Джетт и Джедай
Шрифт:
– Этот гонорар вас достоин, –– вальяжно улыбнулся ему «компаньон». –– Не сравнить с государственной зарплатой. А дальше больше будет.
Сколько их потом было, «компаньонов»: ввоз и вывоз нелегального, а то и криминального товара, сомнительные шоу и фестивали, на которых наваривался солидный «черный нал», перевалочная база для боевиков и парней, бегущих за море от правосудия. В Приморске они без проблем получали новые «чистые» до-кументы и ночью поднимались на один из кораблей, где их уже встречал «свой» человек, сопровождающий. «Меня же поставили как раз бороться с такими дела-ми!» –– думал порой Веселов и тут же тоскливо понимал, что отказаться или вый-ти из игры он уже не сможет. Во-первых, он уже по уши в этой грязи. А во-вторых… Таня и Коля. Наверное, через его первых «компаньонов» всем стало из-вестно его слабое место.
«Если
И когда Таня заикнулась о желании поехать на «Республику Игрек», кото-рую скрепя сердце разрешили провести близ Приморска, Веселов пришел в ужас. Ему была предназначена доля от доходов с фестиваля. Сумма была такая, что ста-новилось ясно: или это отмывка чьих-то денег, или… Он содрогнулся, представив себе, как какие-нибудь «продвинутые мыслители» или «клевые отвязные челы» угостили его дочь какой-нибудь отравой –– якобы для «нового познания мира» или для «реального веселья». Потом вспомнились жалобы из Первомайска на без-образные сексуальные оргии «республиканцев». Не дай Бог какой-нибудь длинно-волосый ублюдок в желтой юбке, в которых там все парни шляются, уговорит Та-ню сбегать на Башню Любви и «освободиться от предрассудков» на три дня. При одной мысли об этом Павла замутило физически.
Он примчался в квартиру Алины и детей как раз когда Таня собирала вещи, сбросил на пол ее желтый чемодан и категорически запретил дочери участвовать в «Республике». К счастью, Алина на этот раз взяла сторону бывшего мужа. И наду-той, убитой горем Татьяне пришлось убрать чемоданчик на антресоли и распро-щаться с мечтами об авангардной музыке, «продвинутых философах», Башне Любви и придурке Игоре Первом, по которому уже давно сизо плачет. «Чтоб ни-какой там шмали не было!» –– сурово сказал Игорю Веселов, подписывая разре-шение на проведение фестиваля.
35-летний обормот в «модных» рваных джинсах, «гавайке» и бандане, по-следние 15 лет косящий под отвязного десятиклассника, закатил глаза: «Что вы, товарищ полковник! Как можно? У нас культурное мероприятие, а не шалман ка-кой-нибудь!».
Именно шалман. Интересно, сколько участников оттуда уедут с наркотиче-ской зависимостью? А сколько девчонок «обрадуют» родителей неожиданными внуками? Про очереди к венерологам можно даже не говорить. Им предстоит не-малая работа с теми, кто «приобщился к новому видению мира», «освободился от предрассудков» и каждые три дня бегал в Башню Любви. Жаль, что на «Республи-ке» завязаны такие деньги, что ее нельзя запретить проводить в окрестностях Приморска. Но если бы дочь ослушалась запрета, то Веселов послал бы к чёрту и свой гонорар, и «компаньонов», и принял бы весь огонь на себя, чем бы это потом ни было чревато.
Еще во времена их брака Алина не раз упрекала Павла в том, что он из-за своей работы не может уделять достаточно внимания и заботы детям. Что ж, те-перь он это искупил.
Часть 2. 2009 год.
5. Поздний визит.
Чуть не пересчитав по дороге все столбы, Павел наконец-то доехал до дома, где в последние полгода снимала квартиру Виталина. Заглушив мотор, полковник не сразу отстегнул ремень, а закрыл глаза и положил голову на рулевое колесо, ко-торое по-прежнему сжимал обеими руками. Потом глубоко вздохнул и вышел. Уже у подъезда спохватился, вернулся и старательно запер БМВ и подключил сигнализацию.
В подъезде было темно, и полковник сразу споткнулся о ступеньку, налетел на ржавые перила и чуть не обвалил их.
– Кто увидит, подумают, пьяный, –– пробормотал он, хлопая себя по карма-нам. –– Зараза, где же зажигалка?.. Потерял, конечно. Еще дешево отделался, только зажигалку и потерял: другие там вообще головы потеряли.
Перехватывая руками за перила, Павел Николаевич в полной темноте кое-как добрался до площадки второго этажа, где еще чудом уцелело две лампочки, и сразу нашел дверь Виты. Но, прежде чем позвонить, еще немного постоял у двери, сжимая виски руками. Ему казалось, что от одежды пахнет порохом и гарью.
