Эарнур

– Я приблизительно представляю, что он ему сказал, - улыбнулся Эарнур, на миг забыв о том, что находится среди врагов.

– Да не успел он ничего сказать, - печально произнес Маэглин.
– Зато Элронд сказал, когда заметил, что мой брат глаза открыл. "Ах, ты еще шевелишься? Ну, сейчас мы это исправим!". С этими словами верный герольд приставил своему королю меч к горлу. Хорошо, что мы в очередной раз спугнули эту злобную гадину. Ну а вот дальше... представь себе. Он себя тогда чувствовал примерно как ты сейчас. Весь прежний мир рухнул, и он один в окружении тех, кого раньше ненавидел и боялся до полусмерти.

"А они только и мечтают сделать с тобой что-нибудь ужасное" - подумал про себя король Гондора, но промолчал.

– Это был ноябрь. Потом летом Тъелпе с Сауроном собрались в Ханатту... в Харад то есть, в теплом море поплавать и на солнышке поваляться. Келебримбор, естественно, звал Гил-Галада с собой, тот не хотел ехать, но я настоял - говорю ему: отдохни и развейся, в конце концов, ты уже понял, что Элронд - дерьмо, а Майрон тебя не съест. В кои-то веки раз мой брат решил кого-то послушаться и согласился. В конце лета они вернулись оттуда лучшими друзьями. Так что насчет Элронда - вы с Аргором не первые, кому этот ушастый пень умудрился поднасрать.

– Мой родич Аранарт у него в Имладрисе сейчас много времени проводит, - ответил Эарнур, решив все же не поддаваться желанию задать Маэглину пару вопросов.
– Я понимаю, почему, вы только не думайте, пожалуйста, что Ари сам такой же, как Элронд, он вовсе не такой, он очень хороший человек, просто ему очень нравится Арвен.

– Дочка Элронда?
– хихикнул Маэглин.
– Пусть твой родственничек не надеется, хуй ему... извини, хрен, а не Арвен, а если он вздумает полезть к ней под юбку, то башки ему не сносить, и ту самую часть тела, которую я тут упомянул, Элронд ему и отпилит. Тупым ножом. Хорошо, что Итариллэ меня не выдала, а то представь себе, что бы со мной ее папаша сделал. Этот придурок Элронд, как мне кажется, с таким подходом к делу мечтает, чтобы его дочь до скончания времен оставалась вечной девственницей. Наверняка ж Аранарт не первый, кто на нее глаз положил. Бедной Арвен скоро останется пользовать только черенок от лопаты, хотя с твоим родственничком ей наверняка было бы сподручней.

Король Гондора слегка покраснел и смутился, потом махнул рукой.

– Какая Арвен, Арвен ему уже не светит. Ари женился на другой, и у него уже сын есть, на Арвен он теперь только смотреть может и с ней разговаривать. Против этого Элронд вроде бы не возражает. А еще он почему-то вбил себе в голову, что мы с Ари на его жену пялились. Я вообще... ну, никогда и в мыслях не имел, а Аранарт вовсе не такой, чтоб смотреть на замужнюю женщину.

– А оно и неудивительно, говорят, что у Элронда полный нестояк даже на собственную жену, пить меньше надо, потому он ее и ревнует не только к каждому мужику на дороге, но даже и к огурцам с морковкой, - принялся глумиться эльф, с явным удовольствием наблюдая за смущением застенчивого Эарнура.
– Кстати, хотел спросить у тебя одну вещь. Понимаю, что ты, возможно, после тяжелого потрясения не все помнишь, но попробуй все же вспомнить. От этого может зависеть жизнь одного ни в чем не повинного человека... точнее, эльфа, но это неважно. Аргор и Нендил пытались вытрясти это из тебя, но они как-то уж очень странно задавали вопросы. Я бы, если честно, тоже на твоем месте не понял, о ком они говорят.

Эарнур кивнул.

– Хорошо.

– Это светловолосая эльфийка, зовут ее Оннэле Къолла, также известна как Горная Дева. Аргора я тут отчасти понимаю, что он так злится, это его баба, он на ней вроде даже как жениться собирался - я даже не ожидал от такого, как он. Видел ли ты ее среди живых или мертвых, может быть, знаешь что-то о том, где она может быть сейчас? Я, конечно, понимаю, что война есть война, но Оннэле не виновата в том, что оказалась в неудачном месте в неудачное время.

