Дзен и искусство быть вампиром

Почему же у меня было ощущение, что те о ком я должна волноваться больше, были двуногими хищниками?

– А я считал, что был милым.

– Милым. – Я фыркнула. – Ты не знаешь значения этого слова. Я разве не получу одеяло?

– Нет.

Я осторожно села на краешек моей импровизированной кровати.

– У тебя же есть. А я замерзла. Почему я не могу получить его?

Кристофф тяжело вздохнул и перекатился, чтобы впиться в меня взглядом своих пылающих бирюзовым светом в полумраке амбара глаз.

– Потому что у меня нет чертовой сумки, полной одежды, как у тебя. А теперь может ты, наконец, выключишь свет и ляжешь спать?

Он перекатился обратно, оставив меня буравить взглядом его спину.

Глава 11

Должна признать, что Кристофф, не смотря на свою грубость, указал – со мной были все мои вещи, в то время как у него не было ничего, что бы он мог надеть. Я открыла сумку и извлекла свитер и шарф, предназначавшиеся для посещения глетчеров [30] … посещения, которое я не смогу осуществить.

30

ледники

Укутанная настолько, насколько я смогла справиться, практически чуть не заползя внутрь сумки, я сидела съежившись на своей импровизированной постели и дрожала, мерцая лучиком фонаря по амбару, чтобы убедиться, что тут нет летучих мышей или чего-то, что может спикировать на меня, пока я сплю, изредка посылая луч к куче, устроенной Кристофом.

Он не двигался.

Я сказала себе прекратить волноваться и просто заснуть, но хотя я и была уставшей, холод и дискомфорт не позволяли мне расслабиться. От каждого легкого шороха, каждого холодного дуновения, каждого ветерка, доносящего запах прелой соломы и застарелого навоза, я замирала, все более и более несчастная, пока не смогла выносить этого дольше.

– Мне все еще холодно, Кристофф.

Он молчал так долго, что я подумала, что он, скорее всего, спит. Наконец, он сел и бросил мне свое одеяло. Оно воняло плесенью, лошадью и потом, но хранило восхитительное тепло его тела.

– Я не собираюсь забирать у тебя одеяло! – сказала я, с неохотой бросая его ему обратно. – Тут нет другого?

– Нет. – Он не настаивал, чтобы я взяла одеяло, просто обернул его обратно вокруг себя и лег. – Надень еще что-нибудь из одежды.

– Я надела все, что у меня было теплого, и мне все еще слишком холодно, чтобы уснуть.

На сей раз молчание тянулось еще дольше, и я могла поклясться, что слышала еще один мученический вздох, но, наконец, он выдернул одеяло оттуда, где оно было подвернуто под него.

– Тогда забирайся под одеяло.

Я не ждала, чтобы мне сказали дважды. Я также не последовала совету здравого смысла, не прижиматься к смертоносному вампиру – стиснув фонарик, я рванула к его «постели», подползая к нему сзади, дрожа, когда тщательно подвертывала одеяло под себя. Оно не совсем натягивалось на всю меня.

Он терпел добрых десять минут стук моих зубов и дрожь, прежде чем чертыхнулся на итальянском и, сев, сдернул с себя кожаную куртку, хлопнув ее сверху на меня там, где недоставало одеяло. Он лег обратно на свою сторону, подставляя мне спину.

– О, спасибо, – благодарно сказала я и пятилась до тех пор, пока не прижалась к его спине, блаженно впитывая тепло излучаемое им. Заняло несколько минут, прежде чем я поняла, что на нем не было надето ничего кроме черной футболки. Одеяло на нем не было теплым и без его кожаной куртки, намотанной на меня, и с моим холодным телом, прижатым к нему, он не смог бы как следует согреться в холодном ночном летнем воздухе. Я села и содрала пару слоев одежды, надетой на себя, драпируя их на наших телах сверху одеяла прежде, чем снова свернуться позади него.

– Ты странная женщина, – сказал он через несколько минут.

Прижатая к нему как была, я могла слышать, как его голос прогрохотал в его груди. Это был странно приятный звук.

– Мне это уже говорили. Если ты не убивал Анники, и не Алек, кто же тогда? – спросила я, достаточно сонная, чтобы мой рот действовал, не сдерживаясь как обычно.

Он молчал несколько минут.

– Не знаю.

Я открыла глаза и посмотрела на его затылок. Я не многое смогла увидеть, лишь черный силуэт, но смотрела на него и задавалась вопросом, почему он лгал, а затем, откуда я знала, что он лгал.

– Ты не Иларги? Не один из тех, кто высасывает души, не так ли?

Он напрягся на мгновение, потом развернулся внутри кокона из одеяла и одежды, с теми прекрасными глазами, что он сузил, изучая меня.

– Кто ты точно?

Я моргнула удивленная вопросом.

– Ты знаешь, кто – туристка из Сиэтла.

– Никто из туристов не знает про высасывающих души жнецов, не имея никакого опыта общения с ними.

– Я провела некоторое время с людьми Братства, поэтому я не совсем невежественна. Я узнала о разнице между их людьми и Иларги.

– Они все жнецы. – Он иронично хмыкнул и перекатился обратно.

Я слушала звук его дыхания, медленный и даже несколько успокаивающий.

– Тот человек, что напал на нас, действительно собирался меня убить?

Потребовалось насколько минут, прежде чем он ответил.

– Да. Он был жнецом.

– Но это не может быть правдой. Они же знали, что я – Зоря. Почему же они хотели меня убить?

– Ты была со мной. Спи и выключи свет.

– Ты не ответил на мой вопрос. Ты – Иларги?

Его вздох был воистину восхитительно исполнен муки.

– Нет.

Я прикусила губу. Поверила ли я ему? Я поверила, когда он сказал, что не убивал Анники, хотя все указывало, что только он мог сделать это. Только… я покачала головой от своих сумасшедших идей. Я не ощущала его так, будто он убил Анники. Да, он вырубил жнеца, который напал на нас, но это было в целях самозащиты. Идя на поводу у моего внутреннего инстинкта, я рассудила, что он сказал мне правду.

– Спи, – снова проворчал он.

Я сделала последний осторожный осмотр амбара, беспокоясь, что шайка крыс может подкрасться ко мне сзади, но не было ни единого звука, кроме ветра. Даже шорох, казалось, стих. Я выключила свет и теснее прижалась к спине Кристоффа, даже не попытавшись выяснить, почему чувствовала себя с ним в безопасности.

Тихий хриплый стон медленно выдернул меня из эротического сна. Я открыла глаза, обнаружив себя прижатой к Кристофу. Нет, не просто прижатой – распластанной. Наши ноги переплелись между собой, моя рука обвилась вокруг его торса, а рот прижался к обнаженному участку его плеча. Так или иначе, но во время нескольких часов нашего сна, он повернулся ко мне, и я обвила его собой, будто мы были любовниками. В нашем маленьком коконе было тепло, восхитительное тепло, наполненное его ароматом. Я глубоко вздохнула, сонно пытаясь проанализировать его запах, признавая где-то в глубине своего мозга, что то, что я учуяла, было запахом мужчины, секса, опасности и, в это же время, невероятного возбуждения.