Джек Ричер, или 61 час

Ричер нашел поворот за милю до развязки, но выбраться из замерзшей колеи оказалось непросто. Ему пришлось совсем сбросить скорость и перебираться по одному колесу зараз — четыре попытки. Он нашел новую колею, ведущую на запад, и проехал еще пять миль на автопилоте. Затем повторил тот же маневр на следующем повороте и направился на север, в сторону лагеря. По этой дороге почти не ездили в последние дни, колеи не было, и передние колеса скользили и не очень слушались руля, мелкая ледяная пыль барабанила по ветровому стеклу. Дорога поднималась и опускалась, потом неожиданно сворачивала в сторону — без всякой на то причины. У нее был неправильный наклон, и Ричер решил, что гражданские инженеры оказались не на высоте, когда ее прокладывали. Джек сбросил скорость и полностью сосредоточился на управлении машиной, понимая, что, если он заедет в канаву, это окажется фатальным. Он замерзнет раньше, чем его оттуда вытащат. Даже проколотая шина грозила катастрофой. Болты наверняка примерзли насмерть.

Так он осторожно проехал пять миль, шесть и семь. Затем горизонт начал меняться. Дорога впереди стала шире, выпрямилась, исчезли бугры. И все это произошло как-то очень быстро и радикально. В призрачном воздухе возникла настоящая автострада. Может быть, даже более широкая и ровная. Шестнадцать полос. Великолепное сюрреалистичное шоссе гордо уходило вперед на целые две мили.

И оно было полностью очищено.

Нигде ни единой снежинки, только гладкий серый бетон, идеально чистый и посыпанный солью. На обочине стояли тщательно выровненные высокие сугробы, ледяной ветер прерии ударял в насыпь, и крошечные фрагменты льда парили на высоте в пять футов. Поверхность дороги была сухой, как в разгар лета.

Ричер притормозил и выехал на шоссе. Цепи громко застучали по бетону. Сцепление передних колес с покрытием стало идеальным. Он довел скорость до тридцати миль в час и покатил дальше, глядя вперед. Вскоре он уже смог разглядеть светлые пятна на горизонте — деревянные домики, выстроившиеся в два ровных ряда. Машина стучала цепями и вибрировала. Цепи на голом бетоне не слишком удобная штука.

Ричер продолжал ехать вперед.

Через полмили он заметил впереди какое-то движение. А еще через сотню ярдов понял, что происходит. Грузовики с опущенными снегоочистителями приводили в порядок шоссе. Их было довольно много — тридцать или даже сорок. А еще дальше грузные фигуры в черных одеяниях, выстроившись в линию, работали лопатами. Еще одна шеренга шагала вслед за ними и широкими движениями что-то разбрасывала — так на фермах кормят кур. Соль, скорее всего, мелкий гравий, песок или какие-то специальные химические соединения для борьбы со льдом. Или смесь всего перечисленного. Они приводили в порядок лагерь, чтобы тот выглядел так же безупречно, как шоссе.

Домики, сложенные из побеленных бревен, слегка потускнели. Не слишком новые, но еще и не старые. В конце левого ряда Ричер заметил заостренную крышу старого каменного здания, построенного из сланца, на крыше лежал снег толщиной в фут и торчали две одинаковые вычурные трубы. Крыши домиков были из рубероида. На каждой имелась дымовая труба. От одного конька к другому тянулись линии электропередачи. Двери домов соединяли бетонные дорожки, полностью очищенные от снега, который аккуратно сложили рядом. Вдоль домиков шел длинный ряд предметов, накрытых черным брезентом и похожих на кости домино. Очевидно, мотоциклы. Большие мотоциклы. Ричер насчитал около тридцати. Наверное, «харлеи», укрытые на зиму.

Ричер притормозил и остановился в пятидесяти ярдах. Все перестали работать и принялись разглядывать его машину. Руки в перчатках сжимают рукояти лопат, подбородки опущены на сложенные руки. Те, кто разбрасывали соль, остановились. За ними стали тормозить грузовики. Ветер уносил дым из выхлопных труб.

