Дыхание прошлого
Шрифт:
– Покажи мне будущее.
Глава 17
Тонкая нить того, что он сделал шаг навстречу ей, была слишком важна. Гермиона понимала, что если сейчас не сумеет убедить Тома, то больше шанса у неё не будет. Перед ней лежал первый крестраж, и это была та бездна, которая никогда не отпустит. Но одно она ощутила очень ясно. Тогда в будущем держа в руках злосчастный дневник, она ощущала холод и беспросветную безысходность. Сейчас, касаясь его, она очень ярко чувствовала тепло, его душа ещё не успела стать проклятой, и она всё ещё хранила ту малую долю света, что была в Томе Реддле. Грейнджер выпрямилась, видя, что он понемногу приходит в себя, хотя бледность выдавала не самое лучшее состояние слизеринца. Реддл спустил ноги с кровати, кидая взгляд на тетрадь, лежащую на столике. Он коснулся её пальцами, пытаясь осознать всё, что сказала Гермиона. Между ними с самого начала происходило всё очень стремительно, и это в какой-то мере пугало даже его. Знакомство,
– В кабинете директора Диппета есть омут памяти. Я хочу, чтобы ты увидел всё, – сказала Грейнджер и, повернувшись лицом к Тому, добавила. – Поверь, мне нет смысла врать. Я потеряла слишком много за время своей короткой жизни. Я потеряла друзей. Мне пришлось стереть себя из жизни родителей. Мой мир разрушен, у меня больше ничего нет. Но я готова всё это оставить и остаться с тобой.
Она едва не плакала, ощущая горечь и ужасную боль. Это было самое сложное решение. Выбрать его, или жизни тех, кто ей был так дорог в будущем. Но так, хотя бы был шанс, что она изменит Тома и всё ужасное, что случилось в будущем, просто не произойдет. Все кого она любила, останутся живы. Но она этого не увидит и никогда не узнает.
Том видел, что она не лжет, скорее даже чувствовал, и ему так сильно захотелось прижать её к себе, снова вдыхая запах её волос, провести по ним рукой, ощущая их мягкость. Но его рука лишь сжалась в кулак, не позволяя желаниям и эмоциям взять верх.
– Пойдём, – коротко произнёс Реддл, взяв в руки свой дневник.
Они вместе покинули Выручай-комнату, выходя в коридор восьмого этажа. Время было ночное, и он совершенно не освещался, поэтому обоим пришлось зажечь свет на кончиках своих волшебных палочек. Сердце Гермионы в волнении так сильно долбилось в грудь, причиняя ей нестерпимую боль. Он не доверял ей, но она отлично его понимала, потому что это выглядело, как жуткое предательство. Не замечая, как лестницы перемещаются, девушка смотрела перед собой, чувствуя, что Том так близко и одновременно так далеко, но она не позволит ему отдалиться и упасть в бездну убийств. Стараясь двигаться, как можно бесшумнее они оказались у двери директорского кабинета, открывая замок и проходя внутрь. Директора в картинах заворчали, завидев нарушителей.
– Что за безобразие? Ученики проникли в кабинет! – возмутился один из них, и Гермиона тут же погасила свет.
Луна довольно хорошо освещала кабинет из окна и Грейнджер направилась прямиком к омуту памяти. Судя по чистой поверхности без примесей, было ясно, что он пуст и никаких лишних воспоминаний в нём нет. Она коснулась пальцами каменной чаши, поднимая взгляд на Тома.
– Я готова, и очень прошу, посмотри всё, до самого конца. Я хочу, чтобы ты понял, что меня толкнуло на такой шаг, – сказала она, и её голос немного дрожал от волнения.
Реддл подошёл ближе, тоже погасив свет. Он посмотрел на Гермиону, кивнув.
– Я обещаю, досмотреть всё до самого конца, – ответил он.
