Эдгар По в России

Эдгар не понял, что такое "участок", но догадался, что это что-то вроде тюрьмы или гауптвахты. В тюрьме ему пока сидеть не доводилось. Может, это даже интересно? Как там у Байрона: "Свободной Мысли вечная Душа, всего светлее ты в тюрьме, Свобода!" Вопрос только, сколько времени он там проведет? Прикинув, спросил:

— Месяца три?

Ишервуд утробно захохотал, закашлялся, а таможенник, сочувственно посмотревший на американца, вздохнул:

— Нет, молодой человек. Хорошо, если месяцев шесть, а то и все семь.

— И как же мне быть? — едва не разрыдался Эдгар. — Как же Греция?

— Какая Греция? — едва не в один голос спросили таможенник и доктор.

— Я еду в Грецию, чтобы участвовать в борьбе эллинов за освобождение!

— М-да, — произнес русский таможенник. Покачал головой, сказал что-то по-русски, перешел на английский: — Вынужден вас огорчить, юноша. Месяц назад турки подписали мир с Россией. Оттоманская империя признала автономию Греции. Возможно, если бы вы прибыли с полгода назад, война закончилась бы еще раньше, но увы. Мы не могли ждать, да и греки вряд ли знали о вашем прибытии.

Стерев улыбку с лица, важный господин что-то сказал доктору по-русски, и тот пошел просматривать бумаги. Вероятно, искал что-нибудь способное подтвердить личность американца. Не нашел ничего нужного, развел руками и, взяв путевой дневник По, принялся внимательно читать. Да как он смеет?! Мерзавец!

— Stay where you are, Mr. Poe!¹ — прозвучал резкий, как удар хлыста, приказ русского таможенника, и Эдгар, ринувшийся на доктора, замер на месте, ощутив на плечах сильные руки.

— Успокойтесь, молодой человек, — уже мягче произнес русский начальник. — Вы же не хотите попасть под суд за нападение на должностное лицо? Do you want to be arrested? [6]

— No, I don't [7] , — скрипнул зубами Эдгар.

Таможенный начальник лишь повел подбородком, и руки, удерживающие плечи юноши, разжались.

— Кстати, а как вы сумели проехать без документов через всю Европу? — заинтересовался таможенник. — В Англии, я еще понимаю, вас могли признать за бывшего соотечественника, но в Любеке? У господ германцев по части документов гораздо строже, чем у нас.

6

Хотите, чтобы вас арестовали? (англ.)

7

Нет не хочу (англ.).

— Когда мы ожидали таможенного досмотра в Ливерпуле, капитан оказал мне любезность — предложил воспользоваться услугами шлюпки, а та доставила меня на рыбацкую шхуну.

— Понятно, — развеселился начальник. — Английский капитан не захотел неприятностей. Ведь это была его обязанность — проверить ваши документы перед отправлением парусника. А как вы сумели нелегально въехать в земли Германского союза?

— Почему нелегально? — обиделся По. — Я заплатил за свою доставку в Европу четыре доллара и меня высадили неподалеку от пассажирской пристани, где я купил билет на пароход. Никто не спрашивал документов. А разве это запрещено?

Русский начальник уже окончательно развеселился. Пробормотал под нос загадочную фразу: "Dyrakam veset!", обернулся к доктору, продолжающему увлеченно читать дневник. Тот, оторвавшись от тетради, махнул рукой начальнику, произнеся русское слово, напоминающее английское "poet" [8] .

Таможенный начальник задумался. Но думал недолго. Переговорив с подчиненными (снова прозвучало "poet" — с какими-то снисходительно-пренебрежительными интонациями), с Ишервудом, дал указания и наконец обратился к американцу с небольшой речью.

8

Поэт (англ.).

— Мистер Поу! Я распорядился своей властью выдать вам временный вид на жительство, дающий вам право пребывать в пределах Российской империи в течение месяца. Однако, — сделал начальник паузу, — по истечении этого срока вы обязаны покинуть пределы России.

Эдгару пришлось ждать еще добрых полчаса, пока чиновник заполнял огромную ведомость, в которую он заносил сведения о новоприбывшем. Русских интересовало все — когда родился, какого вероисповедания, кто его мать и отец, чем занимается опекун и какое учебное заведение американец закончил. Они даже поинтересовались — не выполняет ли юноша чье-то дипломатическое или иное поручение и нет ли у него писем к подданным Российской империи?

Юноша отвечал на все вопросы, но краем глаза косился на англичанина, продолжавшего читать его дневник. С одной стороны это несказанно бесило американца, а с другой… С другой стороны, поэты пишут дневники именно для того, чтобы их читали.

Но все-таки процедура опроса (или допроса?) завершилась, и в руках у По оказался лист бумаги, в которой он сумел разобрать только свое исковерканное имя да сургучную печать с двуглавым орлом, небрежно шлепнутую на огромной и нечитаемой подписи.

Начальник был столь любезен, что приказал матросам со своего катера доставить павшего духом иностранца и его багаж до Английской набережной, откуда, собственно-то говоря, уже начиналась Россия.

Доктор Ишервуд, которому было нечего делать в Кронштадте, занял место рядом с Эдгаром. Какое-то время оба молчали, наблюдая за работой гребцов. Первым не выдержал Эдгар По.

— Скажите, мистер Ишервуд, — спросил он, — почему меня не отправили в тюрьму, если, по законам России, я бродяга?

Кутая лицо в отвороты пальто, доктор зевнул:

— Потому что вы сказали, что ехали сражаться за свободу греков.

— Ну и что? — не понимал Эдгар. — Какая связь между моей свободой и свободой греков?

— Самая прямая, — усмехнулся англичанин. — Ваше желание умереть за Грецию вызвало уважение.

— Уважение? — переспросил По. — Я считал, что это может вызвать усмешку.

— В любой другой стране, но не в России. Русские являются рабами, но любят думать, что сражаются за чью-то свободу.

— А русские являются рабами? — удивился Эдгар и наивно заметил: — Они же белые.

Доктор расхохотался, а потом покровительственно потрепал юношу по плечу:

— Вы думаете, раб обязательно должен быть черным? Эх, юноша, вы плохо знаете историю своей страны. Первыми рабами на вашем континенте были белые — ирландцы, посмевшие поднять восстание против английской короны, потом туда начали завозить шотландцев и англичан. Цветные появились значительно позже.

— А русских откуда-то завозят? Я знаю, что русских постоянно кто-то завоевывал. Или, — догадался Эдгар, — татары, захватившие Россию, стали господами, а русские — рабами? Кажется, так было во Франции, когда франки завоевали галлов? Потом франки стали дворянами, а галлы служили своим господам.

— Абсолютно верно. Среди русской аристократии нет русских людей. Вначале это были викинги, потом татары. Очень много германцев, есть потомки англо-саксонских родов. Но дело даже не в этом. Даже самый влиятельный князь, не говоря уже о простом крестьянине, раб русского короля. Или, как они именуют его последние сто лет, императора. Русское общество похоже на пирамиду. Тот, кто наверху, может сотворить с нижестоящими все, что ему угодно. Русского крестьянина можно продать, запороть до смерти, отправить в солдаты, сослать в Сибирь.