Джин с чердака.Том IV

— Сдаюсь! — её голос сорвался на октаву выше, когда чайная ложка со звоном упала на каменный пол. — Хватит с меня этих проклятых цифр, преобразований и прочего! Я зельевар! — она ударила кулаком по столу, заставив скакать стеклянные реторты. — Зе-ль-е-вар, Дракл вас подери! Лучше убейте сейчас, чем мучить этими... этими нумерологическими ребусами!

Том медленно прикрыл гримуар с тиснёным золотым семиконечником. Его пальцы замерли на странице с диаграммой Лейбница, а костяшками пальцев он приглушённо постукивал по обложке с тиснёным символом гексаграммы. Его мизинец дёрнулся, когда лужа от кубка достигла края стола:

— Поразительно, — прошипел он, стирая рукавом мантии дымящиеся остатки формулы. — Ты путаешь алхимические пропорции даже в простейших зельях сновидений. Твоё невежество разрушительно, как некорректный фрактал, — внезапно он резко дёрнул её за запястье, прижимая ладонь к испорченному пергаменту:

— Считай! Варварское отношение к цифрам оставит тебя без рук после первого же неудачного преобразования Меркурия!

Свеча над их столом завибрировала, отбрасывая дрожащие тени на витражи с изображением основателей:

— Даже в элементарном зелье лунного света требуется...

— В элементарном?! — Джинни вскочила, задев плечом парящую тарелку с пудингом. Десерт с грохотом приземлился на скамью, где сидела вздрогнувшая Гермиона. — Вот мой "элементарный" расчёт! — она швырнула в воздух горсть бобов Бертрама, которые сложились в хаотичный числовой ряд.

Гермиона, до этого переводившая взгляд между страницей "Нумерологические основы трансмутации" и салатом из морских водорослей, резко подняла голову:

— Но Джинни, в пятом томе "Секретов зельеварения старой Европы" чётко сказано, что...

— Заткнись! — рыжие пряди Джинни вспыхнули алым светом, когда она схватила нож для масла.

— Ты сама как ходячий учебник! — её голос дрожал, когда она схватила со стола бокал и осушила его магией, проведя ножом по краю: — Вот мои цифры! Три капли натрия, два взмаха палочки, один вопль отчаяния!

Том внезапно встал, его тень на витраже Годрика Гриффиндора исказилась в деформированный восьмиугольник. Он ловко перехватил нож, пригвоздив им пергамент к столу:

— Этот "коктейль" потребует ровно семь секунд, чтобы прожечь дыру в пространстве, — его голос зазвучал как скрежет грифеля по аспидной доске. — Без понимания квадрата Сатурна ты даже чай не сумеешь заварить без последствий.

Том угрожающе навис над ней, точно удав перед кроликом. Он схватил Джинни за подбородок, заставив смотреть на дымящийся пергамент:

— Это "ирисцирующее ничто" испарит тебя за двадцать секунд, — прошептал он, водя свободной рукой над склянкой. Жидкость внезапно застыла, образовав кристалл в форме пентакля. — Без понимания золотого сечения даже твой драгоценный натрий превратится в яд.

Джинни мотнула головой, сбросив руку Реддла, как обжигающий уголь. Губы сжались в белую нить, а глаза — узкие щели под сдвинутыми стреловидными бровями — метнули в него стальные осколки.

— Ты невыносим! — выдохнула она с шипением, вцепляясь в ремень сумки до побеления костяшек. — Именно поэтому я и не хотела, чтобы ты мне помогал! Ты... ТЫ ДАЖЕ ХУЖЕ ГЕРМИОНЫ!

Скамья громыхнула об пол, когда она перескочила её рывком, будто преодолевая баррикаду. Сумка взлетела на плечо с таким размахом, что задела бокал тыквенного сока за спиной Рона. Не оборачиваясь на возмущённый вскрик брата, она ринулась к дверям, подол мантии хлопая по голенищам, как чёрный парус.

Коридор встретил её эхом собственных шагов. Челюсть сводило от напряжения — она буквально чувствовала, как злость выгрызает дыру в диафрагме. Бежать. Просто бежать. Рука сама потянулась к медальону на шее — он всё ещё с ней. Это дарило каплю умиротворения, но не на долго.

На пятом этаже Джинни врезалась плечом в рыцарские доспехи, даже не замедлив шаг. Злость с новой силой запульсировала в висках синкопами, заставляя кусать внутреннюю сторону щеки до крови. Боже, она даже не попрощалась с Роном... Её злость выходила за все границы, она часто злилась, но не до трясущихся рук! Её тело отказывалось ей подчиняться, и на каждую мелочь вспыхивало, как спичка, бурной реакцией. Том ведь тоже хотел как лучше... Желудок скрутило спазмом, будто она проглотила живую гирю. Дрожь в пальцах усилилась — она сжала их в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

Щёлк. Каблуки замерли перед туалетом на третьем этаже. Джинни толкнула дверь коленом, не выпуская сумку из тискового захвата.

Швырнув сумку на пол она впилась пальцами в край раковины, мраморный холод проступил сквозь кожу.

Первая раковина ответила на поворот крана скрипящим безмолвием.

— Какого дементора, Гаргулия тебя раздери?! — прошипела она, ударив ногой по трубе.

Металлический грохот разорвал тишину. Вторая струя хлынула ледяным водопадом — она сунула лицо под поток. Джинни откинула голову, вода стекала за воротник рубашки холодными змейками. Этого показалось мало, и она снова хотела окунуть голову в воду.

Но в этот миг жемчужная дымка вырвалась из слива, приняв очертания девушки в мутных очках.

— О-о-о! — Завывание возникло из ниоткуда, как скрип несмазанных петель. — Новенькая принесла Миртл подарочек? Слёзы? Страдания?

Прозрачная фигура всплыла из трубы, заняв всё зеркало. Джинни дёрнулась назад, затылок со стуком встретился с медным краном. Приглушённый стон, вспышка боли — и вот она уже сидит на скользком кафеле, обхватив голову руками:

— Чёртов... призрак... проклятый...

— У-у-ух! — Миртл зависла в воздухе колесом, её очки блеснули мутным стеклом. — Когда меня толкали, я три дня плакала в этом самом сливе! Прямо тут! — Призрак ткнул пальцем в канализационное отверстие, откуда капнула чёрная жижа.

Джинни, потирая шишку, поднялась. И Миртл тут же закружила вокруг, как навязчивая оса:

— Хочешь знать, как я умерла? А можешь рассказать, как тебя будут хоронить? С цветами? В гробике с рюшечками? — Её прозрачная рука потянулась к рыжим прядям:

— Интересно... Тебя тоже травили? Или, может, бросили?

Джинни, вытирая мокрый рукав о брюки, попятилась к двери. Холодная вода стекала за воротник, заставляя судорожно вздрогнуть.

— Отвали, — бросила она через плечо, направляясь к двери. — Твои истерики мне сегодня как мандрагора на ухо.

Миртл зависла в воздухе, скрестив прозрачные руки.

— Мои истерики? — её голос взвизгнул до стеклянного писка. — Я здесь умерла, понимаешь? У-МЕР-ЛА! В этом самом...