Дюна. Последний бой Империи
Шрифт:
В нижней челюсти черепа оказалась широкая лестница, уходящая вверх, внутрь коробки, в которой располагался огромный зал, вмещавший тысячи людей. И они были здесь, все три тысячи сардаукаров восьмой бригады, собравшиеся, за редким исключением (части, находящиеся на боевом дежурстве), для полуночной службы.
Множество светошаров освещали зал, отбрасывая продолговатые тени. На стене над алтарём, имевшей цвет пожелтевшей от времени кости, бывшей изначально белой, висела гигантская эмблема бригады - закрученная петлёй серо-стальная восьмёрка на фоне более крупной красной эмалированной "V" в золотой окантовке. Шелеххериб осмотрелся - повсюду стены были выложены черепами. Пол, покрытый стеклопластиком, также скрывал черепа. Зал был заполнен прекрасными статуями, изображавшими сардаукаров в героических позах, вероятно, солдат и командиров восьмой бригады, отличившихся в битвах. Шелеххериб подошёл к одной из статуй - это был сардаукар в звании обер-лейтенанта, в полной парадной униформе, горделиво улыбающийся с постамента.
Шелеххериб огляделся. Кругом толпились сардаукары, преимущественно молодые люди, удивительно похожие на солдат его отделения. Большинство из них были одеты в великолепные парадные мундиры, блистающие золотом. Сам он, однако, почувствовал себя одиноким в этом месте, созданном для поклонения смерти и убийству. Вероятно, частица студента-социометриста, осуждённого за вольнодумство, ещё жила в нём.
Сардаукар - императорский солдат!
Шелеххериб подошёл к ещё одной статуе. Это был унтер-баши с двумя клинками, залитыми кровью. Забрало шлема было поднято, демонстрируя лицо с тонким носом и серо-зелёными глазами. Шелеххериб нажал на кнопку возле имени "Ловассар". Унтер-баши, в шлеме и щите, сражался на улицах неизвестного города, прокладывая себе дорогу исключительно мечом и кинжалом. Сардаукарам противостояли солдаты в фиолетово-красных мундирах. Ловассар убивал и убивал, пока не ворвался в прекрасный дворец, казавшийся радужным переплетением ажурных стеклянных и металлических конструкций. В отличие от предыдущего героя, Ловассар не погиб. Фильм заканчивался кадрами, демонстрирующими Ловассара, убившего вражеского венценосца. Золотая диадема из солидо-фильма была тут же - висела на одном из клинков статуи.
– Солдаты!
– грохот голоса, усиленный радиорепродукторами, ударил громовым раскатом по рядам сардаукаров. Шелеххериб обернулся к алтарю, у которого стоял офицер со знаками различия баши бригады. Это был мужчина средних лет с движениями, сколь быстрыми, столь и ловкими, отличавшими всех сардаукаров.
– Воля падишах-императора и долг чести призвали нас сюда !
– Шалом!
– хором произнесли солдаты.
– ...Луна осветила нас своим светом, разгоняя мрак и страх !
– Шалом!
– Души погибших героев требуют свежей крови !
– Шалом !
В это момент кто-то запел. Песня эта, звучавшая без музыки, была ещё незнакома Шелеххерибу, а её мелодия приятно ласкала слух. Одно из слов посреди каждой строфы следовало произносить нараспев,. В последней строфе таких протяжных звуков было два.
Молох кровавый требуе-е-е-е-т смертей !
Храбрые солдаты любят зво-о-о-о-н мечей !
В чашу золотую кро-о-о-о-ви налей !
Ты -сардаукар, велича-а-а-а-а-йший из лю-ю-ю-ю-дей !
По мановению руки баши бригады пение прервалось. Бригад-баши сказал :
– Нам привезли весьма интересного бунтовщика, некоего фримена. Он родом с планеты Арракис, или Дюна, целиком покрытой песками, знаменитой своими гигантскими червями и специей.
Ввели фримена. Он был очень высок, вероятно, более двух метров ростом, а движения его отличались медлительностью. Иштван даже заподозрил, что его чем-то одурманили, а потом сообразил - фримен происходит с планеты с пониженной гравитацией.
– Фримен не верит в безопасность фофрелюхов, поэтому сардаукары не защищают его жизнь.
В зале послышались смешки.
– Дайте смутьяну нож! Нож! Нож!
Бригад-баши рассмеялся:
– Фримен пользуется ножом, сделанным из зуба песчаного червя. Это - крис,- последнее слово бригад-баши произнёс с нескрываемым презрением.Он сделал жест рукой, указывая на арракисского мятежника.
Фримену бросили нож, скользнувший по отполированному до блеска мрамору. Он быстро подхватил его, неожиданно быстро для его телосложения.
– Да треснет и расщепится твой нож !
Фримен стремительно атаковал. Его длинная рука вытянулась так далеко, что в это даже не верилось. Щит баши бригады был отключён и, казалось, великан достанет его...Но нет - стоявший неподвижно сардаукар вдруг будто взорвался, нырнув под неестественно длинную руку противника, и проткнул фримена насквозь. Фримен застонал, пытаясь последним предсмертным движением достать противника, но не смог - тело уже не слушалось его. Наконец, он издал последний хрип и испустил дух.
Баши бригады приказал уложить покойного на алтарь. Чаша быстро наполнилась кровью.
