Эарнур

Исильмэ внимательно слушала ее, и впервые ей казалось, что ее не страшит ни прошлое, ни будущее.

27

Эарнур совершенно не помнил, как все-таки сумел дотянуться правой рукой до пера и сколько времени с невероятным трудом водил им по бумаге, едва разбирая буквы и почти ослепнув от невыносимой боли - ему снова казалось, что в плечо по меньшей мере вбивают раскаленные гвозди, но страх перед Сауроном оказался сильнее желания все бросить и вздохнуть с облегчением. Когда место на листе, а вместе с ним и жуткая пытка наконец закончились, королю Гондора казалось, что потолок над ним кружится, а перед глазами то и дело вспыхивают радужные круги.

– Все, - он выронил перо из непослушных пальцев, надеясь, что Враг наконец над ним сжалится.
– Простите, Властелин, не могу больше. На оборотную сторону меня уже не хватит, мне плохо.

– Да, с тебя и в самом деле на сегодня хватит, - снисходительно усмехнулся Саурон, заметив, что пленник бледен как полотно, а лоб его покрылся испариной.
– Сейчас налью тебе кое-чего, полегчает.

Он вытащил из стенного шкафа бутылку с каким-то зельем, отлил немного в небольшую рюмку и поставил ее перед Эарнуром. Тот покорно выпил снадобье - на вкус оно оказалось вполне терпимым и пахло какими-то пряными травами.

– А теперь я не откажу себе в удовольствии узнать, что ты обо мне думаешь, - Черный Майя снова ехидно ухмыльнулся и взял со стола лист. Эарнур сомневался, что смог с больной рукой написать вообще хоть что-то относительно разборчивое, но, к его удивлению, для Саурона не составило труда понять его почерк.

– Итак, приступим. "Элронд, мразь, гадина, как же я тебя ненавижу! Одна мысль о тебе, отвратительный подонок, вызывает у меня омерзение! Ты испортил жизнь Келебримбору, Гил-Галаду, Аргору, мне, Аранарту, собственным жене и детям и еще многим другим людям и эльфам. Надо было мне наплевать на все и убить тебя, ушастого ублюдка, еще в Ангмаре вместе с твоими лучшими друзьями Линдиром и Глорфиндейлом, а потом и в самом деле насыпать моему папаше в вино крысиный яд, и всем сразу стало бы легче жить. Твоя жена, несмотря на то, что ты ревновал ее к нам с Аранартом, к сожалению, хранит тебе верность, а на деле рога подошли бы тебе в качестве головного убора куда больше, чем краденая корона Нолдор. Желаю тебе, гаду, чтобы она изменила тебе с орком или вообще с пещерным троллем, ты это заслужил. Ты сейчас, поди, сидишь в своем Имладрисе, а обо мне и не вспоминаешь, даже не думаешь о том, что могло со мной случиться. Чтоб тебе, уроду, всегда было так же хорошо, как мне сейчас. Бедная твоя дочь, Аранарт был для нее слишком плох, ты, наверное, хотел бы выдать ее за принца Нолдор, да только где теперь такого найдешь, и все благодаря тебе, это ж ты страстно мечтал занять место Гил-Галада. Сдохни поскорее, и своего дружка Глорфиндейла с собой прихвати, да и Линдира не забудь!" Надо же, а я думал, что ты про меня тут гадости напишешь. Приятно почитать про Элронда, прямо бальзам на душу. Слушай, а ты не будешь против, если я это все покажу Келебримбору и Гил-Галаду? Думаю, ты догадываешься, как они оба "любят" Элронда, им это очень понравится.

– Да пожалуйста, - Эарнур попытался изобразить великодушие, бессильно откинувшись на спинку стула - всю правую руку дергало невыносимой болью от плеча до кисти, голова у него кружилась, и ему казалось, будто у него снова начинается жар - несчастного короля Гондора противно познабливало.

– Хреново?
– поинтересовался Саурон.
– Ничего, сейчас лекарство подействует, отпустит. А про Элронда мне понравилось, хотя ты о нем еще очень мягко отозвался. Келебримбор обычно обзывает его ушастым уебком и мудозвоном, а Гил-Галад повесил себе на стенку портрет бывшего герольда и, когда у него настроение плохое, кидает в него ножики.

Эарнур и в самом деле совсем скоро почувствовал облегчение - боль понемногу утихала и становилась вполне терпимой.

– Спасибо, - тихо ответил он, - мне вроде уже лучше.

– Ну что, больше не будешь мне тут говорить, что тебе уже ничем не поможешь?
– усмехнулся Черный Майя.
– Сегодня мы на этом пока остановимся, а потом понемногу продолжим, так что наберись терпения, но иначе никак. Я понимаю, что тебе больно и неприятно, однако придется тебе это как-то пережить. Все еще мне не веришь?

Эарнур молчал; в глазах его застыл плохо скрываемый страх.

