Джетт и Джедай

Веселов оставил в покое свой воротник и потирал ладонью висок, а другой рукой выбивал дробь по столу и все сильнее хмурил брови. «Похоже, он все-таки был в кабинете, –– про себя усмехнулся Гуров, заметив все-таки оборванную пу-говицу на воротнике рубашки приморского начальника ГУВД и чересчур невозму-тимый вид Виталины Александровны. И продолжал:

– По ее словам, ей повезло с мужем. У них сложились замечательные отно-шения. Ее сынишка искренне считает отчима родным отцом. И она попросила больше не ворошить прошлое и не искать встречи. Прошлое забыто; у обоих своя жизнь. Мой клиент согласился с ней и больше не пытался разыскать ее. Но в по-следние годы его семейная жизнь дала большую трещину. После перестройки он стал успешным бизнесменом, можно сказать, олигархом. Даже дефолт не подко-сил его дело. Но с женой, на которой его женили родители, так и не сложились по-настоящему теплые отношения. А потом она углубилась в религию, ходила стоять службы в храме, держала посты, читала молитвы, ездила с паломниками… И на-конец подала на развод и приняла постриг в женской обители. Старшего сына од-на из подружек прочно подсадила на наркотики, и парню хватило двух лет, чтобы превратиться в законченного наркомана с отшибленными мозгами. Сейчас он на-ходится в отдельной палате частной клиники без всякой надежды выйти оттуда или вернуть себе хотя бы часть разума. Младший сын был азартным игроком, по-стоянно проигрывал огромные суммы, влезал в долги и, в конце концов, заложил яхту, машины и дом, который отец купил ему на свадьбу. В конце концов, отцу надоело выплачивать заклад, о чем он однажды прямо сказал сыну. Накануне того дня, когда должны были явиться описывать дом, парень застрелился. Мой клиент остался совершенно одинок. У него есть все, кроме семьи. Тогда он и вспомнил о своей первой любви и о сыне, которого никогда не видел и особо не интересовался его судьбой. Ему показалось, что все эти несчастья –– в наказание за то, что одна-жды не решился возразить родителям и так легко отрекся от девушки, которую любил. И он нанял меня, чтобы я нашел эту женщину и ее сына.

– И вы нашли? –– поинтересовался Веселов, машинально переставляя ручки и карандаши в подставке на столе, потом потер отросшую на щеках и подбородке щетину. –– Когда вы только успели? Я думал, вам тут скучать не приходилось.

– Это задание оказалось совершенно не сложным. Несколько запросов, пара часов в архиве –– и все необходимые данные у меня в руках.

– Однако вы зачем-то рассказываете об этом мне. Вам все-таки нужна какая-то моя помощь?

– Еще минуту терпения, Павел Николаевич. Итак, первоначально эту жен-щину звали Анна Дмитриевна Светлова. В 1963 году она получила новые доку-менты, на имя Ирины Константиновны Алексеевой. А через год в Вентспилсе вы-шла замуж за Николая Михайловича Веселова. Муж официально признал четы-рехлетнего сына Ирины Константиновны, Павлика, и дал ему свои отчество и фа-милию.

В это время Веселов одной рукой выбивал из пачки сигарету, а другой рукой снова пытался приладить горловину так, чтобы не сидеть как на пляже, но вместо этого оторвал еще одну пуговицу и раздавил пальцами сигарету, засыпав стол та-баком.

– Я начал о чем-то догадываться еще когда вы упомянули Прибалтику, –– сказал он, отряхнув руку и смахнув табак и растерзанный фильтр в корзину. –– Я немного помню Вентспилс, где мы с мамой жили в моем раннем детстве… Значит, там она встретила отца?

– Да, он был там в рейсе, –– Лев Иванович понял, что Веселов по привычке называет отцом человека, который усыновил его. –– А Ирина Константиновна то-гда работала в морской библиотеке Вентспилса.

– А самоубийство проигравшегося «мажора»… –– Павел Николаевич снова побарабанил пальцами по столу. –– Хм-м-м-м… Это произошло в Приморске?

– Да.

– Примерно полгода назад? Вскоре после Нового года?

– Да, именно тогда.

