Дьявольская секта (Сборник)

И он принялся заколачивать досками окна домиков рабочих, эвакуирующихся на грузовом вертолете.

Вместе с рабочими улетали и археологи. Прощаясь с Фаллоном, молодые энтузиасты обещали вернуться на следующий сезон и возобновить раскопки. Фаллон снисходительно улыбался им, помахал рукой, когда они садились в вертолет, и вновь окунулся в работу, сразу же переменившись в лице. Участвовать в сборах и принимать решения он отказался, поэтому по всем вопросам Рудецки теперь обращался ко мне. Я поступал так, как считал правильным, недоумевая, что творится с Фаллоном: таким мрачным и отрешенным я его видел впервые. Он уединился в столовой, где хранились находки, и с утра до вечера изучал их, делая записи в своем блокноте. Расстаться с драгоценными экспонатами он наотрез отказался, заявив, что лично заберет их с собой, когда настанет время улетать.

И вот это время наступило. Все домики, за исключением четырех, были заколочены досками, оставшийся груз можно было вывезти на двух вертолетах, и я уже собрался было доложить об этом Фаллону, когда ко мне подбежал взволнованный Рудецки.

— Пойдемте скорее в радиорубку, — потянул меня за руку он. — В первом лагере творится нечто странное.

Тоненький голосок поведал нам из динамика, что вертолет с грузом сгорел. Правда, пассажиры почти не пострадали, отделавшись незначительными ушибами и слабыми ожогами. Несмотря на все старания Рудецки, - толкового объяснения случившегося нам получить не удалось: связь то и дело прерывалась, сигнал был слабым. Мы поняли только, что в лагере номер один осталось всего три человека, остальные улетели в Мехико. Харрис, однако, сказал, что самолет пока вылететь не может.

— Что с самолетом? — крикнул я в микрофон, перегнувшись через плечо Рудецки.

— Не известно... приземлился... неправильная регистрация.

Прием оборвался, и как ни вертел Рудецки ручку настройки, восстановить связь с лагерем номер один ему не удалось.

— Попытайтесь связаться с Мехико, — сказал я.

— Вряд ли это удастся, — поморщился он, — этот ящик слишком маломощен.

Пока он безуспешно крутил ручки, я попытался осмыслить случившееся. Итак, транспортный вертолет сгорел, реактивный самолет не может вылететь из Мехико, а связи с базой мы лишились. Полная изоляция от внешнего мира. Мне это не нравилось. Хорошо еще, что в нашем распоряжении остался один вертолет.

— Напрасный труд, — тяжело вздохнув, прервал мои размышления Рудецки, вставая. — Следующий сеанс связи только завтра в восемь утра. Нам остается только ждать.

Я пошел докладывать обо всем Фаллону.

— Меня это совершенно не волнует, — прервал на полуслове мой рассказ он, с нетерпением поглядывая на золотую тарелку которую он пытался датировать. — Завтра все станет ясно. Не отвлекайте меня от работы по всяким пустякам, пожалуйста.

Вспомнив последний разговор с Пэтом Харрисом, я решил ничего не рассказывать пока ни Холстеду, ни Катрин, а отправился в ангар к Райдеру.

— Вертолет в порядке? — спросил у него я.

— Он всегда в полном порядке, — удивленно взглянул на меня он.

— Возможно, он понадобится нам уже завтра, — сказал я. — Будь готов к вылету.

7

Ночью сгорела радиорубка.

Меня разбудили крики и топот ботинок под моим окном. Я вскочил и побежал к охваченной пламенем радиорубке.

— Что случилось? — спросил я у Рудецки, пытающегося потушить пожар. — Вы что, хранили здесь бензин? Откуда запах?

— У нас были гости, — прорычал он, — двое проклятых чиклерос. Мы их спугнули, но они успели покорежить передатчик и поджечь дом. Не пойму только, зачем они это сделали.

— Больше ничего не повреждено? — спросил я, не посвящая его в свои соображения по поводу случившегося.

