Единственная для темного эльфа 3

Разрываюсь между желанием найти того, кто поможет Фалю вернуть память, и пониманием, что ее отсутствие — единственная существенная преграда для эльфа на пути к эшафоту. Гер не простит, Ам-Рес не пощадит. Последнему, не уверена даже, что нужна живой. Возможно, сейчас я наслаждаюсь последними часами (днями) в обществе своего дроу, а затем последует неминуемый уход. Мой.

Обещаю себе, что когда-нибудь, когда обо мне все забудут, постараюсь его найти. Не через какой-то зов, о котором он теперь говорит, а сама. Может, даже сама спущусь в горно-подземный город-государство, где живут дроу. Наверняка там найдутся те, кто его хотя бы знает, а, может, и поможет найти.

Фаль по природе недоверчивый. Внезапная благосклонность с его стороны выглядит странно ввиду прошедших событий, но так хочется верить. Мое сердце до сих пор ноет от воспоминаний о вечере, а разум готов покинуть тело, не желая прокручивать злосчастное утро с откровением эльфа. Не знаю, что он для себя решил, но пока я для себя вижу только один путь — временно исчезнуть со всех радаров, будь они эльфийскими, волчьими или драконьими. А потом, когда он…

— Ты витаешь в облаках, ведьмочка, — мое плечо осторожно накрыла рука, заставляя навстречу поднимающегося пьяненького постояльца миновать меня по дуге.

— Не называй меня так, мне это не нравится.

Рука исчезла, а позади раздался насмешливо-игривый голос ее хозяина:

— Но ты же зовешь меня так, как тебе хочется.

Мысленно фыркнув, на носу зарубила называть его только Фалькониэлем. В комнате просто на эмоциях вырвалось!

— Нет, — не так уверенно, как хотелось бы, возразила я. Врать с мордой-кирпичом я никогда не умела.

— Конечно, зовешь, — с нажимом, убеждая, проговорил довольный дроу, не скрывая своего хорошего расположения духа. Явно все мои промахи вспоминает.

Хотела сказать что-нибудь ехидное, не сдерживая рвущуюся наружу вредность, но оказалась обезоруженной внезапно произошедшей ситуацией: прямо с последней ступени лестницы меня сграбастали необъятные мускулистые руки, в момент, когда я отвернула голову в сторону.

Об округлившихся глазах не стоит даже говорить.

Да ладно руки! К макушке ощутимо приложились чьи-то губы, а я словно в ступор впала от неожиданности, боясь оторвать лицо от мощной груди. Судя по тишине за спиной, ошеломлена не одна я.

— Доброе утро, пирожок, — раздалось над головой ласковое порыкивание. — Как спала?

— Деас, что за фигня? — невнятно прошепелявила я, еще крепче втиснутая в его грудную клетку.

Волк чересчур бодро рассмеялся, мгновенно отрывая меня от земли и отскакивая от эльфа на безопасное расстояние, пока я бессильно шевелю плечами в попытке отстраниться и вдохнуть живительного кислорода.

— Ты подыграть можешь? Ради тебя, между прочим, стараюсь, — над чем оборотень старается, дошло до меня не сразу. Видимо, легкое удушье сказалось. А вот когда дошло, вылупилась на него вдвое б о льшими глазами, чем до этого было.

— Деас, не надо! — только и успела сдавленно пискнуть, как за спиной в отдалении, все еще с лестницы, послышался угрожающе-спокойный голос Фаля:

— Что я вижу? — от его тона мурашки побежали по коже. Серый разжал объятия, позволяя мне отступить на полшага, но обнимать не перестал, а мне высвободиться — никак. Фаль, тем временем, наконец, спустился с лестницы и неспешно направился к нам. — Все внутри меня прямо-таки напрашивается, чтобы расценить эту выходку как угрозу жизни моей протеже. Ты бы руки убрал, волк.

— О, и ты здесь! — рука оборотня легко скользнула мне на талию, на что мое сердце предпочло переместиться в пятки. Мгновенно вскинула напряженный взгляд на дроу и поняла, что этот жест тоже от его внимания не ушел. От улыбки не осталось и следа. — Я тебя не заметил. Ну, как ночь прошла? Нагулялся?

— Деас, ты что творишь?! — я нервно задергала майку на груди друга.

Взгляд эльфа стал опасным. Заметно потемневший он опустился на оборотня, обещая ему незабываемое времяпрепровождение, если тот не остановится. Настроение Фаля испортилось. Нет, правильнее сказать, испоганилось Фалино настроение.

Однако, вопреки ожиданию, эльф из бесконтактно-убивающего взгляд сменил на предупреждающий. Так и читалось в нем: «Твоя говорливость сходит тебе с рук последний раз».

— Деас, а где Рена? — мигом вклинилась я в «приятное» общение этих двоих, задирая повыше голову. — Она уже внизу или еще не спускалась? Зови ее скорей, завтрак нельзя пропускать!

Кто бы говорил.

— Она ждет нас в глубине зала, — процедил волк, так же буравящий дроу взглядом. — Она попросила разбудить тебя, если ты еще спишь. Нам скоро пора.

Бровь эльфа едва заметно дрогнула на словах о моем возможном пробуждении, но реакция его ничем более выдана не была. Хорошо хоть в этом коридоре нет никого! Я же продолжила разряжать обстановку:

— Вот! Иди, предупреди ее, что мы сейчас придем, — уперлась ладошками в монолитную грудь, толкая волка по направлению к залу таверны. — Пожалуйста, Деас. Дай нам пару минут.

Понимает этот волк, что я, вполне возможно, ему жизнь спасаю?! А то потом найдем его внезапно где-нибудь рипнувшимся, а Фаль потом честно разведет руки в стороны, приговаривая, мол, магия крови случайно дернулась.

Деас нехотя, но прислушивается. В последний раз хмуро окидывает эльфа взглядом, кивает, и через пару секунд его спина скрывается в широком проеме коридора, ведущего в таверну на первом этаже. Я провожаю его глазами, и только начинаю оборачиваться к Фалю, как он резко дергает на себя, в губы мои впиваясь, а потом, внезапно разрывая поцелуй, склоняется к моему уху:

— Еще раз увижу его рядом с тобой — руки переломаю этому выскочке, так ему и передай. Посмотрим, как сильно ты ему нравишься.

25. Охотники

25. Охотники

— Фалькониэль, не заводись, — молвит она мне, а у меня руки чешутся приложить оборотня хотя бы раз.

По груди гладит, в попытке успокоить, не понимая, что касания ее вызывают совсем другие желания. Руки бессознательно к ней тянутся, в собственническом захвате к себе прижимая. От мысли, что на ее внимание претендует еще кто-то, хочется подпалить кое-кому хвост. Нас с драконом и так слишком много. Мы с ней даже ближе, чем я ранее предполагал. Я знаю, каково это, когда она стонет мое имя, просто не помню. И эта мысль не дает мне покоя.