Джин с чердака.Том II
Шрифт:
— Снитч прямо по курсу! — закричал он, бросаясь в сторону; его метла стремительно набирала скорость.
Джинни, продолжая атаковать ворота, передала квоффл Джорджу, который, используя свою ловкость, бросил мяч в ворота. Рон попытался остановить мяч, но тот проскользнул мимо него и врезался в сетку!
— Чёрт! — закричал Рон.
Фред, не отрываясь от погони за снитчем, продолжал лететь; его глаза были прикованы к золотой цели. Он обошёл несколько яблонь, растущих на участке, его метла словно сливалась с воздухом. Внезапно снитч резко изменил направление, и Фред, не теряя ни секунды, рванул за ним. Фред, наконец, схватил снитч, и его команда взорвалась от радости.
—
— Учитывая, что у нас не было команд, то да, мы все победили, — посетовал Рон, который пропустил пять мечей.
— Ух, — потянулась Джинни, — устала, вы как хотите, а я пойду полежу.
***
Джинни сидела за столом в своей комнате; надоедливое зеркало-советчик было зашторено, и ничего не мешало её мыслям. А мыслей было тьма! И все о Седрике Диггори: он был не таким, как её братья — вежливый, добрый, с мягким голосом, который так и сочился теплом. Реддл тоже умел таким быть, но именно что «быть», а не «был»; он притворяется добрым и ласковым, а на деле...
Седрик, наоборот, красив и снаружи, и внутри; с ним Джинни интересно и спокойно, он достаточно предсказуем, чтобы с ним не испытывать тревоги, как с Реддлом.
Том Реддл смог стать частью её жизни, проникнуть так глубоко, что теперь Джинни не может себе представить, как было бы без него.
«
— Да раздери меня горгулья! — воскликнула Джинни, сломав перо об бумагу и залив очередное испорченное Реддлом письмо чернилами.
Глава 10. Лето продолжается (от лица Тома).
— Что там у тебя?
— Ничего!
— А-а, снова Седрик? Ты влюбилась в него?
— Не твоё дело, Реддл!
— Я сам могу решить, что моё, а что не моё!
— У тебя нет причин злиться! Ах, или твоя главная претензия в том, что твоему Темнолордшеству стали меньше уделять внимания?
— Да, моя главная претензия в этом, — навис Том над Джинни. — Что такого особенного в этом смазливом добрячке?
— Он никого не убивал? — задумчиво предположила Джинни и, заметив затлевающие угольки в его глазах, исправилась. — Ладно, шутка, а если серьёзно, то я не должна перед тобой отчитываться; ты мне даже не родной брат или родственник.
Том одарил её прожигающим пристальным взглядом настолько, что ей стало даже как-то горячо. Конечно, для Джинни он и не был кем-то особенным, но у них явно больше общего, чем у неё с тем пуффиндуйцем! У них общий секрет, общая клятва и даже есть один общий «скелет», и живут они вместе. А если ещё подумать, то найдётся ещё больше связывающих нитей.
Вот и встаёт вопрос: какого Мерлина Джинни нашла в Диггори?— Так почему же ты такая грустная, раз пишешь своему принцу? — спросил он, словно и не спорил с ней до этого.
Том мягко улыбался, опираясь бедром на её стол и смотрел на неё сверху вниз, играя с красивым павлиньим пером, которое ей подарил Лоуренс. Он знал, почему Джинни расстроена, но она не должна была этого узнать, ведь именно он избавился от всех писем, что приходили в последнее время от того идиота.
Пару дней назад, когда она открыла его дневник, он был очень... встревожен, назовём его неприятным удивлением так. Перелистнув пару страниц вперёд, она обнаружила бы своё письмо пуффиндуйскому тюфяку; ему не хотелось бы даже представлять, каким бы громким был скандал, учинённый ей. А Джинни громкой быть умеет, и в обиде она на первом месте — уж он-то это понял хорошо после Ригеля.
Ригель — та ещё заноза, его уже давно нет, но Джинни всё никак не выкинет его из головы, таскает на шее подаренный им кулон, словно тот врос ей в шею, и комната так и пестрит их совместными фото... Но он давно исчез, и сколько бы Джинни ни цеплялась за его образ, он больше не сможет стать для неё проблемой, что не скажешь о Диггори.
Этот Мордредов простофиля очень даже жив и с готовностью ответил на письмо Джинни; один Мерлин знает, сколько писем он сжёг от него и с каким остервенением зачеркивал его имя из писем Джин. Тому нравилось смотреть на её почерк — такой особенный, который не спутаешь ни с одним другим, круглый, закрученный словно пружинка, он очень подходил ей. Он помнит её первые строки — такие неловкие, корявые буквы, что стали для него спасительным тросом, вытянувшим из непроглядной вязкой тьмы.
Он соврёт, сказав, что стал другим человеком; нет, он всё ещё Том Марволо Реддл, тот, кто взял себе новое имя Лорд Волан-де-Морт, но... Возможно, он был слишком догматичен, придерживаясь взглядов чистокровных, слишком опирался на их желания на пути к власти. В этот раз всё будет иначе, и как бы странно это ни звучало, но именно благодаря Джинни он смог это увидеть, понять и принять.
Джинни — его человек, и он с ранних лет не любил делиться тем, что было его. И абсолютно не важно, что это старая книга Стаббса или Джинни Уизли.
А эта самая Джинни Уизли, скомкав очередное письмо, выкинула его в мусорное ведро и, скрипнув стулом, развернулась лицом к нему.
— Если парень в начале согласился обмениваться письмами, а потом пропал, что это значит? — серьёзно спросила она, глядя на него своими оленьими большими глазами, такими чистыми и наивными, что ему хотелось их закрыть и спрятать от всего мира, который был по уши в грязи.
Он сдержал улыбку.
— Он просто согласился из вежливости и не думал, что ты и вправду напишешь, — пожал он плечами. — Не пиши ему больше, — настойчивость в голосе всё же смогла проскользнуть, и он быстро продолжил, стараясь сместить акценты: — не унижайся перед ним.
— Думаешь? — Джинни вздохнула и, положив голову на стол, тихо пробурчала, но он её услышал. — Я думала, он относится ко мне серьёзно; какой же надоедливой дурой он меня считает.
Том сделал вид, что не услышал, но пока она смотрела куда-то на его руки, которые опирались на стол, он позволил своим уголкам губ разъехаться в чем-то отдалённо похожем на улыбку, хотя Джинни назвала бы это волчьим оскалом, с которым он бы сошёл за своего в стае оборотней. Да, Джинни определённо бы не упустила момента сказать ему колкость, даже теперь, когда между ними мир.