— Нет, насколько я знаю, — пожал плечами он.

До рассвета оставался еще час.

— Я вылетаю в первый лагерь, — сказал я. — Нужно выяснить, что за чертовщина там происходит.

— Думаете, там что-то стряслось? — пристально посмотрел на меня Рудецки. — В таком же духе?

— Вполне возможно, — кивнул я. — Здесь тоже могут возникнуть непредвиденные проблемы. Будьте начеку, пока я не вернусь, и особенно не доверяйте Холстеду. Если он что-нибудь натворит, поступайте по своему усмотрению.

— Вы не хотите объяснить мне, что происходит, черт подери?! — воскликнул Рудецки.

— Спросите у Фаллона, — сказал я. — Это долгая история, а мне сейчас лучше поторопиться. Пойду разбужу Райдера...

Я перекусил и пошел убеждать пилота, что мне срочно нужно попасть в лагерь номер один. Райдер немного поупрямствовал, но в конце концов согласился, и с первыми лучами солнца мы были готовы подняться в воздух. Катрин пришла попрощаться со мной, я наклонился к ней из кабины и сказал:

— Не уходите никуда из лагеря. Я постараюсь скоро вернуться.

— Хорошо, — пообещала она.

В этот момент откуда-то вынырнул Холстед и встал рядом с женой. Насмешливо взглянув на меня, он спросил довольно-таки развязно:

— Разыгрываете из себя героя, Уил?

В последнее время он обследовал храм Юм Чака над синотом и горел желанием раскопать его по-настоящему, но Фаллон не разрешал этого делать, и Холстед злился на него. Наши с Катрин удачные находки на дне синота лишь подсыпали ему соль на рану, ему было обидно, что какие-то любители утерли ему, профессионалу, нос. Из-за всего этого он постоянно ссорился с женой.

Холстед оттащил Катрин от вертолета, Райдер удивленно оглянулся на меня и сказал, пожав плечами:

— Мы уже можем взлетать!

Я молча. кивнул головой, и он поднял вертолет в воздух.

— Сделай круг над лагерем, — попросил Райдера я. — Хочу взглянуть на него сверху.

— О’кей, — сказал он, закладывая машину в вираж над Уаксуаноком, и я стал смотреть на открывающийся моему взору вид. Теперь, после расчистки, я смог убедиться, что подо мной действительно раскинулся большой город. Четко вырисовывалась огромная платформа храма Кукулькана, рядом обозначилось здание, в шутку названное Фаллоном «мэрией». К востоку от горной гряды виднелись контуры еще одной гигантской платформы, раскрытой лишь частично, а на холме над синотом высилась окруженная колоннами пирамида — храм Юм Чака: Холстед действительно потрудился на славу.

— Спасибо, Гарри, — сказал я, когда мы трижды облетели город. — Можно брать курс на базу. Только постарайся лететь пониже: мне хотелось бы посмотреть получше на лес.

Райдер снизился до высоты трехсот футов, и мы полетели на восток со скоростью примерно шестьдесят миль в час. Под нами простирался бескрайний густой лес, настоящие зеленые дебри высотой в сто шестьдесят футов от земли, которой за кронами деревьев не было видно.

— Здесь лучше летать, чем ходить пешком, сказал я.

— Не хотел бы я очутиться ночью в этом лесу, — рассмеялся Райдер. — Ты слышал, как орут по ночам эти проклятые обезьяны? Можно подумать, что кого-то режут, причем медленно.

— Обезьяны меня не беспокоят, — сказал я. — Они только шумят, хотя и действуют на нервы. Куда опасней змеи и пумы!

— И чиклерос, — добавил Райдер. — Я слышал, что для них убить человека — раз плюнуть. — Он взглянул на лес. — Адское местечко для работы, должен я сказать. Неудивительно, что они тут озверели. Если бы я работал там, внизу, я бы тоже не дорожил ни собственной, ни чужой жизнью.