Грейнджер коснулась кончиком волшебной палочки своего виска, и на нём появилось лёгкое голубое свечение. Словно вытягивая светящуюся нить, она собирала самые важные воспоминания, пока не опустила их в омут памяти. Руны, вырезанные на ободке, вспыхнули. Содержимое омута пошло рябью, принимая эти воспоминания. Том посмотрел на свой дневник, передавая его девушке. Что его сподвигло на этот поступок, он не знал. Его руки легли на края чаши, и он опустил лицо в субстанцию, погружаясь в воспоминания Гермионы.
Он ожидал увидеть изначально разруху, о которой говорила Гермиона, но она решила сделать по-другому. Он видел её первокурсницей, с взъерошенными волосами с кучей книжек. Лучшая ученица. Он видел двух мальчишек, что постоянно крутились с ней рядом. Их смех и те места, куда их умудрялось заносить. Это было немного удивительно, видеть отрывки, как она росла. Но в этих воспоминаниях она делилась не только счастьем. Притеснения от Слизерина, а как же иначе? И Малфой... Вот это было интересно. Один в один, как Абраксас, но звали его Драко, судя по всему он был внуком заносчивого говнюка, который учился сейчас с ними. Их перепалки. А когда Грейнджер ударила его с кулака в нос, ощутил даже волну, какого-то уважения к ней. Постепенно воспоминания сменяли одно другое. Святочный бал и Турнир Трёх волшебников. Беззаботность и улыбки сменились кучей проблем. Он узнал историю. Его историю. Как он погиб, убив семью Поттеров. И мальчишка, что угрожал его власти, остался жить. Тогда впервые Том сосредоточился на словах Гарри Поттера после турнира о том, что Лорд Волдеморт жив. Ему даже стало интересно узреть себя в будущем. И снова события ужасающей чередой понеслись перед глазами. Дамблдор убит. Казалось бы, это должно если не привести его в восторг, то хотя бы оставить равнодушным, но внутри что-то кольнуло. Дамблдор дал ему эту жизнь. Возможно, не попади он в Хогвартс, никогда не смог бы достичь того, что у него было. И внезапно детство
Гермионы оборвалось, хотя после того, что он увидел, он ощутил, как много у них общего по стремлениям в учебе, они оба были старостами, и отношение к ответственности в целом очень их сближало. Но когда закончились воспоминания в Хогвартсе, Том понял, что попал в её личный Ад. Он видел, как тяжело ей было уйти от родителей. И скитаться со своими друзьями. Но теперь, по крайней мере, он видел её цели. Они стремились к тому, чтобы уничтожить его в будущем . Конечно рассказы о зверствах, что он творил, не вызывали в нём пока отвращения, любая дорога к власти залита кровью. Местами её воспоминания были размытыми. Но он сосредоточился на одном отрывке. Битва в Министерстве магии и тогда он впервые увидел себя. На мгновение ужас сковал Тома, потому что слова Гермионы о том, что он уже не был человеком, как никогда заиграли яркими красками. Реддл всегда был сосредоточен на идеальности во всём. Это касалось его дел, одежды и даже внешности. Неужели это была плата за власть? Он наблюдал много всего. Своих последователей, которых в будущем звали Пожиратели смерти. И обрывок воспоминания в доме Малфоев. Но особенно остро отдалось то, как сумасшедшая девица вырезала на руке Гермионы слово «грязнокровка». Слезы на её глазах, и та боль, что она испытывала, тугим комком сжалась в груди Тома. И череда сражений показывала лишь то, что он и правда в будущем шёл к своей цели, желая уничтожить и мир и выжившего мальчишку, который был другом Гермионы. Но он обещал досмотреть до самого конца. Вот они руины Хогвартса. Черный обожжённый камень, частично разрушенные стены. Это место он действительно любил, неужели он это сделал? Последнее воспоминание, что она отдала ему. Он убил её друзей, и вот она на коленях, смотрит на чудовище, которое стоит перед ней. Красный взгляд глаз, белая кожа обтягивающая череп, тонкие узловатые пальцы. Слова громом отдались в сознании Тома.– Не сметь! Она моя.
