Джульетта

–  Эй!
– возмутилась Дженис.
– Мы, между прочим, твои дочери! Скажи им, чтобы обращались с нами повежливее! Джулс, ей-богу, что ты молчишь?

Но я не знала, что сказать. Казалось, мир перевернулся с ног на голову - или с миром все было в порядке, и только я болталась вверх тормашками? Так и не переварив превращение Умберто из героя в негодяя, я пыталась уложить в голове, что он еще и мой отец. Перегретый мозг напрягся и выдал простую истину: я люблю Умберто, хоть и не за что.

Когда за нами с грохотом закрылись дверцы фургона, я разглядела четвертую жертву, которую негодяи, видимо, подобрали где-то по дороге. В углу сидела темная фигура с кляпом во рту и повязкой на глазах. Если бы не ряса, я бы его в жизни не узнала.

–  Брат Лоренцо!
– вскрикнула я.
– О Боже, они похитили брата Лоренцо!

В этот момент фургон дернулся, и некоторое время мы перекатывались туда-сюда по рифленому полу, пока не закончилась мамина подъездная аллея во всей своей первобытной красе.

Когда трясти стало меньше, Дженис испустила долгий горестный вздох.

–  Ладно, - громко сказала она в темноту.
– Твоя взяла. В смысле, их. Забирайте камни. Мы согласны помогать. Мы сделаем все, что угодно, все, что они хотят. Ты же наш папа, да? Мы должны держаться вместе. Нет нужды нас… убивать. Верно?
– Не дождавшись ответа, Дженис продолжала прерывающимся от страха голосом: - Слушай, я надеюсь, они понимают, что им никогда не найти статую без нас?

Умберто не ответил, да этого и не требовалось. Мы уже рассказали бандитам о возможном тайном ходе из Санта-Мария делла Скала, но нас явно считали полезными, иначе не тащили бы с собой.

–  А как же брат Лоренцо?
– спросила я.

На это Умберто отозвался.

–  А что с ним?

–  Брось, - сказала Дженис, к которой начала возвращаться обычная бодрость - Они действительно думают, что от несчастного старика будет прок?

–  А что, может, споет что-нибудь.

Услышав наше возмущенное фырканье, Умберто издал звук, похожий на смех. На всякий случая я решила, что мне показалось.

–  А чего вы ожидали?
– проворчал он.
– Что они отступятся? Вам еще повезло, что сперва они попробовали лаской…

–  Лаской?!
– заорала Дженис, но я ухитрилась ткнуть ее коленом и заставить замолчать.

–  К сожалению, - продолжал Умберто, - наша маленькая Джулия не сыграла свою роль.

–  Может, и сыграла бы, знай я, что мне доверена роль!
– Горло мое сжималось, я едва смогла выговорить эти слова.
– Почему ты мне не сказал? Почему надо было все делать вот так? Мы могли отправиться на поиски сокровища много лет назад, все вместе! Это было бы так… занятно…

–  Понятно!
– Было слышно, как Умберто зашевелился. Ему наверняка было так же неудобно, как и нам.
– По-вашему, мне очень хотелось вернуться сюда, рисковать всем, что имею, разыгрывать шарады со старыми монахами, ходить по струнке у этих выродков, и все ради пары камней, которые наверняка похитили несколько веков назад? Похоже, вы не понимаете… - Он вздохнул.
– Конечно, не понимаете. Почему я позволил тетке Роуз забрать вас в Штаты, а? Я вам скажу почему. Потому что они использовали бы вас, чтобы заставить меня снова работать на них. Единственным выходом было исчезнуть.

–  Ты говоришь о мафии?
– осторожно спросила Дженис.

Умберто презрительно засмеялся.

–  Мафия по сравнению с этими людьми просто «Армия спасения». Они подцепили меня, когда мне нужны были деньги, а тот, кто раз попал к ним на крючок, уже не соскочит. Будешь трепыхаться, только глубже насадишься.

Я слышала, как Дженис набрала воздуху для какого-нибудь язвительного комментария, но ткнула ее локтем в темноте и комментарий не состоялся. Провоцировать Умберто и затевать ссору не лучший способ подготовиться к тому, что ожидало нас впереди, - в этом я была уверена.

–  Значит, насколько я понимаю, - сказала я как можно спокойнее, - как только мы станем им больше не нужны… нас пустят в расход?

Умберто ответил не очень уверенно:

–  Кокко мне должен. Однажды я спас ему жизнь. Надеюсь, он закроет этот долг.

–  Значит, тебя он пощадит, - холодно сказала Дженис.
– А нас?

Повисла долгая пауза, показавшаяся мне бесконечной. Сквозь гул мотора и всевозможное бряканье и лязг я услышала, как кто-то молится.

–  А брат Лоренцо?
– тут же спросила я.

–  Будем надеяться, - сказал, наконец, Умберто, - что у Кокко хорошее настроение.

–  Не понимаю, - сказала Дженис.
– Кто эти люди, и почему ты позволяешь им так с нами обращаться?

–  Это, - устало сказала Умберто, - слишком страшная история для темноты.

–  Ничего, мы тут все взрослые, - заметила Дженис.
– Рассказывай, папочка, что это за гром в раю?

Начав рассказывать, Умберто не мог остановиться, словно все двадцать лет мечтал выговориться, но и тут не почувствовал облегчения, и в его голосе все явственнее проступала горечь.

Его отец, сказал он нам, известный в Сиене как граф Салимбени, всегда сетовал, что жена, Ева-Мария Салимбени, родила ему всего одного ребенка. Он сделал все, чтобы мальчик не избаловался и вырос дисциплинированным. Записанный в военную академию вопреки своей воле, Умберто в конце концов сбежал в Неаполь, чтобы найти работу и, может быть, поступить в университет, где изучают музыку, но у него быстро кончились деньги. Поэтому он стал выполнять такую работу, которую боялись делать другие, и неожиданно преуспел. Нарушать закон для него оказалось совершенно естественно, и вскоре у него появилось десять костюмов от прекрасного портного, «феррари» и аристократическая квартира без мебели. Наступила райская жизнь.

Наведавшись к родителям в кастелло Салимбени, Умберто солгал, что стал биржевым брокером, и убедил отца простить его побег из военной академии. Через несколько дней родители устроили пышную вечеринку. Среди гостей были профессор Толомеи и его юная помощница, американка Диана Ллойд.

Умберто увел ее прямо с бала и повез любоваться полной луной. Было самое начало прекрасного долгого лета. Вскоре они стали проводить вместе каждые выходные, разъезжая по Тоскане, и он, наконец, пригласил ее к себе в Неаполь. Там, за бутылкой вина в лучшем ресторане города, он решился открыть ей правду о том, чем занимается и откуда у него деньги.

Диана пришла в ужас. Она не желала слушать ни объяснений, ни извинений. Сразу по возвращении в Сиену она вернула ему все подарки - драгоценности, одежду, отдала письма и сказала, что в жизни больше с ним не заговорит.

Он не видел ее больше года, а когда увидел, то поразился. Диана шла через Кампо, катя перед собой коляску с близнецами. Кто-то сказал ему, что теперь она замужем за профессором Толомеи. Умберто сразу понял, что отец детей - он. Когда он подошел к Диане, она побледнела и сказала - да, девочки его, но она не желает, чтобы ее дочерей растил преступник.