– Слушай, а чего ты меня так боишься?
– поинтересовался Саурон.
– Я ведь вроде ничего ужасного с тобой не сделал и даже делать не собирался, Нендилу тебя покалечить или убить не дал, в темницу тебя не запирал, напротив, поселил тебя во вполне уютной комнате со всеми удобствами, что не так? Начитался воспоминаний из дневника своего родственника? Я вот тоже не могу понять, что его во мне так пугало, я же ведь опять же тоже ничего страшного ему не сделал. Напротив, несколько раз прикрыл, когда Ар-Фаразон окончательно рехнулся и порывался прикончить всю их семью.

– Зачем?
– вырвалось у пленника.

– Что зачем?
– поднял брови Черный Майя.

– Зачем вы его прикрывали? Вам же это невыгодно, вы же, напротив, должны были стремиться извести всех потомков Эарендила. Или вы вре... говорите неправду.

Саурон схватился за голову.

– Слушай, зачем ты читал этот бред? Хотя... хорошо, что Исилдур не знал о том, что это вообще кто-то читал! Точно бы не обрадовался!

Эарнур опустил глаза.

– Никогда не поверю, что вам просто было их жаль, и поэтому вы не дали Ар-Фаразону их уничтожить.

– Ну, и это тоже, хотя и не только это, - ухмыльнулся Черный Майя.
– Я тебе серьезно говорю: я действительно не понимаю, почему меня люди так боятся. Вроде сидишь себе, в стенку смотришь, никому ничего не делаешь, а потом внезапно узнаешь, что кто-то тебя увидел и тут же до полусмерти перепугался.

Королю Гондора показалось, что Враг однозначно лжет и что ему, если судить по дневнику Исилдура, нравится нарочно истязать и запугивать людей, а потом чуть ли не питаться их страхом и болью и получать от этого грубое удовольствие, но он решил промолчать - после такого достанется еще хуже, чем от Аргора с Нендилом.

– Простите. Оно само собой получается.

– Я тебе еще раз повторю: успокойся, я тебя не съем, - ответил Саурон.
– Я тебе пообещал: как только Аранарт принесет мне голову Элронда, ты можешь в тот же день ехать вместе со своим родственником домой, и мы с тобой, если уж тебе в моем присутствии так плохо, никогда больше не увидимся и даже не услышим друг о друге. Однако пока эта ушастая сволочь жива, придется тебе сидеть тут, уж извини. Ты как, на ногах удержишься? Пошли, провожу тебя в твои покои, - в голосе Врага пленнику почудилась явная издевка, - поначалу тебе будет очень больно шевелить правой рукой и плечо будет сильно отекать, но со временем все пройдет, и домой, буду надеяться, ты поедешь уже совсем здоровым.

– Я вам уже сказал - Аранарт никогда не согласится на ваши условия, - во взгляде Эарнура были испуг и неуверенность.
– Вы сами-то всерьез считаете, что он отрежет Элронду голову, чтобы спасти меня?

Тот с неизменной издевательской улыбкой сделал вид, будто не слышал слов своего гостя, и продолжил говорить о своем.

– Мой отец всегда считал мои методы лечения жестокими, но я зато могу назвать их действенными. Знаешь, когда человек серьезно ранен, первое время ему, конечно, надо тихонечко лежать, но потом, когда все уже не так страшно, полный покой - это враг выздоровления. В свое время был у меня неприятный случай - один мой родственник довольно долго провалялся в постели со смертельными по сути ранами, но в какой-то момент я его, невзирая на все возражения и заверения в том, как ему плохо, поднял с постели и выволок гулять в крепостной двор. Гил-Галад, у которого на глазах все это было, тоже возмущался и говорил, что я над беднягой издеваюсь, но я ему объяснил, что если с дырой в грудной клетке тот не будет шевелиться, то ему конец от застойных явлений в сердце и легких. Я и говорю своему пациенту: хочешь, не хочешь - через "не могу" вставай, и идем гулять, если вдруг станет плохо, и ты на лестнице свалишься в обморок - не переживай, дотащу до кровати. Мы очень хорошо погуляли и подышали свежим морозным воздухом, солнышко садилось, родственничку моему сразу полегчало, и он смотрит на закат и говорит мне: спасибо, я-то думал, что всего этого уже больше никогда не увижу. Вот и тебе тоже постепенно будет становиться все лучше и лучше, хотя поначалу покажется, что все ну просто очень хреново.

– Мне сегодня уже показалось, - печально проговорил Эарнур, - зато хоть немного душу отвел и выплеснул на бумагу все, что думаю об Элронде. Надо было мне и в самом деле этому негодяю еще в Ангмаре голову отрубить, а не призывать его к милосердию и не пытаться пробудить в нем совесть, хотя тогда Глорфиндейл с Линдиром порезали бы на капусту уже меня. Наверное, так было бы лучше. Для всех.

– Нельзя пробудить в другом то, чего у него нет, - Саурон подал ему руку, - если ты думал, что у Элронда есть совесть, то жестоко ошибся. У него ее никогда не было, и Элронд не любит и не способен пожалеть никого, кроме себя. Ну как, после того, как выговорился, легче стало?