Джеймс Хеллборн. Трилогия
Шрифт:
– Мне сказали, что сегодня вечером вы находитесь в нашем посольстве. Я могу с вами поговорить? Простите мой английский, если вы плохо меня понимаете...
– Я могу понимать и говорить по-русски, - решил признаться коварный альбионец.
– Если у вас есть трудности, не стесняйтесь использовать русские слова и фразы.
Так они и разговаривали - фраза по-русски, фраза по-английски.
– Я должна с вами поговорить, - продолжала она.
– Где-нибудь в тихом месте.
– Простите, с кем имею честь?
– поинтересовался Джеймс.
– Извините, - покраснела она.
– Старший комиссар Надежда Стеллер. Так вы не против?
– Нет,
" Стеллер, Стеллер... Знакомая фамилия. Где я мог ее слышать? И совсем недавно?"
Она была своим человеком в посольстве и быстро отыскала пустой кабинет. Не совсем пустой, но ее заинтересовали только два кресла - для себя и для гостя. При этом старший комиссар Надежда Стеллер не произнесла ни слова. Обошлась указующими жестами.
" Хорошенькое начало. Здесь случайно не планируется допрос с пристрастием? А магнитофоны в этой комнате установлены?"
– Простите, госпожа Стеллер, - спохватился Хеллборн, - вы случайно не еврейка?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– нахмурилась она.
– Простите еще раз, но вы не ответили на мой вопрос.
Она гневно тряхнула кудряшками:
– Революция предоставила равные права и возможности всем без исключения народам бывшей империи. Поэтому, пока вы находитесь на территории Советской России, не советую вам поднимать национальный вопрос. Даже у иностранного дипломата могут быть серьезные неприятности.
"Неужели генерал Пташек-Заполянский был прав?" - с внезапным ужасом подумал Джеймс.
– Я из петроградских немцев, а мои дальние предки приехали в Россию из Баварии. И советую вам немедленно забыть об этом.
" Точно, она что-то скрывает. Они везде!"
Но вскоре ему стало не до смеха.
Товарищ Стеллер откашлялась и достала из нагрудного кармана маленькую записную книжку. Чуть больше достопамятного блокнота старшины Коппердика, но совсем тонкая. Впрочем, на фоне такой груди...
– Вы воевали против нас на Груманте, мистер Хеллборн.
– Это был не вопрос, а утверждение.
– Грумант?
– переспросил он.
– Грумант, Свальбард, Шпицберген, имя ему Легион, - нетерпеливо уточнила она.
– Было дело, - не стал спорить Хеллборн. Все гости могли наблюдать его битву на стаканах и тарелках.
Она снова откашлялась и принялась зачитывать из блокнота:
– - " Около 16.00. 1 января 1940 года, из ранее захваченной советскими войсками гавани Митраборга, в Мурманск отправился боевой танкатер Советского Северного Флота "Корниловец", бортовой номер 1779. На его борту находились шесть человек. Старший офицер - лейтенант Красной Армии Владимир Стеллер..."
СТЕЛЛЕР!
– "... водитель-пилот - ефрейтор Василий Петляков; красноморский пехотинец Андрей Пугачев; красноморский пехотинец Степан Бондаренко; и двое военопленных - риттмейстер Ханс Браге, офицер ДНА; и лейтенант Джеймс Хеллборн, Альбионский Добровольческий Корпус". Вы и есть тот самый лейтенант Джеймс Хеллборн, гражданин Альбиона, - уточнила собеседница.
– Не стану отрицать, - у него почему-то пересохло в горле. Знакомое ощущение - и такое предсказуемое.
– " В порт назначения корабль в расчетное время не прибыл", - продолжала госпожа Стеллер.
– " Тщательные поиски не привели к положительным результатам. Танкатер "Корниловец"
был объявлен пропавшим без вести", - она захлопнула блокнот и уставилась на альбионца. Хеллборн выдержал ее вгляд, и даже скорчил нейтральную и ни на что не намекающую гримасу.
Тогда Надежда Стеллер продолжила:
– " Седьмого января 1940 года губернатор Белголландской Исландии пригласил в свою канцелярию российского консула в Рейкъявике. Консулу сообщили, что береговая оборона Исландии обнаружила вышеописанный корабль в территориальных водах к востоку от острова. На борту никого не было. Корабль был возвращен советской стороне без каких-либо условий и дополнительных переговоров.
Следователи из Советской военной полиции в результате тщательного осмотра обнаружили на борту танкатера "Корниловец" Н-1779 --
пятна крови;
стрелянные гильзы 35-го калибра от карабинов СКФ образца 1933 года.
Судьба экипажа и военопленных по-прежнему остается неизвестной. Текущая война отнимает все силы и средства, поэтому принято решение временно заморозить расследование", - она снова захлопнула блокнот.
– Вы - лейтенант Джеймс Хеллборн, - повторила товарищ старший комиссар.
– Вы были на борту этого корабля. Теперь вы здесь, живой и здоровый. Расскажите мне, что там произошло.
Он мог бы послать ее ко всем чертям.
" По какому праву этот допрос?! Я ничего не обязан отвечать! Я офицер союзного флота! У меня дипломатическая неприкосновенность! У вас будут серьезные неприятности!!!"
Но не стал этого делать. Только спросил:
– Зачем вам это?
И услышал вполне предсказуемый ответ:
– Лейтенант Владимир Стеллер - мой младший брат. Поэтому я хочу знать, что там произошло. Почему вы здесь, и где все остальные люди, бывшие первого января на борту "Корниловца".
– Этот данорвежец, Браге...
– Хеллборн помедлил, - он был настоящий профессионал, spetsnazovets. Ваши люди недооценили его. Решили, что хватит одной пары наручников. Браге придушил водителя цепочкой от этих наручников и завладел его револьвером. Никто даже опомниться не успел, а он уже открыл огонь. Впрочем, один из морских пехотинцев успел выстрелить и смертельно его ранить.
" Нет ли здесь противоречия, Джеймс? Не успел, но все-таки успел?"
" Все правильно. Так и должно быть. Правдивый рассказ не должен быть идеален с литературной и стилистической точки зрения".
– И вот, совершенно неожиданно, я остался на корабле в полном одиночестве. Что мне оставалось делать? При всем уважении, я не собирался возвращаться в советский плен. Плыть к данорвежским берегам было рискованно - русский флот уже приступил к морской блокаде. И я направился в ближайшую нейтральную страну -- в Исландию. В Белголландскую Исландию, - на всякий случай уточнил альбионец.
– Там я сдался в руки Береговой Обороны. Как мы теперь понимаем, уже тогда белголы готовили свою агрессию. Им ни к чему был лишний шум за несколько дней до войны. Поэтому они поспешили замять дело. Меня быстро выслали в Англию, а корабль вернули вам. Вот, собственно, и все...