Единственная для Лютого

Так что придётся в чем-то уступить упрямцу, пожертвовать малым, чтобы не лишиться большего.

— Хорошо. Притормози отца в больнице, я поговорю с Машей. Мне пять минут всего нужно, потом я решу, чем отца занять, чтобы не сидел без дела и не путался у нас под ногами.

— Верное решение.

Как только за Сарматом закрылась дверь палаты, Руслан откинулся на подушки и перевёл дыхание. В присутствии посторонних он крепился и держался уверенно, но даже дышать было трудно. Потребовалось полминуты покоя, чтобы усталость немного отпустила его из своих крепких тисков. Лишь потом Лютый набрал номер охранника, который сегодня дежурил возле палаты Маши и попросил его, чтобы тот передал свой телефон девушке.

Лютый прислушался к звукам на фоне: стуку в дверь, негромкому предупреждению, эху шагов и шорохам. Каждый звук был полон смысла и Лютый пытался на расстоянии представить Машу: как сидит и что делает в тот самый момент.

Возникла тишина. Только едва слышное дыхание коснулось ветерком его слуха.

— Маша?

В ответ раздался судорожный всхлип.

— Руслан?!

— Да, это я. Жив, относительно здоров. Как ты сама? — постарался говорить ровно, чтобы сердце не выпрыгивало из груди и не ломило изнутри грудную клетку, трещавшую по швам.

— Я в порядке. Я… — произнесла Маша заплетающимся голосом и заплакала. — Я так рада слышать, что ты жив.

— Рада?

— Очень, — призналась Маша.

— Вытри слезы. Все позади уже. Ты под хорошей охраной. Даже под двойной охраной.

— Ко мне заходил твой отец. Но он не сообщил мне многого, лишь заверил, что ты поправишься.

— Так и есть. Уже поправляюсь. Если бы ты меня ещё и поцелуем обрадовала, я бы на поправку в десять раз быстрее пошел, — неожиданно для себя произнёс Лютый.

На том конце связи возникла тишина и сбивчивое дыхание Маши подсказало Руслану, что его слова взволновали девушку невероятно сильно. Впрочем, он и сам встрепенулся, словно ожил.

Никогда по телефону он долгих романтических разговоров и признаний с девушками не устраивал, все больше в горизонтальной плоскости общался, сразу к делу переходил. Да и сейчас бы он Машу был готов отлюбить, стиснуть крепко и не выпускать.

Однако теперь, когда Лютый понял ясно, что Машка прочно заняла место в его жизни, перед ними встали временные преграды, стены и расстояние.

Как же сильно хотелось сокрушить его одним махом!

Но Руслан сам не мог появиться рядом с Машей и не считал нужным тревожить девушку, которая тоже находилась в больнице не из праздного безделья, а по жизненно важной необходимости.

Слишком много было разного между ним и Машей: и возраст, и положение, и обстоятельства против них играли… Сюда же, в общую кучу добавлялось и упрямство, и гордость, ведь Маша тоже была с характером, стойкая.

Однако сейчас, побывав на волосок от смерти, Лютый чётко и ясно увидел, понял всем сердцем, что желает видеть в своей жизни лишь тех людей, что ему дороги и небезразличны, и Маша вместе с их детьми, стояла во главе этого списка.

— Ладно, Маш, ну сколько можно бегать от правды? Скажи, что и я тебе небезразличен? — попросил он.

— Это признание? — прошелестел тихий ответ.

— Сама как думаешь? Давай начистоту пообщаемся. Говори, что у тебя накипело.

— Я?

— Да. Решайся, Маша. Честный разговор. Откровенный. Как взрослые, — попросил Руслан. — Говори, о чем думаешь.

Сначала Маша ничего не сказала, словно с мыслями собиралась довольно значительное количество времени. Лютый уже хотел напомнить ещё раз, как услышал слова Маши:

— Думаю, что я постоянно перед тобой в проигрышной позиции, обнажена до состояния души, а ты можешь получить своё и пойти дальше, сделав мне больно. Мне ведь двадцать четыре…

— Двадцать четыре, и что? Разве это много, глупая?

— В это время у девушек обычно есть серьезные отношения, мужья, женихи, даже парни, которых они по несколько раз меняли и чему-то научились, как говорить и как вести себя с мужчинами, а я… У меня ничего из этого нет. Я впервые в такой ситуации, связанной с мужчиной, в очень сложной ситуации. К тому же у тебя есть семейные обстоятельства, а между нами ещё и договор, — торопливо выпалила Маша, она помолчала и добавила. — Я ничего говорить не стану. Потому что это может обернуться для меня разбитым сердцем…

— Вредина! — ругнулся Лютый. — Ну что тебе стоит порадовать меня несколькими ласковыми словами? Я к тебе сейчас со всей открытой душой и желанием разобраться. Хочу избавиться от лишней шелухи и мусора в виде брака, в который вляпался по самые помидоры. Не нужен он мне сейчас, до одного места все эти говенные бабки и крепкие, выгодные связи! — произнес в сердцах. — Совсем немного осталось подождать, и все решится окончательно. Но я хочу знать, что ты ко мне тоже дышишь неровно. Вернее, я это знаю и чувствую. Иначе не было нам с тобой так жарко, как в том мотеле или в машине. Ты ведь сама хотела… Тоже меня хотела, и так сладко, крепко собой сжимала, — выдохнул всей грудью.

— Руслан, я…

— Послушай меня, Маша. Я с тобой всего дважды сексом занялся. Ту первую ночку я за один раз считаю, — пояснил сразу. — А второй раз нас в такой жаркий момент прервали. на самом пике, что едва сердце не лопнуло. Финал был сладкий, но оборванный, насладиться не дали, а ведь я продолжения хотел и сейчас хочу. Хоть на койке лежу, как бревно, но в некоторых местах я твердый, как камень. Болезнь и временная слабость — это не преграда фантазировать и желать тебя.

— Тебе лучше сосредоточиться на выздоровлении, а не на фантазиях, которые отнимают силы.

— Всего два раза в тебе побывал, это, млин, мало. Мне еще и еще хочется! — упрямо сказал Руслан.

— Так, может быть, все дело только в твоих желаниях? Ты уверенный в себе, привлекательный, брутальный мужчина. Такие всегда нравятся женщинам. Я поняла, что девушек у тебя всегда в избытке, ты легко и быстро получаешь желаемое, а я…

— Ты меня обламываешь, не подпускаешь к себе.

— Я не хочу стать лишь призом, который достался чуточку труднее, чем все остальные, — призналась девушка.

— Ты не приз, Машка. И ты не права. Баб у меня было много, не отрицаю. Но отношений толковых у меня не было никогда. Разве можно считать отношениями купленный секс?! Или ту девку, что на одну ночь в постель залетела, а на утро я и имени её не вспомню? С тобой всё не так. Зря ты думаешь, будто для меня это соревнование или что-то вроде получения приза. Отношения с тобой — это не медаль, которую я на грудь повешу. Я тебя хочу. Не только секс, Маша. Хотя если бы ты сейчас была рядом, я бы нашел в себе силы приласкать тебя…