Дьявольская секта (Сборник)

— Работа нам предстоит просто адская, — покачал головой Холстед. Он взглянул на меня, но я лишь улыбнулся в ответ, не понимая, какие могут быть там особые трудности. Насколько я мог судить по иллюстрациям в книгах из библиотеки Фаллона, в городах майя были пирамиды высотой с вашингтонский Пентагон. Так как же можно было их не заметить?

— Нам придется прочесать местность площадью более трехсот квадратных миль, — холодно заметил Холстед.— А там можно пройти в десяти шагах от строения майя и не заметить его. Мало того, можно пройти по нему, и не обратить на это внимания, — усмехнулся он. — Вы потом сами поймете, почему.

Я только пожал плечами. Все это не казалось мне настолько ужасным.

— Меня беспокоит, почему этим делом так заинтересовался Гатт? — озабоченно сказал Фаллон. — Яне вижу убедительных мотивов его вмешательства.

Я изумленно посмотрел на Фаллона и воскликнул:

— Как, вы так и не поняли до сих пор? Его интересует золото. Гатт охотится за сокровищами!

Холстед расхохотался, а Фаллон взглянул на меня как на ненормального.

— О каком золоте вы говорите? — наморщив лоб, спросил он.

Теперь настало время удивляться мне.

— Но вы же читали письмо Виверо! Разве он не описывает королевский дворец, обшитый золотом? Разве он не говорит постоянно о грудах золота? Он даже упоминает о золотой горе!

 — Послушайте, Уил, ну где майя могли взять Столько золота, чтобы изготовить из него панели для дворца? — снисходительно спросил Фаллон. — Нужно же здраво смотреть на вещи.

На мгновение мне показалось, что я и в самом деле спятил. Холстед покатывался со смеху, а Фаллон смотрел на меня с тревогой. Я обернулся к Харрису, но он только пожал плечами, всем своим видом демонстрируя, что все это выше его понимания.

— Не вижу ничего смешного, — с кислой миной заметил я, глядя на умирающего со смеху Холстеда: я впервые наблюдал, как он искренне радуется чему-то.

— В самом деле? — спросил он, вытирая глаза, и снова закудахтал, не в силах остановиться. — Объясните ему, Фаллон. Я не могу, я уже давно не слышал ничего подобного.

— Так вы и в самом деле полагаете, что в Уаксуаноке золото буквально на каждом шагу? — спросил Фаллон. — Или что оно когда-то было там в несметном количестве? — Он тоже едва сдерживался, чтобы не прыснуть со смеху, заразившись от Холстеда.

— Но ведь именно так сказано в письме Виверо! — разозлился я. — Вы же верите этим снимкам, черт подери! — сунул я фотографии ему под нос. — Чертежи Виверо совпадают с вашими предположениями, так почему вы не верите ему в остальном?

— Потому что Он был самым выдающимся лжецом во всем западном полушарии, — изумленно глядя на меня, сказал Фаллон. — Мне казалось, вам это известно. Ведь вы присутствовали при нашей дискуссии.

Я велел себе расслабиться и тихо сказал:

— Не могли бы вы еще раз объяснить мне все простыми словами? — Я покосился на Харриса: судя по выражению его лица, он тоже был в замешательстве. — Мистеру Харрису тоже будет интересно узнать, в чем соль этой шутки.

— Мне все ясно, — воскликнул Фаллон. — Вы приняли письмо Виверо за чистую монету. — При этих словах Холстед снова покатился со смеху. Меня это уже начинало утомлять.

— Остановимся на одном или двух моментах его письма, — предложил Фаллон. — К примеру, автор утверждает, что род де Виверо имеет древние аристократические корни и утратил былое величие лишь после нашествия мавров, разграбивших его имущество. Все это ложь. Отец его действительно был ювелиром, но дед — самым обыкновенным крестьянином, как и все остальные предки. Мануэль сам добавил к имени отца приставку «де», причем сделал это, находясь в Мексике, поскольку в Испании такая вольность вряд ли сошла бы ему с рук. Ко времени посещения французом Мурвиллем семьи де Виверо этот миф превратился в реальность, вот почему гость и не поверил тому, что кто-то из аристократов де Виверо мог своими руками изготовить золотой поднос.

