Дьявол всегда рядом со мной

Минут через двадцать, а мы идем крайне медленно, достигаем точки назначения. Останавливаемся возле подъезда Соболева, он еще какое-то время ищет ключи по карманам, а я почему-то даже внимание на это не обращаю, будто так и нужно.

— Нашел, — восклицает Кирилл и прикладывает железной кнопкой к дверям домофона. Мы кое-как заползаем на второй этаж, и это просто неимоверная удача, потому что на пятый пришлось бы подниматься на карачках.

Подъезд у них довольно чистый, а еще стоят датчики движения. Свет моментально реагирует на нас: то включается, то выключается. Всегда знала, что сто шестьдесят второй дом более современный, чем наш. Хотя с виду оба кажутся одинаковыми.

— Пришли, — сообщает Соболев, поворачивая язычок замка. Дверь открывается, и я замечаю, что внутри темно.

Странно.

Медленно входим, Кирилл снова постанывает. Ощущение, что он держится из последних сил, лишь бы дотянуть до кровати. Мне так жаль его, сердце разрывается просто. Если бы можно было забрать часть боли себе, я бы обязательно это сделала.

— Заходи, — скидывает руку с моего плеча и закрывает за мной дверь. Выключатель щелкается, и комната озаряется светом. Я оглядываюсь по сторонам, и подкрадывается дикое чувство одиночества.

Странно.

Скидываю верхнюю одежду, снимаю обувь и прохожу следом за кряхтящим Кириллом. В коридоре стоят вешалка, рядом с ней небольшая картина с Эйфелевой башней. Дверей в кухню нет, как и стены, зато есть арка. Квадратный деревянный стол абсолютно пустой, рядом два стула с накидками. Краем глаза замечаю, что в раковине лежат пару тарелок и кружек, но в целом на кухне довольно чисто.

— Слава Богу! — Раздается из комнаты. Я осторожно заглядываю внутрь, где Кирилл уже лежит на большом сером диване.

— Эм… — мнусь у порога, продолжая глазеть по сторонам. Высокий шкаф, книжная полка, телевизор на тумбе и красивая зеленая пальма в углу — вот и весь арсенал вещей. Не пахнет уютом или теплом.

Странно.

— Входи, я не съем тебя, — вздыхает Соболев, лежа на диване.

— Слушай, мама твоя… не так поймет, если увидит меня здесь. Не думаешь? — Все же решаюсь войти, но скорей из любопытства. Никогда не думала, что однажды окажусь в комнате у своего соседа по парте. Кому скажешь, не поверят. Да я и сама бы не поверила, еще вчера, если бы кто сообщил.

— Не будет, — хмуро вылетает у него фраза. — Она со мной не живет.

— О, прости, — тут же прикусываю язык. Неудобно как-то вышло. Неловко. Теперь точно нужно делать ноги. Да поскорей.

— Забей, на кухне в аптечке какие-то мазюки есть и перекись. Принесешь? Там Вольтарен или Диклофенак, что-то такое точно будет.

— Ага, — быстро киваю головой и разворачиваюсь на сто восемьдесят. Захожу на кухню, включаю свет и пытаюсь сориентироваться, где в этих многочисленных шкафчиках могут быть спрятаны препараты. Возле раковины оказывается посуда, но к слову, там ее ограниченное количество. Далее идет хлебница, только хлеба нет почему-то, разве что шоколадные шарики для завтрака и какая-то крупа. В третьей обнаруживаю лекарства. Разбросаны они там в хаотичном порядке, поэтому мне приходиться потратить еще минут пять, чтобы найти нужное средство. Беру все это, а еще прихватываю бинт, зеленку, ватные палочки, и перекись. А вдруг рана какая и нужно обработать. С боевым арсеналом возвращаюсь обратно, но все это падает моментально из моих рук при виде голой спины Кирилла.

Сперва я и правда, смущаюсь, но это лишь секундное помутнение рассудка. А вот дальше молча вглядываюсь в шрамы, которыми усыпана кожа. Их так много, что мой рот невольно открывается от неимоверного шока.

— Ой, прости, — оглядывается Соболев и замечает меня, да и мое состояние. Тут же накидывает на плечи накидку с дивана.

