Дым и зеркала

Может, теперь ему уже можно не думать? Он уже попытался их убедить.

Он поморщился. Дважды. Топором в плоть. Топором по кости. Странно, что удары топора — не особенно громкие удары, — производили больше впечатления, чем крики. Хотя Карл отбил у него любую возможную реакцию на крики. Карл, а до него — «Аэросмит».

Мистер Миллз, забрызганный кровью своих детей, развернулся и вышел из ванной. В коридоре он посмотрел на окровавленный топор так, будто никогда не видел его раньше, будто не знал, чьи мозги и волосы прилипли к лезвию. Потом ухватился поудобнее и вогнал острие себе между глаз.

Тони сделал шаг по направлению к падающему телу, поднял левую руку, на которой блестела его кровь, и позвал. Энергия никуда не девалась, и в конечном итоге призраки были собранной энергией.

Нет, совсем в конечном итоге, ему будет очень больно.

Но он не видел другого выхода.

Вся суть была в манипулировании энергией. Любой энергией, если верить заметкам Арры. Это и отличало волшебников от остальных людей. А конкретнее — тех, кто рисковал потерять руку, от тех, кто мог придумать менее рискованный выход. И как бы ему хотелось поговорить с таким человеком…

Свет начал меркнуть, и топор шлепнулся в его ладонь. Пальцы в судороге сжали рукоять.

«Сработало, и ладно».

Когда проигрыш закончился, топора не было видно, но ощущал он его по полной.

Боль была…

Была.

Если Тони выживет, то все последующие болезненные происшествия он будет сравнивать с этим.

«По-твоему, это больно? Я как-то раз выдернул призрачный топор из прошлого и прошелся с ним по дому с привидениями».

Правда, он не совсем шел. Он пытался набрать воздуха в легкие и не потерять сознание.

«Шевелитесь, ноги мои!»

Вздох поглубже. Еще один.

«К чему только не привыкает человек со временем».

Только у него не было времени. По крайней мере, много. Он должен был добраться до подвала до начала следующего проигрыша.

«Так, не думай о подвале. Думай о том, чтобы сделать шаг. Один, всего один».

От одного шага было не больнее, чем просто от стояния на месте. От второго и третьего тоже.

«Теперь иди к задней лестнице. Прямой коридор. Элементарно спотыкнуться».

У него получится. Как-то в феврале он дошел до больницы Веллеслей с двумя сломанными ребрами, разбитой губой и в одном ботинке. Тони до сих пор так и не узнал, куда делся второй.

«Теперь вниз по ступенькам. Это не сложно, закон земного притяжения на твоей стороне».

Стоп.

Ему надо было провести проверку. Удостовериться, что энергия, которую он удерживал, продолжала вести себя как топор. А то проку от нее…

Вместо того чтобы идти вниз, Тони пошел наверх. Проклиная закон земного притяжения.

Веревка Люси свисала с третьего этажа не совсем по центру. Ступеньки были настолько крутыми, что он мог дотянуться с четвертой. А если можно дотянуться с четвертой, зачем подниматься на пятую? Не было смысла делать такие глупости. Набрав побольше воздуха, Тони напряг руку и взмахнул топором.

Он почувствовал, как лезвие врезается в дерево.

Ощутил, как обрубленная веревка хлестнула по щеке.

Покачиваясь, прошел на четыре ступеньки вниз, задыхаясь и мелко дыша — так было легче.

Услышал голос, едва заметный хрип, бормочущий: «Спасибо».

И почувствовал себя намного лучше.

На секунду Тони показалось, что на дворе 1906 год, а он — горничная, но это можно было пережить как альтернативу предыдущим ощущениям — боль, боль и еще раз боль. Он все чувствовал себя, будто его левую руку окунули в кислоту, а потом обсыпали горячим песком. Но что бы там ни делала Люси — единственная горничная, которую он знал в 1906 году, — это помогало абстрагироваться от чувства. Помогло ему спуститься вниз по ступенькам и пройти через кухню, где со второй лампой ждали Маус, Адам и Зев.

Когда он присоединился к ним, двойной круг света дотянулся до Эми, сидящей, скрестив ноги, рядом с кладовкой — около открытой банки с белой краской. Она покачала головой в ответ на его безмолвный вопрос.

Они не сразу приходили в себя после смерти.

Еще было время.

— Так, Зев…

Когда звукорежиссер подошел, Тони ухмыльнулся:

— У тебя в штанах распылитель или ты просто рад меня видеть?

Адам закатил глаза и сунул Маусу пять баксов. Зев отвел руку назад и потрогал бутылку, засунутую за ремень.

— А как насчет нас? — поинтересовался первый помощник режиссера. — Когда нам бежать на помощь?

— Узнаете, — ответил Тони.

— Уверен?

— Это будет очевидно.

— В смысле очевидно?

— Полагаю, по крикам.

— Ага. — Адам провел рукой по густым волосам; те встали дыбом. — Слушай, если оно там так долго сидит, то почему ты думаешь, что мы с ним справимся?

Пришла пора для последней напутственной речи.

— Пфф, потому что мы хорошие парни. Зев, открой дверь. У меня руки заняты.

Лампа в одной руке. Топор в другой. Разумеется, топор никто не видел. Зев явно зарекся задавать вопросы, поэтому просто открыл дверь в подвал. Он нахмурился, когда Тони перешагнул порог.

— Что у тебя со щекой?

— Веревкой хлестнуло.

— Хочу ли я знать подробности?

— Едва ли. — Он подвинулся, давая Зеву встать рядом на верхней ступеньке. — Оставайся справа от меня, около лампы. И помни, — добавил Тони, когда они начали спускаться, — все, что слышит Ли, оно… Черт!

Лицо Ли появилось из тьмы у подножия лестницы. На секунду показалось, что оно парило в воздухе само по себе.

— Я уже начал думать, что ты не вернешься к нам.

Тони пожал плечами и постарался сделать вид, что он не тащит с собой невидимый призрачный топор. Еще повезло, что Ли — Каулфилд — тоже его не видел. Он не был уверен на все сто процентов, но полному отсутствию реакции можно было предположить, что его никто не видел.

— Я же сказал, что их не сразу придется убедить.