Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы

О. У н г в е н т и й (голосом тихим, но проникающим в самые глубины психики). Мне не страшен твой рык, двуимянный Мачей Дюбал Вахазар! Ты был моим учеником. Сколько раз ты получал двойки за дифференциальные уравнения! Сколько раз ты у меня сидел в карцере!

В а х а з а р (мгновение стоит онемев). Это вы, господин учитель!

О. У н г в е н т и й. Я уже не учитель, а жрец новой религии. Мы появились на свет сегодня. За мной почти двадцать тысяч единоверцев. В тиши подполья я породил мир новый и губительный для лжецов.

В а х а з а р (прерывает его). Я не лгу. Я — единственная истина сегодняшней жизни. Это они вынуждают меня быть бешеным, диким зверем. А кто вынуждает меня — тот должен за это ответить. Но я не лгу.

О. У н г в е н т и й. Этого тебе никто и не говорит. Во всяком случае я в твою истину верю. Но без веры ты ничего не создашь, сосунок. Ты пребываешь в таком же мраке, как и всякая тварь — от ничтожнейшего из червей до меня, который знает все, что только может знать конечное и ограниченное существо.

В а х а з а р. Выходит, ты не веруешь — а знаешь?

О. У н г в е н т и й. Высшее знание смыкается с высшей верой, ибо также открывает лишь непостижимую глубину Тайны. (Повысив голос.) Взгляни на меня: у меня артрит всех суставов, я страдаю так, как не страдает ни один из твоих узников в камере пыток. Я спрессован анкилозом в монолитную глыбу поистине нечеловеческой муки.

В а х а з а р (иронически). Как же, как же — мы ведь в прежние времена очень даже недурно пивали.

О. У н г в е н т и й. Я пью и теперь, мне нет дела до моей боли — она растет, не зная границ. (Поднимает руку и воет от боли.) Ауауауауауауау! Оо! Поставьте меня на землю, суррогаты!

Перпендикуляристы ставят носилки на пол.

Я груда натруженных мослов — однако я создал нечто, без чего все твои труды — агония безумца, выгрызающего у себя и у других самую суть индивидуальности. Ты должен быть вместе со мной. (Последние слова произносит со страшным напором.)

В а х а з а р (холодно). Кто меня вынуждает — будет сам отвечать за последствия.

О. У н г в е н т и й. О, не беспокойся, я отвечу. Ты должен быть вместе со мной, потому что без веры, опирающейся на высшую мудрость, ты останешься всего лишь карикатурой — как Александр Великий, как Петр Великий и множество прочих «великих». «Вахазар Великий», а по существу — бедный маленький сумасбродишка — рыбка в сетях метафизических противоречий, пугало для деток, отбившихся от рук...

С в и н т у с я. Дедуля, я говорила тебе почти то же самое — ты не хотел мне верить.

О. Унгвентий оборачивается к ней.

В а х а з а р (с раздражением, но мягко). Подожди, Свинтуся. (О. Унгвентию.) Слыхал я про эту чепуху. Философ на троне. Персидский сатрап, Марк Аврелий и так далее, и так далее. Хо-хо, господин профессор: философия и жизнь — две любовницы одного и того же субъекта, да, именно субъекта — ты не сумеешь их примирить, мудряшка.

О. У н г в е н т и й. Не философия, но истинное знание — пробуждающее веру. Вера и философия — именно то, о чем ты говоришь: две любовницы одного человека. Жизнь одна, а вершина жизни — то, к чему стремлюсь я. Через знание к вере, а не через теософскую цирюльню для извращенцев и посредственностей. Покорись мне, жалкая карикатура на цезарей и прочих мегаломанов. Сегодня я читал пасквиль на тебя, расклеенный в Четвертом округе. Он кончается так: «Дьявол меня называет опухолью на пупке, Вошью на Бесконечности зовут меня древние боги».

В а х а з а р. Что?

О. У н г в е н т и й (гневно). Покорись — вот что.

В а х а з а р. Как это?

О. У н г в е н т и й. А вот так это: отдай мне надлежащие почести — пади на колени.

В а х а з а р (равнодушно). Не вижу в этом ничего особенного.

О. У н г в е н т и й. Ты что, совсем одурел? Баран, а не человек. Покорись, это пойдет на пользу твоим мозгам.

В а х а з а р. Человек я покладистый, в конце концов могу и покориться.

Становится на колени перед О. Унгвентием и бьет три земных поклона. Входит О. П у н г е н т и й с двумя Б о с ы м и П н е в м а т и к а м и.

 О. П у н г е н т и й. О — прошу прощенья. Я не хотел вам помешать. Я главный Фофулат Босых Пневматиков. Мне стало известно, что брат мой добился своего. Мы пришли, чтобы покориться. Простите, можно?

В а х а з а р (в гневе; вставая). Разумеется, прошу тебя, Отец. Это была всего лишь маленькая репетиция драмы под названием «Генрих IV и Григорий VII». Мы уже закончили.

О. П у н г е н т и й. Увы, мы все отступники и сектанты. Религия пришла в упадок. Ничего не поделаешь. И все же покорюсь возлюбленному братцу. (Пневматикам.) И вы, братья, тоже покоритесь. Религия пришла в упадок из-за сектантов.

Валится на колени перед О. Унгвентием. Пневматики следуют его примеру. Перпендикуляристы застыли, как мумии.

О. У н г в е н т и й. Это хорошо, брат мой, что ты покорился. Благо есть кому. Однако ты ошибаешься: возникновение сект — доказательство жизнеспособности церкви, а отнюдь не ее упадка. Поэтому я разрешаю все возможные виды ереси, при одном условии: прежде постигни до глубины, а уже потом, придерживаясь известных непреложных аксиом, создавай секту. Каждый вправе создать секту, единственным представителем которой будет он сам, но сначала он должен познать единую Истину.

О. П у н г е н т и й. О, как я счастлив, братец. Сегодня же попытаюсь основать новый орден. (Падает на брюхо перед О. Унгвентием.)

С в и н т у с я (подбегает к О. Унгвентию). И я тоже создам новую церквушечку. Мне уже давно снится что-то в этом роде. Я только не знала, как за это взяться.

О. У н г в е н т и й. Благословляю тебя, детка! Тебя ждут великие дела.

Свинтуся становится перед ним на колени. Вахазар, внезапно взревев нечеловеческим голосом, бросается на О. Унгвентия, раскидывая Босых Пневматиков.