Единоборец

– Почему выстрелов только семь? – спрашивает она.

– Так устроено оружие. Не больше семи.

– Тогда это плохое оружие.

– Мы будем экономить.

– Тебе придется израсходовать два прямо сейчас, – Говорит Клара.

– Я знаю.

– Нет, ты не знаешь. Это будут не андроиды, к которым ты привык. Это будут сильные боевые машины. Я хочу тебе сказать…

– Ты хочешь мне сказать, что сегодня я должен был умереть. Ты собиралась хладнокровно зарезать меня, как жирную курицу к супу. Я знал об этом давно, так что можешь ничего не объяснять. Поживем – увидим, – говорю я.

Улица постепенно заканчивается, будто растворяется в запустении. Слева и справа от нас – остовы невысоких зданий. Еще совсем немного – и останутся только фундаменты. А там и до леса рукой подать.

– Смотри, – говорит Клара, – в том месте они напали на нас. Вначале я не поняла, а потом я их увидела. Оказывается, они совсем не такие невидимые, как я думала раньше.

– Потому что у тебя человеческие глаза.

– У меня не может быть человеческих глаз! – возмущается она.

– У тебя человеческие глаза и человеческое тело.

– Это неправда.

– Это правда. У них есть видеозапись, на которой ты заметила нападающего невидимку. Раз ты его заметила, значит, ты человек. И никаких сомнений здесь быть не может. Сколько бы ты ни твердила обратное, я тебе не поверю.

– Но как это может быть? – она останавливается и смотрит на меня взглядом обиженного ребенка.

– Я думаю, – говорю я, – что Фемида пошла самым простым путем. Она выкрала человека, стерла память, вставила в него свою генетическую информацию в виде небольшого паразитического блока, модернизировала то, что нужно, вставила таймер и настроила его на семь дней. Так получилась ты. Человек, убежденный, что он машина.

– А теперь послушай меня, – говорит Клара, – Ты все время пытаешься доказать мне, что я человек. Я прекрасно понимаю твои мотивы. Ты хочешь перетащить меня на свою сторону и так помешать мне выполнить задание. У тебя ничего не получится. Я прекрасно знаю, кто ты такой, и кто я такая. Я не человек и не имею с людьми ничего общего. Запомни это раз и навсегда.

– Но ты видела невидимок.

– Это значит лишь, что они плохо маскируются. Ничего больше.

Мы добираемся до самого крайнего овражка. Того самого, за которым начинается лес. В этом месте я поймал карлика. Я оставляю Клару за своей спиной и проверяю все ближайшие кусты и ямки. Карликов нет. Мы ныряем в овражек и садимся на траву.

– Подождешь здесь или пойдешь со мной?

– Мне не нравится ни то, ни другое.

– И все-таки?

– Я подожду. Только вначале хорошо проверь окрестности, чтоб не было карликов. Я не хочу, чтобы ты отпиливал мне руку еще раз. И теперь уже безо всяких лекарств.

Я тоже этого не хочу. Поэтому я делаю несколько широких кругов и убеждаюсь, что карликов и след простыл. Возможно, они до сих пор находятся где-то поблизости, скорее всего, прячутся в лесу, но между лесом и оврагом есть свободное пространство, через которое они не смогут пробраться незамеченными. После этого я вхожу в лес.

Интересно, как выглядит существо, способное быстро передвигаться в этой чаще? Я стараюсь представить себе его, от этого зависит многое. Прежде чем убить врага, нужно его увидеть. А увидеть его гораздо легче, если его облик знаком. Я полагаюсь на свой индикатор опасности. Пока он молчит. Возможно, он просто не настроен на то существо, с которым мне придется столкнуться. Вдруг я слышу тихий треск, такой, словно кто-то наступил на ветку. И что-то большое бросается на меня из-за деревьев. Я нажимаю на курок, и десятитонная туша валится рядом со мной.

Он успел прострелить меня насквозь в нескольких местах. К счастью, он уже мертв, потому что шнуры, которые вошли в дыры моего тела, это био-нити, способные неограниченно ветвится. На них уже успели появиться первые почки. Если бы они проросли в мою плоть, это чудовище утащило бы меня на своем крючке, как пойманную рыбу. Чудовище еще дергается. Его двигательные системы не до конца отключились. Оно было слишком большим, чтобы заряд убил его наповал. Надеюсь, что его электронный мозг хорошенько расплавился.

