Дыхание Ивента

— Меня здесь знают. Напасть не должны. Но не выделяйся. Хорошо, что ты похож на местных.

Похвала была так себе, мягко говоря.

Это я понял, когда мы спустились вниз и прошли под треть километра, выходя в ещё более мрачное место. Здесь разрушенных построек было ещё больше, как и барахла всех видов и форм. Промозглый холодный ветер пробирал до костей. По земле летал мелкий мусор, норовя попасть в лицо.

А затем, мы увидели местных.

Что ж, кунсткамера — правильное слово.

У входа было что-то вроде собранной из хлама церкви, наверху которой помимо креста размещались и другие религиозные символы. В прошлом мире бы такой подход осудили, а в этом, наверное, есть причина такого смешения разных религий.

А под ней, как полагается, в ряд сидели несчастные жертвы неудачно встроенных модификаций. Здесь было чему посочувствовать… Фёдору, надо сказать, ещё повезло! Девушке, мутировавшей в русалку, было куда хуже. Бедняга даже передвигаться сама не могла. Или мужик без лица с глазами на руках. В каком-то ужастике, помнится, таких видел. Но представить, что у кого-то реально так устроена нервная система — это ж жизнь превращается в какую-то пытку…

И таких тут собралось больше десятка. Грязные, истощавшие, несуразные, местами — жуткие, но все одинаково беспомощные. В конце концов даже с очень страшной рожей и нечеловеческим видом если есть сила, можно многого добиться. А значит, все эти люди в телах монстров были скорее беспомощными, чем страшными.

— Еды, прошу! Или хоть горсть земли! Умоляю…

Один особенно приставучий местный вынырнул из ниоткуда прямо перед нами — жуткое непонятное существо, кожа которого вела себя, как плоть слайма. То есть постоянно перетекала и двигалась, отслаивалась, слипалась и рвалась при каждом движении.

Безгубый рот урода раззинулся в подобии улыбки:

— Молю, еды! Я помолюсь за вас, проходчица! Вы только назовите веру или бога…

Я ожидал какой угодно реакции девушки, но только не такой:

— Ох, друг мой, как я рада тебя видеть! — девушка вдруг скопировала модель поведения Серой и крепко обняла попрошайку, измазывая одежду в соплях и слизи.

— Агу? Ты кто… не вижу толком…

— Никто, дружище. Я на деле. Помочь не в силах, — он сделала грустную мину. — Но ты спроси у нанимателя, он парень при деньгах, и сердце доброе!

Она крепко хлопнула его по спине, оставив на перчатке ошмётки слизи-кожи.

Нищий перевёл хищный взгляд на меня.

Серьёзно?!

Я посмотрел на девушку, но та уже шла дальше по улице, будто всё так и задумывалось.

— Добрый господин! Подайте во имя всех богов! Фрагменты, землица, пища — сгодится что угодно! Прошу!

О чём она только думает? Или специально? Она знает, как я угостил ту улитку, и теперь решила мне подогнать этого парня?

Я протянул руку под полы мантии и достал из убежища свёрток с остатками ужина. Специально не стал брать продукты, а выбрал остатки, чтобы не возникало вопросов, откуда у меня с собой мешок овощей посреди заснеженной безземельной Стены, где этот мешок может стоить целое состояние. С объедками проще, хотя даже по ним будет понятно, что парень я не из бедных. Как минимум, могу себе позволить корнеплоды.

— Спасибо! Спасибо, щедрый господин!!

— Не за просто так, — я задержал руку. — Есть дело.

— Да?

— Вы ведь знакомы? Когда в следующий раз встретишь ту девушку, обними и страстно поцелуй. Выдам ещё столько же.

— Обязательно, щедрый господин!! — горячо заверил меня попрошайка.

Эстель ждала меня в тёмном переулке под высокой аркой, соединявшей два дома.

— Ну и зачем? — спросил я сходу. — Ты же сама сказала — ни с кем не общаться!

— Проверка, как ты усвоил мои слова. Плохо усвоил.

— Знаешь, что я придумал? Давай-ка ты ткнёшь пальцем в ту сторону, где находится Клоака, а сама пойдёшь домой?

— Я не брошу Сайну, — насупилась она.

— И думая о ней, ты страдаешь фигнёй?

— Он бы тебе ничего не сделал. Просто послал бы.

— А зачем ситуацию вообще было создавать? Тебе какая от этого выгода?

— Я впервые вижу этого человека, — ответила Эстель. — Но по модам вижу, что у него должны быть провалы в памяти.

— Тогда нахрена вообще?

— Так… было нужно. Так хотела Стена, — девушка упрямо посмотрела мне в глаза.

— А больше она ничего не хочет?

— Ладно. Возможно, это было неуместно, — признала она. — Обещать, что не повторится не могу. Врать плохо. Но ты мне нужен. Я сама не пройду. Попытаюсь. И не пройду к ней.

Ещё одна беда на мою голову. Вот её я, пожалуй, к нам в группу бы не взял. Надеюсь, варианты с искателями есть и понормальней.

— Кстати, он не станет этого делать. Тот человек. Забудет через пять минут. Да, мой слух сильнее твоего раз в десять. Наверное. А ты — зануда.

— Просто веди дальше, — махнул я рукой.

Район кунсткамеры, фактически не принадлежащий никому, был достаточно плотно заселён, если сравнивать с другими. Не считая центра, конечно — там-то вообще муравейник, у тёплого генератора.

Люди без лиц, люди со щупальцами, люди с признаками некротизма, один раз мимо прошёл какой-то нескладный хромающий киборг с негнущимся коленом. Полно полузверей, полуптиц, полурыб и так далее. Встречались гибриды со слаймами и кристаллидами, реже — призрачные полудухи. Порой рефлексы проходчика просто кричали при виде очередной рожи, что нужно немедленно выхватить майр и бить насмерть, пока эта хрень не откусила мне лицо.

Но я сдерживался, словно мантру повторяя по кругу, что передо мной люди, а не чудовища.

А вот Эстель была настолько расслаблена, будто дома в кругу друзей. Впрочем, она всегда была расслаблена — это читалось в каждом её движении.

— Как тебе кунсткамера? — спросила она.

На лице девушки была лёгкая улыбка.

— Неужели у всех них настолько запорота прокачка, что они даже не пытаются изменить свою жизнь?

— А зачем? Нет прошлого. Нет будущего. Есть только сейчас.

— Так бы и сказала, что да, — фыркнул я.

— Ты скучный. У каждого в этом месте своя история. Маленький город монстров. Люблю этот район. Разве ты не хотел никогда попасть в сказку?

— Да мы как бы и так по уши в этой сказке. Эльфы, коты со щупальцами и прочая хтонь. Кстати, с Фёдором было совсем не смешно. Его и так уже все достали вокруг этими шутками.

— Феодору нужно, — не согласилась Эстель. — Злость даёт ему силы не сдаться. Хотя лекарства для него нет. Но если бы его не задевали, а жалели, он бы просто расслабился и забил на всё.