Дыши в такт со мной

Новая ты. Копия и гордость своей матери.

– А быстрее нельзя? – голос Рассела вырывает Клео из раздумий.

Она видит, как напрягаются плечи водителя, как его руки отчаянно цепляются за руль и, кажется, что даже сквозь чёрные перчатки видно, как его ногти побелели.

– Туман сэр. Я почти ничего не вижу.

В клубах серого, не прозрачного дымного тумана, Клео видит огни проезжающих машин. Слабые отблески номеров и чистых стёкол, среди которых теряются силуэты проезжающих людей.

Будь её воля, она бы никогда сюда не приезжала. Оставила бы Эвелин записку о том, что ненавидит это место.

Ненавидит туман, погоду, их дом, свои воспоминания, свою мать.

Прижав ладонь к шее, девушка поправляет воротник, отчаянно цепляясь за попытки забыть об уродливых синяках, искажающих кожу.

Мама их не заметит, даже если Клео пройдётся перед ней голой.

В их отношениях разговаривает Рассел. Клео лишь не удачное дополнение к его амплуа идеального мужчины.

Проведя рукой по волосам, Рассел как бы невзначай проверяет, не выбилась ли прядь из старательно измазанной гелем причёски.

Орлиный профиль устремлён вперёд, кажется ещё секунда, он расправит крылья, выбросит на свободу когти и утащит Клео в своё гнездо, как убитую голубку.

– Ненавижу опаздывать, время – деньги, - вцепившись в телефон, Рассел водит пальцами по экрану так быстро, что страницы практически молниеносно сменяют друг друга.

Фотография матери Клео. С шумом сглотнув, девушка уводит взгляд, в сторону старательно делая вид, что мать сейчас не звонит её жениху.

– Эвелин, я прошу прощения, мы опаздываем, шофёр ссылается на туман, - в ответ радостное щебетание, через мгновенье Рассел разражается смехом, старательно кивая, будто Эвелин его видит, он водит рукой по мягкой коже сиденья. – Да, конечно. Вы знаете, я этого не люблю… да, хорошо, жду с нетерпением.

Рассел позволяет ей отключиться первой, Клео слышит слабый короткий гудок прежде, чем Рассел ставит телефон на блокировку и кладёт в карман плаща.

Сшитый на заказ, в собрании идеальных оттенков чёрного и совершенной ткани.

Рассел ведь был неприемлем к посредственности. И как только он согласился быть с Клео? Эвелин ведь считала её самой посредственной из всех посредственностей, судя по её разговору с Джейми.

Теперь в каждом слове матери Клео ловила подоплёку. Ей казалось, что за каждой улыбкой кроется оскал, что за каждым ласковым словом прячется оскорбление, а за каждым ласковым взглядом скрывается маска, полная безразличия.

– Я забыл про кольцо, - небрежным движеньем распахнув, дипломат, стоявший у него в ногах, Рассел достаёт бархатную коробочку и кладёт её на колени Клео.

Её бросает в холод от страха его прикосновения, но кожа уже привыкла к синякам его пальцев, и потому руки сами собой подхватывают чёрный бархат.

Внутри кольцо. Белое золото, сапфир, бриллианты, идеальная огранка, совершенная форма. Она первая в модных трендах сезона.

Клео несколько минут смотрит на кольцо, пытаясь почувствовать хотя бы что-то.

Предел мечтаний девушек. Идеальное кольцо, привлекательный, успешный жених, что везёт её на машине с личным водителем в Сан-Франциско к её матери.

Со стороны кислая мина Клео Макалистер может расцениваться лишь, как избалованность.

Если бы люди только знали, что прячется за картонными фигурками идеальной жизни.

– Надень, - в голосе Рассела металлические нотки.

Клео играет на его терпении ещё мгновение прежде, чем надеть кольцо.

На безымянном пальце оно выглядит не так привлекательно, как в обволакивающих складках шёлковой драпировки бархатной коробочки.

На руке оно просто сияющее кольцо. Хотя бы что-то на невесте должно сиять.

– Я купил ещё на той неделе, просто забыл отдать. Так что не думай, будто это сделано впопыхах.

Только не для Рассела. Он так ничего не делал.

– Организатор свадеб придёт в понедельник, её зовут Брианна, - Рассел пожимает плечами. – Её называют лучшей в этом деле, так что надеюсь, тебе понравится.

Надеюсь, тебе понравится…

Ты должна быть послушной девочкой Клео. Ты ведь всегда послушная девочка…

Кивнув, Клео отворачивается к окну, боясь даже заметить Рассела боковым зрением.

Лишь бы не смотреть ему в глаза. Он превратит её в камень, запрячет во льды и оставит плавиться в вечном огне расплавленной лавы.

– Ты не могла бы улыбаться, когда мы будем у твоей мамы? Я не хочу, чтобы она думала, будто у нас что-то не так. Перед свадьбой это не лучшее состояние.

Глубоко вдохнув, Клео заставляет себя повернуться к жениху, натягивая на лицо самую тесную и чужеродную улыбку, что когда-либо надевала.

Рассел отвечает слабой ухмылкой в ответ и, кивнув, вновь достаёт телефон из кармана.

Вот бы ей тоже спрятаться в телефоне. Писать кому-то смс-ки, полные отчаяния и просьб о спасении.

Рассказывать о том, как нелепы Рассел и её мама, будто бы она маленькая девочка, что угодила в спектакль. Они злодеи, думают, что смогут заманить её в сети обмана, но Клео и её отчаянные друзья всегда начеку.

Она не выйдет замуж, не позволит пауку запрятать её в свою паутину, а матери продать её за бесценок.

Она будет смеяться над их планами, затевая собственные, и во время последнего акта, когда будет свадьба, кольца на подушечке, белое платье и счастливые улыбки злодеев, её друзья всё испортят.

Они будут бежать по главному проходу, стремясь забрать Клео из этого ада.

Посадят её на огромного волка, тот подмигнёт ей, Клео рассмеётся в ответ, запустит пальцы в его мягкую шерсть, и они исчезнут.

Планы злодеев развалятся, и они будут рыдать, скитаясь в стенах церкви вечно, покрываясь пылью дней и надеясь, что однажды Клео снова появится и они всё же смогут уничтожить её.

– Наконец-то!

Распахнув дверь, Рассел жадно вдыхает чрезмерно влажный воздух Сан-Франциско.

Стёкла покрываются крохотными капельками влаги, начищенные до блеска ботинки Рассела, утопают в мокрой траве.

– Эвелин!

Клео в последний раз собирается с духом прежде, чем покинуть пределы машины.

Глубокий вдох, последний взгляд на водителя, он ловит его в зеркале заднего вида и отвечает слабой улыбкой сочувствия.

Клео хочется заплакать. Попросить его стать её другом и увезти.