— Допустим, что здесь он слукавил. Но ведь многие люди преувеличивают, говоря о своей семье. Из этого, однако, не следует, что он лгал, рассказывая о золоте. К чему нужно было плести такие небылицы?

— Все золото майя было завезено в их страну, — сказал Фаллон. — Его привозили из Мексики, Панамы и с островов Карибского моря. Майя не умели обрабатывать металл, об этом невольно свидетельствует и сам Виверо: вспомните, как описывает он их оружие! Это были деревянные мечи с каменными лезвиями, вернее, это были лезвия из обсидиана.

— Но ведь у майя было золото! — возразил я. — Я сам читал, что при очистке колодца в Чичен-Ице нашли много золотых украшений.

— Но каких именно? Это все , импортированные в страну украшения и предметы культа, — сказал Фаллон. — Чичен-Ица являлась важным религиозным центром, а этот колодец считался священным. Такие священные колодцы встречаются по всему свету, в них находят жертвоприношения. А в Юкатане все колодцы. священны, потому что лам мало воды. Паломники стекались к Чичен-Ице на протяжении многих столетий.

— Трудно представить себе фонтан в Нью-Йорке, в который публика не швыряла бы монетки, — вставил Харрис.

— Вот именно, — довольным тоном подтвердил Фаллон. — Здесь проявляется какая-то примитивная тяга людей к воде, суеверное отношение к ней. Но собственного золота у майя все равно не было.

— Тогда зачем Виверо все это придумал? — смущенно спросил я.

— Меня это сперва тоже смущало, но мы с Холстедом обсудили этот момент и совместно разработали одну теорию.

— С удовольствием бы ознакомился с ней, — кисло улыбнулся я.

— Виверо, несомненно, что-то нашел. Но что именно — мы не знаем. Он зашифровал свое послание, желая скрыть свой секрет от посторонних. Одно он выразил совершенно ясно — лавры первооткрывателя должны достаться семье де Виверо. Он не мог прямо рассказать сыновьям о своей тайне, и поэтому вынужден был придумать какой-то другой способ заманить их в эту страну. И он выбрал для этого золото!

Я тяжело плюхнулся в кресло, чувствуя, что силы оставляют меня. ,‘-

— Но почему испанцы должны были ему поверить, если знали, что золота там нет? — удрученно спросил, я. — Мне кажется, что придется начать все сначала.

— Но ведь это так просто! Испанцы надеялись найти в Мексике богатую добычу, и нашли ее. Напав на ацтеков, они обнаружили много золота в храмовых хранилищах и во дворце Монтесумы. Но они не поняли, что запасы золота не беспредельны. Это были недалекие люди, поэтому им не пришло в голову, что груды золота, которые они обнаружили у ацтеков, скопились за столетия, из крупинок. Они считали, что где-то должны быть золотые копи. Они даже дали этому месту название — Эльдорадо — и никогда не прекращали его поиски. Но никакого Эльдорадо не существовало. Представьте себе этих испанских солдат. Ограбив ацтеков, Кортес разделил добычу, обманув при дележе своих капитанов. Те, в свою очередь, обделили простых солдат, оставив им жалкие крохи. Кому-то досталась золотая цепь, кому-то кубок для вина. Солдаты не собирались оседать на новых землях, их манила Эльдорадо, и они напали на майя, думая, что именно на их земле найдут золотые залежи. Потом Писарро напал на перуанских инков. Конкистадоры безжалостно разрушали целые цивилизации, потому что не желали в поте лица добывать золото из земли. А оно там было, это точно, но его определенно не было на Юкатане. У майя, как и у ацтеков, имелось золото, но не в таком количестве, чтобы покрывать им здания или делать из него водосточные желоба. Знать носила изделия из этого металла, а жрецы пользовались золотой утварью.