И её гордый ответ, да этот взгляд, что кричал о её готовности идти до самого конца.
– Убей! Я не боюсь смерти!
Но он лишь ответил ей:
– Я передумал, живи! Живи с этим грузом, Гермиона Грейнджер, что твои глупые друзья погибли за тебя! Живи и наблюдай, как я иду к величию, сметая на своём пути всё, что ты любила, всех, кто дорог тебе!
Реддл смотрел в след удаляющемуся Волдеморту, ощущая и её боль, и её гнев. Он бы тоже захотел уничтожить того, кто забрал так много. Он поднял лицо из омута памяти, ощущая слабость. Он всё ещё держался руками за края чаши, поднимая взгляд на Гермиону. Что он чувствовал? Отвращение. Да, он хотел власти, и хотел уничтожить всех грязнокровок. Но он явно не планировал превращаться в это чудовище. Столько мыслей сейчас атаковали голову Тома, заставляя его поморщился. А Гермиона видя эту внутреннюю борьбу, подошла ближе.
– Том, я ненавижу Лорда Волдеморта, но ты не он, – сказала она, прижимая его дневник к своей груди. – У нас есть шанс, и я обещаю, что останусь рядом. Мои слова про Непреложный обет не пустышка. Я хочу связать наши жизни, и спасти тебя от того монстра из будущего.
Реддл ощутил всю палитру внутренних терзаний. Громкая слава и его безоговорочная победа или она, странная девушка из будущего, что заставила его мировоззрение пошатнуться. Да, он знал, что она права. Под борьбой против грязнокровок, он видел наказание своего отца. Даже в полумраке кабинета директора, он видел её взгляд. Но теперь он знал её ближе. Она позволила ему узнать себя, восполняя пробелы. Том сделал шаг ей навстречу.
– Я расколол свою душу, мне уже ничто не поможет, – глухим голосом, произнёс он.
Гермиона протянула Тому дневник, давая понять, что он может ей доверять, и она не воспользуется ситуацией против него.
– Пока только раз, и если ты внимательно прочитал книгу, то мы можем вернуть твою душу, это опасно, но это возможно. Ты вовремя решил остановиться, – сказала она, пытаясь незаметно стереть слезинку, что побежала по её щеке.
Том взял дневник, смотря на него, а в сознании пульсировало всё, что она показала ему. Нет, он не хотел такой славы, он не хотел стать тем монстром.
– Да, читал, но эта часть, меня мало интересовала, – ответил Том.
Сейчас ему необходимо было принять решение. И он принял его. Рука слизеринца коснулась её щеки, вновь ощущая бархатистую кожу. Такое простое прикосновение, но он понял, как ему этого не хватало. Он притянул Гермиону к себе, зажмурив глаза и касаясь губами её макушки.
– Как можно полюбить такого как я? – глухо спросил он, искренне не понимая.
– Мы не можем уйти от судьбы. Я попала сюда с ненавистью, а нашла любовь. И я хочу остаться с тобой, – ответила Гермиона, поднимая на парня взгляд.
Том заглянул в её глаза, не удержавшись и отчаянно целуя её в губы. Это прикосновение, словно вливало в него жизнь. Он жадно целовал её, не в силах больше убеждать себя, что она ему не нужна. Нужна. И кулон, что висел на его шее, согревал. Даже в момент их раскола, он его не снял, оставляя последний шанс. Руки Тома скользили по спине Гермионы, лаская. Он тонул в её близости и тепле, оживая. Гермиона встретила его поцелуй с тихим стоном, позволяя их губам встретиться. Всё плохое вмиг стёрлось, оставляя только эйфорическое счастье. И пусть Том не ответил на её признание, она ощущала, что их чувства взаимны. А главное он доверился ей, и позволил ей остаться с ним.