколдовать надо мной. Она нанесла мне тональный крем на лицо, наложила светло-розовые тени, но совсем немного, чтобы мама не заметила. Выдала свою старенькую блузку с рукавами-фонарями и v-образным вырезом, которая облегала мою тоненькую талию, и черную юбку с запахом, выше колен. Волосы вытянула утюжком, первым нашим общим средством, которое мы купили на отложенные деньги в копилке.

— Какие же у меня взрослые дочки, — изумился папа, рассматривая нас обоих. Лилька накрутилась, подвела слегка глаза, одела черные шорты выше колена и белую рубашку, подчеркивающую ее пышную грудь. Она выглядела очень эффектно, как звезда из какого-нибудь глянцевого журнала.

— Лиля! — Крикнула мама, откладывая фартук в сторону. — Ты зачем глаза накрасила?

— Ма, первое сентября! Выпускной класс, — покачала головой она, крутясь перед зеркалом.

— Тебе еще три года, до «прощай школа», иди, давай, умойся! — Фыркнула мама, но сестра ее не послушала. Схватила сумку (да, теперь она ходила с кожаной большой сумкой, как огромный пакет) и выскочила за дверь.