Все пошло насмарку. Тщательно организованная операция по приему цен-ного груза из Латинской Америки накрылась медным тазом. На берегу оказались одновременно боевики из конкурирующей группировки и ОМОН. Завязалась ог-лушительная перестрелка, захлопали взрывы. Кто в кого стрелял, в темноте было не разобрать. К счастью, Веселов заблаговременно ушел с берега и наблюдал за Тарнавски
и его боевиками из машины за деревьями.Когда перестрелка стихла, и спецназовцы начали осматривать место проис-шествия, Павел вышел из оцепенения, развернул машину и помчался к городу. Не хватало еще, чтобы кто-то из них заинтересовался, что забыл ночью на берегу на-чальник милиции… «Пропало! –– думал он. –– Зараза… Наверное, тут не обош-лось без этого московского сыщика. Недаром он мне сразу внушил опасения. Ви-дите ли, за беглым взломщиком он сюда приехал… Знаю я эти операции под при-крытием. Не лучшую легенду он себе придумал. А мне теперь кто поверит, что это не по моей вине Тарнавски накрыли при приеме груза?»
Домой ехать не хотелось. В огромном пустом доме страх и тревога к утру сведут его с ума. «Проклятье, они ведь тогда Таню и Колю засняли даже в классах во время уроков, чтобы показать мне, что могут проникнуть всюду и сделать что угодно… Конечно, сейчас я работаю на других, но методы у них у всех одинако-вые! Надо будет узнать, выжил ли кто-то из группы Тарнавски, и помочь им вы-браться из города. Когда они уберутся, мне хоть немного спокойнее станет!» –– Веселов еще раз перевел дыхание, отлепился от стены и позвонил в Виталинину дверь, длинно и настойчиво. Потом еще раз. За соседней дверью зашевелились, в глазке загорелся свет, и что-то нецензурно пробурчали насчет пьяных дураков, ко-торые день с ночью путают, и пообещали спустить с лестницы.
– Сам в окно вылетишь! –– огрызнулся не на шутку взвинченный полковник, позвонил еще раз, стукнул кулаком по двери, и тут она распахнулась.
– Павлик? Ты что, действительно выпил? –– Виталина едва успела избежать столкновения, когда Павел Николаевич по инерции влетел в распахнувшуюся дверь, споткнулся о коврик у двери и, чертыхнувшись, приземлился на колени. –– Ой… Ты ушибся?
– Живой пришел, и на том спасибо, –– Веселов кое-как поднялся, потирая ушибленные колени. –– Фу… Ви, ты предупреждай, когда дверь открываешь, а то так и убиться можно. Меня уже сегодня чуть не ухлопали… То есть, уже вчера, –– поправился он, увидев, что его ручные часы показывают четверть первого.
Тут он наконец-то поднял голову и увидел, что Вита кутается в короткий го-лубой халатик. Длинные волосы, которые она недавно перекрасила в угольно-черный цвет, заплетены в косу. И выглядит его подруга сейчас даже не на 20 лет, как обычно, а на 15 – 16, и очень напоминает ему Танюшку в девятом классе.
Напряжение последних дней, постоянные стычки со Штырем, одним из бое-виков Тарнавски, назойливый московский сыщик и кромешный ад сегодняшнего вечера навалились на Веселова лавиной, и с ним произошло то, чего он впоследст-вии стыдился. В груди что-то до боли сжалось, подогнулись колени, из горла вы-рвался крик, срывающийся на рыдания, и Павел Веселов, полковник МВД, на-чальник городской милиции, высокий широкоплечий мужчина, повалился на стул возле трельяжа, уронил голову на руки и разрыдался, отчаянно, громко и безу-держно. Несколько раз он пытался сделать над собой усилие и подавить рыдания, но результат получался противоположный. Виталина гладила его по голове и пле-чам, совершенно растерянная, а он, задыхаясь, в перерывах между рыданиями вы-кладывал ей все –– о гибели Петрищева, фотографиях Тани и Коли, гонораре раз-мером с пятилетний оклад полковника, о московском сыщике из бывших оперов, о Тарнавски, Штыре, конкурентах и стрельбе на берегу; о «Республике Игрек» и да-же о Танином желтом чемоданчике и квадроцикле в цветочек. И не мог остано-виться, пока не выложил все. Спазмы наконец-то отпустили горло, сознание про-яснилось, и Павел увидел, что они уже в комнате. Он сидит в кресле со стаканом чего-то ядовито-красного в одной руке и зажженной сигаретой в другой. На ноги ему наброшен плед. А напротив, на компьютерном стуле, устроилась с ногами Ви-талина. Теперь Веселов устыдился своей истерики и того, что ввалился в таком со-стоянии к девушке среди ночи. Да еще и рассказал ей всё. Идиот. Мало того, что сам тонет в болоте, так еще и девчонку за собой тащит.
– Извини, –– он попытался улыбнуться, но только болезненно скривился, ––не знаю, что на меня нашло.
– Ты просто выговорился, и легче стало, –– Виталина повертела в руках пач-ку сигарет. –– Ничего, Павлик. То, что ты мне рассказал, дальше меня не пойдет. Выпей настойку, согреешься, а то тебя все еще знобит. Это вишня на коньяке, ос-талась еще со дня рождения.
Вишневую настойку Павел проглотил залпом, даже не ощутив вкуса, отста-вил пустой стакан и жадно затянулся сигаретой. Озноб наконец-то отступил, ладо-ни перестали стыть. Вита отнесла на кухню ополовиненную бутылку «Вишни на коньяке», вернувшись, села на подлокотник кресла Павла и тоже зажгла сигарету.