– Я - баши бригады Нурари-апал! Шалом Восьмой бригаде!
– Шалом!
Сардаукары
снова запели:Леденящий све-е-е-е-т луны !
Он суров и спра-а-а-а-а-ведлив !
Прогоняет си-и-и-лы тьмы !
Падишах непо-о-о -беди-и-и-и-и-и-м !
Кровь врага - свяще-е-е-енный дар !
Заливает вечный на-а-а-ш алтарь !
Ручейки слились - течё-ё-ё-т река !
Разгорается, как пла-а-а-мя атома, война-а-а-а-а-а-а !
Торжественное пение наполнило душу Шелеххериба священным трепетом. Он почувствовал душевный подъём, способность одержать великие победы. Судьба солдата стала для него единственно возможной.
"Когда герцог Атрейдес начал переговоры с Вольным Народом, его дни были сочтены. Некоторые Благородные открыто выражали своё разочарование. Любопытно, что Лето избрал послом к фрименам некоего Айдахо, раба. Действительно, трудно представить себе лучшую кандидатуру"
Принцесса Ирулан. "Крах Дома Атрейдесов"
Картаг произвёл неприятное впечатление на Айдахо. Этот, гигантский по меркам Дюны, город, с двухмиллионным населением, более всего напоминал ему муравейник, кое-как слепленный из стекла, бетона и привозного металлопластика. Картаг, создававшийся изначально Харконненами по строго спланированному и отлично продуманному проекту, как всегда, превратился в гигантскую навозную кучу, кишащую насекомыми - как трудолюбивыми муравьями, так и гигантскими хищными жуками, сверкающими разноцветным хитиновым покровом. Харконнены видели будущее Картага в постепенном развитии кварталов и коммуникаций от центральной площади, отданной экспортно-импортным фирмам Малых Домов, рассчитывая и на создание водопровода в каждом жилище, и линий вагонов ЭМП. Как обычно, харконненовский мир, изъеденный коррупцией, причудливым образом исказил замысел: реализация инфраструктурных проектов была отдана Малым Домам, которые не признали их перспективными. Сочтя большую часть замыслов урбанженеров излишне дорогостоящими, Малые Дома населили вверенные им кварталы проститутками, контрабандистами и убийцами, всячески спекулировавшими водой, специей и ввозимыми извне товарами. На периферии города жили лишь вчерашние переселенцы из пустыни, а человеческая жизнь стоила ровно один солари. Конечно, в большинстве случаев людей убивали за ещё меньшие суммы - ради грабежа, укрепления авторитета или просто ради развлечения. Специя и семута были также весьма дёшевы; в городе имелась всего одна больница, но не менее тысячи официально зарегестрированных публичных домов и "музыкальных салонов" для семутоманов. Канализация с хольцмановским отводом стоков существовала лишь в центре города, в то время как в спальных районах носили конденскостюмы, а мусор выбрасывали прямо на улицу; горы его испускали зловоние, привлекая бесчисленных мух. Антисанитария была причиной частых эпидемий. Водопровод имелся лишь в богатых особняках и в некоторых многоквартирных домах; подавляющее большинство жителей покупало воду на районных водонапорных станциях или у перекупщиков-водоносов, которых в городе насчитывались десятки тысяч. Большинство жителей Картага экономили воду как могли. Конденскостюмы и влагонепроницаемые двери были нормой жизни; на ночь на плоских крышах выставляли простейшие рососборники - листовой металлопластик в виде широкой, чуть сужающейся вниз, воронки. Утром на всей её поверхности выпадала роса, порой даже ледяная корка, с рассветом прогревавшаяся и стекавшая в специальную ёмкость. Такие листовые конденсаторы, похожие на вывернутые разноцветные зонты, покрывали плоские крыши арракисских домов, нередко громоздясь друг над другом и вызывая многочисленные споры, включая схватки на ножах. Днём их обычно убирали, используя освободившееся пространство для приготовления пищи с помощью солнечной энергии. Айдахо, отлично помнивший свой родной город, Харко, легко узнавал в Картаге пасынка столицы Гайеди Прим. Сравнение, как он отметил с горечью, было в пользу Харко, воздух в котором был наполнен смогом, хотя бы перекрывавшим запах наркотиков и гниющих отбросов, которые здесь и не пытались убирать с улиц. Бунты, столь частые в рабочих кварталах городов Гайеди Прим, здесь также были обыденным явлением. Айдахо сомневался, можно ли будет гарантировать безопасность герцога в таком месте. Тем не менее, возглавляя первый эшелон высадки на Арракисе, Айдахо, командовавший двумя бригадами, численно и организационно идентичными имперским, имел чёткий приказ: подготовить Картаг к переезду герцога.
Главной задачей Айдахо было обеспечение безопасности водопровода и энергоснабжения. В первом случае, благодаря желанию Лингара Бъюта сотрудничать с Атрейдесами, всё прошло благополучно: трубопровод, соединяющий северный полюс и Картаг, проходил в местности, изолированной от ветров и гигантских червей. Айдахо, приказав удовлетворять потребности солдат в размере пять литров воды на человека в день, широко использовал векселя с ястребом Атрейдесов, с трудом представляя, как их можно будет оплатить, и что ожидает Арракис, когда высадятся основные силы.