Дженнак неуязвимый

– Вчера мы малость перебрали, друг Жакар. Желаешь испить?

Он протянул Дженнаку кружку, но тот покачал головой.

– Не нужно. У меня другие способы.

– Вижу, вижу... Хорошо быть колдуном! Не болит голова с перепою!
– Берлага опрокинул в глотку рассол и заметил: - Ты вот что, гость дорогой... ты погуляй до обеда, взгляни на хозяйство наше, в храм зайди, помолись — как-никак, вышло тебе счастливое спасение. А я обмозгую наши дела, подумаю, какой дорогой отправить тебя в Роскву. Ну, и прочее...

Махнув рукой, он удалился в дом.

И прочее...
– мелькнуло у Дженнака в голове. О прочем речь вчера не шла, говорили больше о делах семейных... Возможно, Берлага хочет передать послание в Роскву? Справиться о караванах, везущих в Сайберн оружие? Или было что-то еще, неясное атаману?..

Не мучаясь догадками, Дженнак разбудил Чени, а когда они перекусили лепешками с молоком, направился с нею на площадь, но в храм не пошел. По мосту они перебрались на другой берег речки и зашагали мимо дворов и домов, мимо навесов и складов с боеприпасами, мимо кузниц и коновязей, мимо огромной лужи, в которой плескалось стадо гусей. Дженнак был в прежней своей одежде, а Чени - в местном девичьем наряде, в белой рубахе до пят, расшитой цветами, и в переднике, тоже украшенном вышивкой. Но на дейхолок и женщин россайнов она не походила, и случалось не раз, что какой-нибудь парень, заметив ее, вдруг застывал с раскрытым ртом, не в силах отвести глаза. Чени это нравилось; на всякий восхищенный взгляд она отвечала улыбкой.

Дальний от озера конец лощины поднимался к лугу. Это была широкая и длинная прогалина между двумя лесными полосами, заросшая травой; тут и там вспыхивали желтым, алым и синим полевые цветы. Дженнаку показалось, что за минувшее время луг стал больше - должно быть, дейхолы и изломщики год за годом вырубали деревья, расширяя пастбище. Сейчас тут бродили, под присмотром мальчишек, сотни четыре лошадей.

Натоптанная тропинка шла к березовой роще и стойбищу дейхолов. Их кожаные шатры казались издалека муравьиными кучами.

– Они постоянно здесь живут?
– спросила Чени.

– Нет. Это кочевое племя - это и все другие, сколько их есть в Сайберне. Они не станут жить рядом с поселком изломщиков. Слишком много народа, звери распутаны, охота плохая.

– Тогда почему же они не уходят?

– Берлага Тэб будет брать город. Ему нужны дейхольские воины, - пояснил Дженнак.
– Они великие охотники и следопыты - по лесу пройдут, лист не зашуршит.

– Такие же, как северяне из Верхней Эйпонны?

Чени имела в виду дикарей, обитавших в Крае Тотемов, Стране Озер и Мглистых Лесах. Впрочем, они уже не были дикарями; сокрушив двести лет назад Дом Тайонела, эти народы объединились в Северную Федерацию, которая владела почти половиной Верхней Эйпонны - от острова Туманных Скал до Ледяных Земель. У них еще не было одноколесных дорог, воздухолетов и связи с помощью Бесшумных Барабанов, но уже появились города, сталеплавильные печи и кузницы.

— Дейхолы похожи на наших северян, но не такие свирепые, - промолвил Дженнак. — Прежде они не воевали. Сайберн так огромен, что места хватало всем.

— Прежде — это до появления из ломщиков?

— Да. Семь или восемь столетий назад.

Они шли по тропинке к стойбищу. Чени сорвала алый мак, воткнула в волосы над ухом и призадумалась. Потом сказала:

— Выходит, воевать их научили россайны - те, что пришли сюда и сделались изломщиками. Сомнительный подарок!

— Но неизбежный, — возразил Дженнак. — Люди идут в ту или другую сторону, народы смешиваются, новый обычай вытесняет прежний, и не всегда это новое лучше старого. Но случается и наоборот. Когда мы с О’Каймором приплыли в Иберу, там жил воинственный народ, более кровожадный, чем дикари в наших северных землях. Они сражались друг м другом, а для своих богов резали животных и людей и называли это жертвой... А нынче! Нынче Ибера — оплот цивилизации в Риканне!