— Это они тебя так? — Слетает с моих уст. Наверное, слишком беспардонно было задавать в цвет такие вопросы, но ничего поделать с собой не смогла.

— Что? — Смотрит непонимающе на меня Кирилл.

— Шрамы, это от… — не могу даже вслух произнести, фразы колом в горле застряли. Переступаю гору лекарств, которая валяется теперь уже на полу, и подхожу ближе, усаживаясь на край дивана.

— Нет, конечно, нет, — усмехается Соболев так, будто бы я глупость несусветную сказала.

— Значит, это Андрей и его…

— Не говори ерунды, Ромашка, — пытается шутить, но мне совсем не смешно. Шрамы такие глубокие, а главное они расцарапали всю спину. Какой зверь на такое способен.

— Тогда кто? Кто это с тобой сделал? — Срываюсь на крик, хлопая ресницами. Смотрю на него, в его глаза, которые сейчас кажутся теплей любой летней ночи. Подкрадывается ненормальное желание.

Хочу, ты только на меня так смотрел. Ни на кого больше.

— Четыре месяца обходила стороной, а теперь такая заботливая стала. Не понять мне вас, девчонок. — Качает головой и на лице появляется та самая улыбка, которую он однажды мне подарил.

— Кирилл! — Настаиваю на своем, хотя ощущаю, как щеки заливаются медленно краской. Жарко почему-то, руки становятся влажными.

— Уверенна, что тебе обязательно знать такие подробности моей жизни?

— Да! — Отвечаю без раздумий. Даже если потом пожалею.

— Отец.

— Что? — Переспрашиваю, не совсем отдавая отчет услышанному.

— Мой отец.

Глава 16

Кирилл

В жизни каждого человека есть фобия: кто-то боится воды, кто-то высоты, кто-то насекомых, а я с детства боялся отца. Всякий раз, когда он возвращался домой, я смотрел на потолок и думал: пронесет или нет. И сейчас, смотря на испуганные глаза Арины, понимаю, что мне придется поведать ей ту часть истории, которую предпочитаю забыть, а лучше стереть из головы, из мыслей, со своего тела. Но шрамы не дают этого сделать. Они въелись под кожу и напоминают о тех днях моего детства.

— Уверенна, что тебе обязательно знать такие подробности моей жизни?

Клянусь, я искренне мечтаю, чтобы она отказалась. Но ее глаза говорят об обратном. И это очередной повод убедиться, что рядом с ней я теряю бдительность. Становлюсь ручным котом, готовым приносить тапочки, лишь бы ему почесали за ушком.

— Да! — Отвечает без раздумий.

— Отец, — глухо выдыхаю. Не смогу найти отговорку или соврать. Да и не тот она человек, которому охота рассказывать байки.

— Что? — Переспрашивает, округляя свои девчачьи алмазы. Наивные такие, совсем еще детские и до ужаса беззащитные. Как представлю, что кенты Черепа могли с ней сделать, злость по венам закипать начинает.

— Мой отец, — опускаю голову, упираясь глазами в свои руки. Никому и никогда не рассказывал о детстве, о семье. Но после стольких странных случаев, которые нас связали, я уверен, что могу доверить свою тайну. Тем более Арина не отстанет, упертая ведь.

"Мой отец человек голубых кровей, так называют тех, кто рождается с золотой ложкой во рту. Хорошие родители, отличное образование, брак по расчету, большой дом, дорогие костюмы, крутые машины… Все это было естественным явлением в его жизни. Но как бывает в таких историях, однажды что-то пошло не так. Отец не любил свою жену, поэтому позволял себе одноразовые встречи с красивыми женщинами. Одной из таких как раз оказалась моя мать. Родом она из глухой деревушки. Зато внешние данные как у столичной модели: волосы, фигура, лицо. С девчонками приехала поступать в город, за большими мечтами так сказать. Но отец алкоголик ввязался в долги, в крупные и неприятные. Делать нечего, поэтому мать решилась на любые меры. Так она узнала про закрытый яхтовый клуб, куда раз в неделю приглашают разного рода элитных проституток. По крайне мере, со слов папа у этой истории именно такой оттенок.