– Тогда я помню это происшествие. Это был сын местного «крестного отца», Владимир Нестеров. Дело почти сразу закрыли… Подождите, вы хотите сказать, что…

– Да. Отец Владимира, Николай Алексеевич Нестеров, поручил мне разы-скать Анну Светлову и ее сына. И я узнал, что Анна Дмитриевна стала Ириной Ве-селовой, а ее сын…

– Веселов Павел Николаевич, –– с коротким нервным смешком закончил полковник и подбросил на ладони пачку сигарет. –– Прямо какой-то бразильский сериал у вас тут получился, Лев Иванович!

– Мексиканский, –– негромко уточнила до сих пор молчавшая Виталина. Ко-гда мужчины обернулись к ней, девушка пояснила:

– Это там пропавших детей находили через много лет.

– Да, мексиканский, –– автоматически согласился Веселов. –– Я… Не знаю, что и сказать. В общем… Даже голова закружилась, –– с отрывистым нервным смешком заключил он. –– Что за денек! Вернее, сутки… Два раза чуть не ухлопа-ли, за пьяную езду оштрафовали… А теперь вот… Я эти 24 часа не скоро забуду!

– Я понимаю, –– сочувственно кивнул Лев Иванович. Возникла неловкая пауза. Частный детектив понял, что ему пора уходить. Все, что мог, он уже сделал для этих двоих. Даже нарушил закон. А в остальном они разберутся сами. И Не-стеров с Веселовым выяснят свои отношения без посторонней помощи. А ему по-ра в Москву. Именно туда потянулся «хвост» одного из приморских дел, из-за ко-торого их с Веселовым чуть не подстрелили на берегу накануне вечером.

– Ну, все, пора мне, –– он взглянул на часы. –– Сегодня вечерним поездом уезжаю. Дела зовут. И еще… Павел Николаевич?

Они отошли к двери, и Гуров негромко сказал Веселову:

– Я уничтожил запись нашего дневного разговора. Она существовала в един-ственном экземпляре на моем диктофоне. Теперь ее не существует. Я нарушил за-кон. И, надеюсь, не зря, –– он покосился на Виталину, которая встревожено на-блюдала за мужчинами, пытаясь угадать, о чем они говорят.

Полковник высоко поднял брови и даже озадаченно заморгал глазами, а Лев Иванович кивнул Виталине:

– Всего хорошего, Виталина Александровна.

Девушка растерянно кивнула головой в ответ.

– До свидания, Павел Николаевич. Честь имею, –– он протянул хозяину ка-бинета руку, и Веселов автоматически ответил на рукопожатие, попытался что-то сказать, но дар речи еще не вернулся к нему.

Когда за Гуровым закрылась дверь, Веселов устало прикрыл глаза:

– Ви, мне все время хочется ущипнуть себя: вдруг все это мне снится?

– Ты поговоришь с Нес… со своим отцом? –– подошла к нему Виталина. Па-вел потер пальцами припухшие веки и, не оборачиваясь, ответил:

– Мой отец умер три года назад. Он меня вырастил, воспитал, ни разу не по-прекнул маму, и я так и не узнал, что… что они познакомились уже когда я ходил в детский сад. А господин Нестеров… Он был послушным сыном: по первому слову родителей уехал в Москву, женился на той, кого они ему подобрали, и даже не поинтересовался судьбой девушки, которая его любила. И не вспомнил бы о нас, если бы один его сын не доширялся до идиотизма, а второй не снес себе че-реп. Так что меня тоже этот человек не интересует, –– Веселов отошел к дивану и вытянулся на нем, закинув руки за голову и закрыв глаза. –– Я-то удивлялся, по-чему я безропотно десять лет работал на всякую сволочь, брал их треклятые день-ги и Штырю в морду звезданул только сегодня, а не тогда, когда он в первый раз мне под ребра врезал. Теперь мне ясно, в кого я уродился таким… таким ничтоже-ством.

– Нестеров ведь «теневой король» региона, –– заметила Виталина, устраива-ясь по-турецки у изголовья дивана на пушистом ковре. –– Ты думаешь, он добился бы этого, если бы действительно был ничтожеством? И о себе перестань такое на-говаривать.

– Ну, старт ему взять было легко, номенклатурному юноше, а дальше меха-низм уже сам по себе заработал, –– дернул плечом Павел Николаевич. –– Не по-нимаю, почему ты вдруг вздумала стать адвокатом Нестерова передо мной.