Ричер снял ногу с тормоза и медленно покатил дальше. Никто не двигался. Ричер продолжал ехать вперед, десять ярдов, двадцать, снова остановился. Теперь достаточно близко. Он не стал выключать двигатель. Термометр на приборном щитке показывал, что на улице минус двадцать пять градусов. Ричер понимал, что если он выключит двигатель, то уже не сможет его снова завести. Он читал в книге, где действие происходило за Полярным кругом, что двигатели там приходилось отогревать при помощи паяльной лампы.

Он натянул шапку на уши и поднял капюшон парки. Застегнул молнию до подбородка.

Надел перчатки, сначала левую, затем правую.

И вылез из машины.

Между тем толпа в двадцати ярдах от него стала еще больше. Мужчины, женщины, дети. Около сотни человек. Как его и предупреждали. Все они выглядели бесформенными в толстых пальто, шапках и шарфах. Дыхание облачками парило возле их голов, но уже в следующее мгновение его уносил ветер. Холод был ошеломляющим, и переносить его стало еще тяжелее. Уже через пять секунд Ричер почувствовал, что его трясет. Лицо онемело через десять секунд. Он сделал десять шагов и остановился. Оливково-зеленые штаны, коричневая куртка, за спиной полицейская машина с номерами Южной Дакоты. Едва ли он произвел на местных жителей позитивное впечатление.

В двадцати ярдах от Ричера сквозь толпу пробирался человек. Он обходил застывших людей, поворачиваясь то левым, то правым плечом вперед. Черное пальто, шапка, перчатки. Он двигался, как любой человек, которого напрасно оторвали от работы. Раздражение мешалось с любопытством. Он провел предплечьем по лбу, сделал небольшую паузу и снова двинулся вперед. Наконец он вышел на ярд перед толпой и остановился.

— Проклятье, кто вы такие? — спросил Ричер.

— Проваливай, — ответил парень.

Джек сделал шаг вперед. Потом еще один и еще.

— Ты не слишком вежлив, — сказал он.

— А где сказано, что я должен быть вежливым?

— Ну, ты находишься на моей собственности.

— Как так?

— Я из армии и приехал проверить состояние нашей недвижимости. Мы делаем такую проверку дважды в год. Деньги налогоплательщиков должны работать.

— Это шутка?

— Так или иначе, но мне нужно здесь осмотреться, — заявил Ричер.

— Я же сказал, проваливай.

— Я слышал. Но с чего ты взял, что я стану тебя слушать?

— Ты не можешь драться с сотней человек.

— А мне и не потребуется. Две трети здесь женщины и дети. Остается около тридцати парней. Или даже сорок. Но половина из них слишком толстые, чтобы двигаться. Если они встрянут, у них мгновенно случится инфаркт. Половина оставшихся — трусы. Они сбегут. Остается восемь или десять мужиков, не больше. А один такой, как я, стоит десятка таких, как вы.

Ответа не последовало.

— К тому же я из армии. Свяжешься со мной, и следующий инспектор приедет сюда на танке.

Воцарилась тишина. Только тихонько завывал ветер и шуршали льдинки, ударяясь о стены деревянных домов. Парень перед толпой посмотрел на Ричера, на его одежду и машину и принял решение.

— Что ты хочешь увидеть? — спросил он.

— Каменное здание, — ответил Ричер.

— Оно не наше.

— Здесь нет ничего вашего.

— Я хочу сказать, что мы его не используем.

— Вы ничего не должны здесь использовать.

— Владение, основанное на утверждении правового титула, вопреки притязанию другого лица. Здесь все было заброшено. Мы знаем закон.

Ричер ничего не сказал. Он двинулся влево и обошел толпу, которая застыла в неподвижности, никто не встал у него на пути. Политическое решение. Он посмотрел на угловой домик. Простое утилитарное сооружение. Около пятидесяти футов в длину, на стене лишь два небольших квадратных окна. А на узком торце — дверь. Снег вокруг был расчищен самым тщательным образом. Сразу за домом находилось каменное здание. Снег вокруг него был также убран. Все дорожки чистые, аккуратно подметенные.

Ричер обернулся: