Дыши в такт со мной

– Итак, Клео милая, - потянувшись к тарелке с салатом, Эвелин посылает дочери полную лживой заботы, улыбку.- Как успехи в журнале? Рассел ты слышал, что она хочет принести некоторые изменения в наше издание?

– Наслышан, - Рассел старательно кивает в ответ, выкладывая на идеально-белую гладь тарелки морковь в медовой глазури. – По мне, журнал совершенен и ему не нужна эта… как она выражается? «Душевность»?

На последнем слове Рассел показывает воздушные кавычки и Эвелин буквально давится от смеха, точно тринадцатилетняя школьница, что подслушала, как смеётся парень её подруги над своей избранницей.

Клео опускает голову, водя сверкающими зубчиками вилки по пустой тарелке. В воздух поднимается едва слышный визг фарфора, что становится громче с каждым прикосновением стали.

– Так что Клео, надеюсь, в конце месяца ты будешь готова представить совету новый вариант журнала, - Эвелин разводит руки в стороны. – Надеюсь, им понравится. Иначе придётся и дальше слушаться меня во всём.

Пожав плечами, Рассел кладёт в рот тонкий ломтик палтуса, что Амбер так старательно разрезала на кухне.

– Не вижу в этом ничего ужасного. Вы куда лучше разбираетесь в том, чего хотят читатели.

Усмехнувшись, Клео вновь притягивает к себе бокал вина и закрывает глаза, когда светлая жидкость заполняет собой рот, обволакивая язык.

– Видимо моя дочь так не считает, ничего страшного, я всегда голосовала за новшества, - Эвелин хихикает, отправляя в рот горсть фасоли. – Надеюсь, Клео приведёт нас к успеху, иначе придётся опять брать всё в свои руки.

Комната растворяется в злорадном смехе.

Сначала Эвелин, потом Рассел, даже Амбер, что заходит в столовую, дабы водрузить на стол тарелку сельдерея в соусе карри, не теряет возможности похихикать над дочерью хозяйки.

Клео её не винит.

– Амбер, - щёлкнув пальцами, Клео вытягивает вперёд руку с пустым бокалом. – Не люблю ощущать пустоту в руке.

Спохватившись, Амбер хватает бутылку и доливает остатки маслянистой жидкости в бокал Клео.

– Детка, ты ничего не ешь, так и напиться не долго, - Эвелин старательно вытирает губы подставной салфеткой, не сводя глаз с зятя. – Надеюсь, она хорошо питается? Я больше не хочу голодных обмороков.

Голодный обморок.

В день, когда Эвелин произносила речь на благотворительном вечере, посвященном голодающих детям Африки.

Клео сидела у самого прохода, и когда восьмидесятилетняя леди попросила её встать, чтобы пройти к своему месту, в нос ударил запах нафталина и невыносимых для обоняния духов.

Она ничего не ела почти три дня, потому что всю неделю поедала, чипсы за спиной матери и та заметила два килограмма так метко отложившихся на её бёдрах.

И когда фотографы были готовы сделать очередной удачный кадр шикарной леди, её дочь рухнула в проходе, собирая вокруг себя гостей.

Врачи прибыли слишком быстро, и во всеуслышание заявили о том, что у Клео голодный обморок.

На следующий день газеты пополнились статьями новых слухов.

«Святая Эвелин не кормит дочь?», «Почему Эвелин Макалистер морит дочь голодом?», «Клео Макалистер на пути к анорексии?».

Эвелин готовы была убить её за такую рекламу. Клео почти месяц не выходила из дома, готовясь опровергнуть слухи.

Она старательно улыбалась, пока папарацци бежали вокруг них с камерами и умоляли прокомментировать ситуацию.

Только никто не слушал. Для них она так и осталась странной дочерью Эвелин Макалистер.

– Уверяю вас Эвелин, я слежу за её питанием, - Рассел подвигает в сторону Клео тарелку с миксом зелёной фасоли и порея. – Прошу милая, поешь.

Усмехнувшись, Клео отодвигает тарелку.

– Не хочу, я уже сыта.

Бросив салфетку на стол, Клео поднимается со стула и на не твёрдых ногах идёт к дверям.

– Спасибо за чудесный ужин.

Распахнув двери, девушка покачивается, точно тростинка на ветру, когда слишком тяжёлая деревянная дверь пытается вновь закрыться.

Путь на второй этаж кажется невозможным, каждая лесенка отдаётся болью в лодыжках, что кажутся распухшими и неподъёмными.

Будто она совершает восход на Эверест, и путь занесён девственными сугробами белого снега.

Она спешит к своей старой комнате, точно ребёнок, надеясь что всё будет как прежде, если она зажмурится и в мельчайших деталях вспомнит обстановку своего детства.

Шкафчик, постель, тёплый ковёр, постеры на стенах и игрушки в комоде.

Если вспомнить каждую, самую маленькую куклу, они вернутся. Постучат в двери и вновь ворвутся в её жизнь.

Помогут выгнать Рассела и спасут от гнева Эвелин. Они всегда её спасали.

Клео заходит в комнату, пытаясь не открывать глаза до тех пор, пока не вспоминает свою самую старую куклу, принадлежавшую когда-то Эвелин, чьи волосы были скатаны в комок ярко-жёлтых прядей, напоминавших по консистенции мочалку.

Только ничего не выходит. Она всё так же в озлобленных на неё стенах, пустом пространстве и чужих вещах.

Здесь уже был Рассел. Дышал этим воздухом, лежал на этом диване и смотрел на этот потолок.

Он осквернил её самые чистые воспоминания и теперь стоит скорее сжечь эту комнату, нежели пытаться вернуть сюда детство.

Опустившись на постель, Клео цепляется руками за деревянные ножки, что резными узорами впиваются в ладони.

Вновь закрыв глаза, девушка качается взад-вперед, точно ребёнок, что путается успокоиться после истерики. Внушив себе, будто дядя и сам не знает, о чём говорит, а Санта действительно существует.

Клео слышит тихие шаги матери, мягкий стук крохотных каблучков её туфель о ступеньки. Слышит, как шуршит её юбка, как руки касаются дверной ручки и уверено толкают деревяшку вперёд, пытаясь пробиться к сердцу дочери.

Или хотя бы к её оболочке.

– Клео, - тон как обычно суровый, похожий на кусок наждачной бумаги, что царапает кожу.

Открыв глаза, Клео оборачивается к матери.

– Мама.

– Что это было? – всплеснув руками, Эвелин скрещивает их на груди. – Почему ты так ведёшь себя? Рассел стал твоим женихом, подарил тебе великолепное кольцо. Бросил работу на выходные, чтобы съездить с тобой ко мне. Я ждала вас, и готова отдать всю себя этим выходным. Что ты делаешь, я не понимаю.

Усмехнувшись, Клео кивает в ответ. По губам блуждает пьяная улыбка, смешанная с каплей злости, ещё не забытой даже в алкогольном дурмане.