– Не видел, и не уверен в том, что то, что я вам сейчас скажу, правда, - твердо ответил пленник, про себя думая, что Аранарту стоило бы однозначно держаться подальше от Имладриса и его владыки, - но слышал от Линдира, одного из прислужников Элронда очень странную вещь. Он говорил, будто бы они и в самом деле держат где-то под стражей такую женщину, как вы описали. Тогда я не придал этому значения, потому что Линдир был в стельку пьян и вряд ли понимал, что говорит, они, когда напивались, постоянно хвастались мнимыми военными подвигами - мало ли что ему снова во хмелю привиделось. Это все, что я знаю и что могу вам рассказать.

– Значит, все-таки Элронд, - проронил Маэглин после недолгого молчания.
– Это плохо. Очень плохо.

24

Чем дольше Исильмэ жила у Тхайрэт, тем более странным местом казался ей Мордор. Не страшным, а именно странным, в котором время как будто застыло, а погода почти не меняется. Даже звездное небо было здесь совсем иным, нежели в Гондоре - оно казалось девушке непостижимо высоким с маленькими крапинками звезд.

Как казалось ей самой, она уже почти смирилась со случившимся. Поначалу Исильмэ не хотелось ни думать, ни говорить, ни что-либо делать, у нее было такое чувство, что все силы ушли из нее, как вода утекает в песок из дырявой посудины. Однако, вопреки опасениям Тхайрэт, девушка не утратила желания жить дальше - ей просто было невыносимо больно и горько от осознания произошедшего.

– За что ему все это?
– склонив голову, девушка едва сдерживала слезы; сейчас она напоминала орчанке сломанный ливнем цветок.
– Знаешь, Тхайрэт, бывают такие люди, которым не везет прямо с самого рождения, словно сама судьба была против их появления на свет, и делает все для того, чтоб они как можно скорее покинули мир живых. Именно это и было с Эарнуром. Собственные родители его ненавидели, Элронд и Глорфиндейл, как я поняла, оскорбляли почем зря, наместник презирал, а в конце его ждала жуткая смерть! Я даже думать боюсь о том, что с ним сделали, но это уже и не важно! Я другого не понимаю: чем он это заслужил?

– Я вообще с детства поняла, что мир устроен очень скверно, - посочувствовала ей Тхайрэт.
– Те, кто не сделал никому ровным счетом ничего плохого, умирают страшной смертью, а то и вообще оказываются вынуждены отвечать за чужие злодеяния. Негодяи наподобие Элронда, напротив, живут и здравствуют, и даже не стоит спрашивать, чем твой Эарнур это заслужил. Просто тем, что родился на свет у людей, которые его не любили и которым он был нужен только как наследник престола, а не как сын. Тем, что оказался в неподходящее время не в том месте и подвернулся под руку озлобленному Аргору - тот сейчас весь мир ненавидит, а на Эарнуре зло сорвал. Мне очень жаль вас обоих, но тут уже ничего не поделаешь.

– Скоро я совсем поправлюсь и уйду от тебя, - сказала Исильмэ.
– Спасибо вам с Ломионом за все, я никому ничего не скажу, как и обещала.

– Ну, у нас нет никакого повода тебе не верить, - согласилась та, - потому что даже если расскажешь, люди решат, будто ты не в себе. Так что тайна твоего пребывания в Мордоре так и останется тайной.

Исильмэ задумалась о возвращении на родину, где ей нужно будет как-то начать новую жизнь, окончательно забыв прежнюю. Дом, где она жила раньше, наверняка уже зарос мхом и травой, труба рассыпалась, петли проржавели, а в окна холодным осенним ветром заносит опавшие листья и разный мусор. Нет, в тех местах, где она родилась, появляться снова не стоит - вовсе не нужно, чтобы односельчане потом задавали ей всякие вопросы. Нужно было придумать что-то другое.

Где-то дня через два Тхайрэт вернулась домой прямо-таки сияющая.

– У меня для тебя очень хорошая новость, - сообщила она Исильмэ.
– Я узнала от родителей, что мой дорогой дядя в очередной раз соврал без зазрения совести.

– То есть?
– девушка с удивлением смотрела на радостную орчанку.

– Он соврал тебе, - объяснила та, - про смерть Эарнура.

– Он жив?
– от неожиданности бедная Исильмэ чуть не села мимо грубо сколоченного деревянного стула.
– Что с ним?