Дьявольская трель

Ей было пять лет. Эмили нравилась музыка, и больше всего она любила классику. Это неудивительно, ведь мать приучала ее слушать «правильную» и «достойную» музыку, поэтому у Эмили просто не было выбора. Но все же сей жанр ей искренне полюбился, и она захотела научиться играть на скрипке, чтобы самолично исполнить те композиции, которые слушали ее мать и она сама. Вспомнив про сурового учителя и грозный взгляд матери, которая была вечно недовольна ее игрой, Эмили очнулась и захлопнула футляр. Она никогда не разделяла мнение Мари о своей игре. Эмили считала, что у нее получается вполне сносно, и сейчас была готова отстаивать это. Память унесла ее слишком далеко.

«Да мне даже репетиция не нужна!», – самоуверенно подумала она. Эмили поднялась, взяла футляр за ручку, а затем схватила рюкзак, закинула его на плечо и снова посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Вперед, – сказала она и вышла из комнаты.

Она спустилась вниз и увидела, как ее мать сидела на диване в гостиной и читала книгу. Сегодня на Мари была бежевая блузка с высоким воротом и длинная черная юбка в пол. Волосы были распущенны, что для Эмили казалось странным, потому что обычно Мари предпочитала собирать их в прическу. Черные пряди струились по ее плечам, и сейчас они с дочерью были похожи друг на друга, как две капли воды.

Заметив Эмили в проеме лестницы, Мари опустила книгу и посмотрела на нее.

– Что на тебе надето? – улыбнулась Мари, поскольку считала, что школьная форма – это очень красиво.

– Это моя новая форма. В школе «Эперфилд» строгий дресс-код.

Как только ушей Мари коснулось название заведения, она тут же скривилась, до сих пор считая, что затея ее чада уж очень похожа на очередной бред и в итоге ни к чему не приведет. Но, скорее всего, причина была совершенно в другом…

– Ведь сейчас утро. Разве тебе не нужно на занятия? В «нормальную» школу.

Опять этот неодобрительный тон. Эмили могла распознать его даже тогда, когда Мари изо всех сил пыталась его скрыть, и именно из-за этой крошечной детали Эми чувствовала, что мать враждебно настроена против нее и всячески пытается ее задеть.

– «Нормальную»? – усмехнулась Эмили. – Конечно же, я пойду туда, прямо сейчас и направляюсь, но сразу после этого у меня занятия в музыкальной школе. Не хочу терять время и возвращаться за формой и инструментом домой.

Эмили тряхнула футляром, который держала в руке. Взгляд Мари тут же перешел на него, и она будто застыла.

– Прошу, подойди.

Эмили удивилась, но все же подошла к дивану. Она присела и положила футляр рядом с собой. Мари дрожащими руками схватилась за затвор и потянула его. Крышка ослабла, и Мари подняла ее. Из глубин мягкого серого бархата на нее смотрело нечто совершенное и безоговорочно прекрасное. Она не решилась дотронуться до скрипки и лишь не отрывала от нее глаз, а затем резко захлопнула футляр и быстро проморгалась. Эмили заметила маленькие хрусталики на ресницах Мари, но ничего не сказала. Странно, но она никогда раньше не видела ее слез.

– Какая она красивая, – сказала Мари и посмотрела на дочь. – Спустя столько времени она все еще в форме.

– Ну я бы так не сказала, – тут же съязвила Эмили, и на лицо матери натянулась ее обычная недобрая гримаса. – Думаю, необходимо ее настроить и все такое.

– Поблагодари хотя бы за то, что этот инструмент у тебя вообще имеется!

Тон матери Эмили был непонятен и очень для нее оскорбителен. Частота, с которой менялось ее настроение, всегда пугала Эмили, и она осознавала, что не сможет к этому привыкнуть.

– Это ведь скрипка для ребенка, ты знаешь? – спросила Мари уже опять с другим настроением в голосе и смеющимися глазами посмотрела на Эмили. – Взгляни туда.

Мари указала в сторону кофейного столика. Эмили обернулась и увидела практически идентичный футляр, похожий на тот, что сейчас лежал на диване перед матерью, только по размеру он был несколько больше.

– Отец оставил тебе это.

Эмили подошла к столику и присела на колени. Рядом с футляром лежала записка, в которой говорилось: «Я ни на что не надеюсь, но удачи. Папа». Эти слова обидели ее. Они были сухими и безразличными, родители не должны так говорить со своим ребенком. Эмили нашла в себе силы отбросить это, и, отложив бумажку в сторону, она раскрыла «черную шкатулку». В багровом бархате лежала невероятной красоты кровавого оттенка скрипка. Все ее контуры были такие идеальные, поверхность корпуса гладкая и блестящая. Эмили глазела на нее и боялась дотронуться, думая, что это может нарушить магическую ауру инструмента.

Она захлопнула футляр, молча встала, посмотрела в глаза Мари, пытаясь найти оправдание ее очередной беспочвенной агрессии, которую она успела за этот короткий промежуток времени излить на дочь, и быстрым шагом направилась к двери.

– Буду поздно! – с вызовом сказала Эмили и громко хлопнула дверью.

Покинув дом, она быстро подбежала к машине, которая ее дожидалась и села в нее. Водитель, ничего не спрашивая, помчался в сторону школы. «Ничего, мама, скоро ты будешь смотреть на меня по-другому», – подумала она и непроизвольно сжала кулаки.

Через каких-то десять минут машина уже была в районе учебного заведения. Водитель по просьбе самой Эмили остановился прямо перед воротами, не заезжая на территорию.

– Во сколько за вами заехать, мисс? – спросил немолодой водитель, которого звали Брюс. По возрасту он был примерно, как ее отец, может быть, чуть младше, всегда ходил в черном классическом костюме и старался не болтать с излишком. Но, стоило заметить, для своего возраста он выглядел весьма подтянуто и не имел склонности к полноте.

– Не нужно заезжать, после школы я сразу же направлюсь в «Эперфилд».

– Может быть, после заехать, мисс?

– Я сказала – не надо. Прогуляюсь. Но если все-таки устану, я позвоню отцу.

Брюс вежливо и покорно кивнул. Пожелав Эмили удачи, он поехал прямо до конца улицы, а затем повернул направо и скрылся из виду. Эмили проснулась в хорошем настроении, но разговор с матерью немного это самое настроение подпортил. Но она все же грезила о своем первом учебном дне в музыкальной школе и благодаря этим мыслям держалась. Она была уверена, что сегодня будет ее триумф и она всех сразит наповал.

Насчет «Эперфилда» все было пока туманно, но вот ее одноклассники уже начали коситься в сторону Эмили и перешептываться. «Что это на ней?», – доносилось до нее из разных уголков коридора, по которому она шла, направляясь в кабинет алгебры. Эмили лишь высоко задирала голову и наслаждалась прикованными взглядами.

Алексис Смит настигла ее тогда, когда Эмили почти дошла до кабинета. Эмили отшатнулась назад, потому что та резко и очень неожиданно преградила ей путь. Они выглядели, как два противостояния: Алексис была блондинкой с карими глазами, в то время как Эмили имела черные волосы и голубые глаза. Это было странно, но, заметив на Эмили знакомую форму, Алексис взбесилась и не пыталась скрыть этого. Может быть, все-таки она не была такой пушистой, как казалось?