Сквозь меня проходят четыре нити. Их довольно трудно разрезать. Я трачу на это минут десять, потом выдергиваю их из ран. Если бы они начали ветвиться, выдернуть их было бы невозможно. Батарея работает на полную мощность, и раны быстро затягиваются. Я проверяю ее заряд. Из шестисот осталось еще пятьсот восемьдесят. За несколько дней я израсходовал столько, что хватит на сотню спокойных жизней. Никогда бы не подумал, что такое возможно.

Второй зверь ждет меня на выходе из лесу. Я расправляюсь с ним без проблем. Этих тварей прислали заранее, еще тогда, когда я был относительно безоружным. Они бы растерзали меня за несколько минут, если бы у меня не было «рогатки», которая расплавляет любые электронные мозги. Даже один такой зверь оставил бы от меня мокрое место. И все же, за мной прислали двух. Впору гордиться. Интересно, кого они пришлют в следующий раз? Теперь, когда знают, что у меня есть оружие, и знают силу этого оружия?

Лучше об этом не думать. Я подхожу к лежащей туше с некоторой опаской. Со вторым я справился лучше: он совершенно неподвижен. Скорее всего, луч просто точнее попал на один из его жизненных центров. Но прикасаться мертвому монстру все равно не стоит. Наверняка у него припасен посмертный подарок. Посмертный удар, который должен быть у всех этих тварей. Я обхожу его стороной и выхожу из лесу.

– Как дела? – спрашивает Клара. – Ты их встретил?

– Я их убил.

– Слава Богу. Я держала за тебя пальчик.

Она показывает мне скрещенные пальчики.

– Спасибо. Я тронут.

– Я хочу рассказать тебе что-то важное, – говорит она. – Но сначала я спрошу. Почему ты уверен, что Бог существует?

– Странный вопрос, в странном месте и в странное время. Я не уверен, что он существует.

– Но, пойми, это же все меняет. Это придает жизни дополнительный смысл. Пока тебя не было, я думала об этом. Я думала, что будет, если я вдруг умру прямо сейчас. Кто-то выскочит, нападет на меня и убьет. Я боюсь умереть. Этого не было раньше. Раньше я тоже боялась, но боялась не выполнить задание, не дойти. Теперь я боюсь исчезнуть. Просто исчезнуть. Стать ничем. А с людьми такое бывает?

– С людьми всегда так. Люди всегда боятся смерти.

– Нет, я о другом, – говорит она. – Все био-организмы запрограммированы на определенный срок жизни, они сопротивляются смерти, избегают возможного риска смерти и дерутся за свою жизнь. У них может быть страх перед врагом или страх перед болью, но не страх смерти. Но я не боюсь боли. Я боюсь исчезнуть. А ты? Расскажи. Что чувствуют люди?

Я сажусь на траву рядом с нею.

– Страх смерти, – говорю я, – на самом деле смесь трех разных чувств. Первое это чувство «никогда». Больше никогда не будет зимы, я больше никогда не пройду по этой улице, никогда не увижу друзей. Это страх расставания. На самом деле он растворен в каждой минуте жизни, он придает нашей жизни дополнительный оттенок и дополнительную глубину, он заставляет нас смотреть, запоминать и любить. Второй страх – это страх остановки. Люди, имеющие волю, стараются разогнать свою жизнь как огромный и тяжелый поезд; с каждым годом этот поезд несется все быстрее, и вдруг ты видишь, что за дальним поворотом рельсы заканчиваются и понимаешь, что все усилия в твоей жизни были приложены зря. Третий страх – это страх потери. От рождения и до смерти человек выстраивает карточный замок своего сознания, каждый день он пристраивает к нему новые башенки и этажи. Его подвалы заполнены драгоценностями воспоминаний, на нижних этажах работают мощные машины знания и умения, в верхних комнатах прогуливаются разноцветные франты веры, надежды и любви. Но все это имеет смысл не само по себе: эта хрупкая постройка на самом деле лишь отражение в чудовищно кривом зеркале, отражение некой запредельной истины, растущей и крепнущей внутри нас. Сама истина невидима, ее невозможно передать, воплотить в словах или записать каким-нибудь образом. И как только карточный замок разрушится, истина разрушится вместе с ним. Вот этого мы боимся больше всего. Если ты начала бояться смерти, это значит лишь одно – твоя собственная истина уже родилась.