Джинния

– Вы люди - самая странная раса. Где это видано, чтобы старая медь стоило дороже золота?
– ответила джинния и вернулась к просмотру аниме. Со мною она на поиски кладов не захотела отправляться, оставшись дома, мол, она и так сделала всё, чтобы самый распоследний недотёпа отыскал чужие захоронки с ценностями.

За это я запретил ей в приказном порядке покидать квартиру, открывать кому бы то ни было дверь, отвечать на телефон или гостям за дверью, выглядывать из окон и вообще хоть как-то привлекать к себе внимание, включая интернет, где она уже успела понемногу обживаться.

– Да, кто-то к тебе сегодня днём приходил. Очень долго звонил и стучал, кричал. По-моему, это твоя наложница была, - как бы между делом со скукой в голосе сообщила мне джинния.

– И что ты сделала?
– насторожился я, чувствуя, что без неприятностей не обошлось.

Джинния повернула ко мне лицо, на котором было такое неподдельное выражение искреннего удивления, наивности и честности, что у меня зубы заныли от нехорошего предчувствия.

– Ничего, мой господин, совершенно не обращала на это внимания. А когда мне шум надоел, то просто включила звук на телевизоре погромче, - сообщила она мне.

– Блин, - я хлопнул себя ладонью по лицу, - блин... ну, за что мне всё это?!

Забрав с собою банку с раствором и монетами, я ушёл на кухню. Там с трудом дождался, когда налёт на монетах размякнет и начнёт сходить, после чего по одной вынул монеты, ополоснул, высушил и убрал в монетный альбом, купленный специально для такого случая.

На следующий день навестил продавца в ларьке с двд-дисками - фильмами и играми. Вряд ли их кто покупает в наше время, но владельцу (он же вечный и, по-моему, единственный продавец) было до фонаря, маржу он снимал с другого. По соседству с дисками притулилаись две стеклянные рамочки с зёленой бархоткой, на которой лежали коллекционные монеты - юбилейные российские десятирублёвки из числа современных монет, медные царские копейки, пятачки той же эпохи, серебреные гривенники советского времени и листок бумаги с крупными напечатанными буквами: покупаю и продаю старинные монеты.

– Привет, Николаич, - поприветствовал я плюгавого мужичка с тоскливым взглядом. По виду и не скажешь, что тот некогда держал полгорода в ежовых рукавицах, будучи начальником участковых в отделе по нашему району. Ушёл Прохоров на пенсию ещё в милиции и открыл себе ларёк с дисками. За этим бизнесом что-то прикрывая, более доходное, например, скупку антиквариата и монет, как я выше предположил. Знаем мы друг друга неплохо, хотя и не друзья, так, хорошие знакомые, частенько сталкивающиеся на охоте.

– Привет, Вить. Что хотел?

– Сразу к делу, - хмыкнул я.
– Да вот, хотел оценить кое-что. Монетки не посмотришь?

– Выкладывай, - мужчина хлопнул ладошкой по крошечному кусочку пластикового подоконника, выполнявшего здесь роль прилавка.

– Их много.

– Много, говоришь, хм... ладно, ты на машине?

– Да, - кивнул я.

– Далеко стоит?

– В двадцати метрах от тебя, сзади.

– Подгоняй ее сюда, напротив, чтобы я мог сесть в неё и присматривать за своими окнами.

Я кинул вверх, намекая на "кирпич".

– Да брось, какие тут гаишники? Все катаются, один только ты честный. На крайний случай - ты мне товар привёз, только-только закончили разгрузку. По закону в этом случае можно под знак заезжать.

Через пять минут он сидел рядом со мною на переднем сиденье и рассматривал монеты. Сорок семь старинных монеток, десять серебреных - два гривенника и восемь двадцатикопеечных, тридцать семь медных пятикопеечных.

– Екатерининские, хм... подистёрлись... чеканка у половины грубая, хм... где нашёл?

– Там больше нет. Николаич, я ж не карту сокровищ пришёл продавать, а монеты оценить. Сам возьмёшь? А если не сам, то сколько дашь?

– Ну-у, так сразу и не скажешь, - протянул он.
– Монеты старые, не просто старинные, а старые. Вон, сам смотри, - он слегка щёлкнул ногтём по медному пятачку, - трещина явно видна, у других такая же беда может быть, только без лупы не увидишь. Стоят такие не очень много.

– Блин, Николаич...

– Да что ты нервничаешь, украл, что ль, их у кого?
– и цепко посмотрел мне в глаза.

– Какой украл?!
– возмутился я.
– Своими ручками выкопал и вымыл, - и сунул под нос собеседнику ладони со свежими волдырями мозолей.
– Вот этими, видишь?

– Да ладно, ладно, верю я. Просто пошутил... хм... в общем, пятьдесят тысяч дам за твой альбомчик.

– Сколько?
– не поверил я.
– Ты серьёзно? Да вот этот гривенник в интернете стоит десятку!

– Вот и продавал бы в интернете, чего тогда ко мне пришёл?
– ответил он, пожимая плечами.
– Ладно, шестьдесят, ну?

– Иди ты... барыга. Я бензина в полях сжёг на тридцатку и инструмента ещё на столько же переломал. В самом деле, в интернете продам. Возвращай альбом.

– Что ж вы... молодёжь такая пошла, - покачал он головою.
– Это же не билеты банка России с фиксированной ставкой, тут оценка-наценка-скидка порою от ста до пятидесяти процентов скачет, и ещё потом нужно найти подходящего коллекционера. Шестьдесят пять...

Договорились, что он возьмёт у меня за восемьдесят тысяч. Обмен произойдёт у меня на квартире сегодня же вечером.

Бдзиииинь!

Не ожидая подлости от Судьбы, думая, что появился Прохоров, я спокойно открыл дверь и... сердце дрогнуло.

– Маша? Ты что так поздно?

– А раньше ты таких вопросов не задавал. Итак, где она?

– Кто?
– попытался заделаться я под дурачка, к сожалению, номер не прошёл.

– Не делай из меня дуру, - сердито произнесла она.
– Ты с кем там гуляешь? Мне всё сказали... что, перестала тебя устраивать, свеженького захотелось? Или за дурочку меня посчитал?
– последние слова она произнесла, уже всхлипывая, я потянулся к ней, чтобы обнять, успокоить и тут появилась она, моя Кара Божья.

– Привет! А я знаю тебя, Маша, да?

Из комнаты неслышно выскользнула джинния и замерла в конце коридора. В коротком шёлковом халатике, чуть распахнутом на груди, с распущенными волосами и стервозно-ласковой улыбкой на пухлых губах. Лучшего надгробия для наших отношений с Машей и придумать было нельзя.

"Уйди!", - мысленно завопил.

– Я пойду. Витя, а вы тут надолго? Я тебя жду на диванчике... ой, или вдвоём останетесь? Тогда я побежала свои вещи убирать - там такой беспорядок.