– Это сделали мы, арсоланцы! — Чени гордо вскинула головку. — Чолла из рода арсоланских сагаморов и ее наследник, Джемин Строитель!

– Мой сын, - сказал Дженнак.
– Так что в этом деле мы, одиссарцы, тоже постарались.

Наступило молчание. Затем Чени пробормотала:

– Ты - бездна, мой дорогой. Я заглядываю в эту пропасть, и каждый раз вижу что-то новое... Но смогу ли изведать ее до самого дна?..

– Когда-нибудь сможешь. У нас впереди много времени.

Они приблизились к стойбищу дейхолов, где у жаркого костра хлопотали женщины, варили мясо в огромном котле. Дженнак стал расспрашивать, где жилище Мунга, шамана и лекаря, дейхолки почтительно объясняли, кланяясь и приседая.

Шатер старика был расставлен в отдалении, на опушке березовой рощи. Двое подростков трудились над каменной чашей, растирали пестиком сухие травы, третий паренек, помладше, доил кобылу - тугая белая струя падала в кожаное ведро. Шкуры, закрывавшие вход в шатер, были приподняты, и в глубине, на лежанке, устланной мехами, покоился Туап Шихе, живой и вроде бы в здравом сознании. Сам Мунг, маленький старикашка, сморщенный и хитроглазый, сидел на попоне, брызгал кобыльим молоком на четыре стороны света и монотонно напевал:

– Тебе, Санги Мапа... пошли охотникам удачу... Тебе, На Идени... дай лошадкам хороший приплод... Тебе, Алха Ама... сделай так, чтоб не пропало семя мужчин, а взошло в женских утробах... Тебе, Ку Кука... пусть лес зеленеет и растет трава, и зреют орехи в шишках, ягоды на кустах и всякие корешки в земле... Пейте, пейте! И явите свою милость!

Дженнак и Чени опустились в траву напротив старика. Дождавшись конца молитвы, Дженнак кивнул в сторону шатра и произнес на дейхольском:

– Кажется, ты изгнал духов болезни из асита. Ты, Мунг, хороший целитель! Я вижу, этот человек здоров.

– Не совсем, хозяин, не совсем. — Старик насмешливо прищурился.
– Мне пришлось много трудиться, долго, тяжело - ведь в нем сидел демон Па Вадака, который трясет тело и голову, мешает мысли и не дает говорить. Очень, очень страшный дух! И сильный! За день с таким не справиться, надо дальше лечить. А как лечить бед подарка?

– Без подарка ты не останешься, - заверил Дженнак.
– Я знаю, что с Па Вадакой шутки плохи, но ты великий шаман, ты с ним совладаешь. Так?

– Так, - согласился Мунг, разглядывая Чени.
– Я - касаты-шаман, и я прогоню злого духа. Но подарок должен быть хорошим!

– Разумеется. Чего ты хочешь?

– Эту девку.
– Шаман ткнул пальцем в Чени.
– Я вылечу мужчину и отдам тебе, а всякий мужчина стоит дороже женщины.

Чени, не понимавшая дейхольского, дернула Дженнака за рукав.

– Что он говорит? И почему показывает на меня?

– Хочет тебя забрать в оплату за лечение Туапа Шихе. Ты как, согласна, чакчан?

Она возмущенно фыркнула. Дженнак повернулся к шаману.

– Эта девушка из Иберы, колдунья. Я бы ее отдал, меня она уже заездила, но это будет плохой подарок. Ты, почтенный Мунг, уже не молод. Одна ночь с ней, и ты переселишься к предкам.

– Ничего, я справлюсь, - сообщил шаман.
– Я хоть старый конь, а борозды не испорчу.

– Ты старый пень, - сказал Дженнак, снимая с пояса нож с нефритовой рукоятью.
– Вот, возьми! Добрый клинок лучше девки. Она тебя прикончит, потом сама состарится и умрет, а нож будет служить тебе, твоим сыновьям, внукам и правнукам.

Мунг, вероятно, был реалистом: бросил взгляд на Чени, попробовал остроту лезвия и согласился.

Дженнак, поднявшись, зашагал к шатру. Чени шла следом.