Единственная ночь

– Я всегда говорила: пирог цедрой не испортишь.

– Шедевр мысли, – одобрил Рейф.

– Знаешь, у тебя настоящий талант кулинара. Почему же ты до сих пор не открыл ресторан?

– Ждал подходящего момента. Ханна поставила локти на стол.

– Ладно, мне надоело теряться в догадках. Если ты не владелец пятизвездочного ресторана, откуда же у тебя «порше» и столько свободного времени?

Рейф загадочно улыбнулся:

– Гадаешь, вправду ли я стал гангстером?

– Такое мне не приходило в голову ни на минуту.

– Да? – Рейф откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. – А почему?

– Ты не так одет. Всем известно, что гангстеры носят костюмы из блестящей ткани, с широкими лацканами.

– Только гангстеры с восточного побережья. А здесь, на Западе, умные ребята предпочитают не выделяться.

– Значит, я ошиблась. Так чем же ты занимался последние восемь лет? Только не повторяйся: о работе в отеле я уже слышала.

– Я действительно работал в отеле. Какое-то время. А еще вкладывал средства… – он помедлил, – в торговлю компьютерными программами.

Чтобы заниматься таким делом, нужны стальные нервы и редкостная интуиция, подумала Ханна.

– Я слышала, что это верный способ лишиться последней рубашки.

– Да. – Рейф пожал плечами. – Но я не разорился.

– Оно и видно. – Она усмехнулась.

– Я уже отошел от дел, – продолжал он. – Несколько месяцев назад получил прибыль и обратил ее в ценные бумаги и пакет акций предприятий, занимающихся высокими технологиями.

– Стоп! – Ханна вскинула руку. – Ты меня пугаешь. Мэдисону не пристало всерьез рассуждать о солидном финансовом планировании. А как же имидж необузданного, импульсивного мачо?

– Если ты считаешь, что я ни на что не гожусь, поговори как-нибудь при случае с Гейбом. Делать деньги и заключать сделки – его хобби.

Ханна улыбнулась:

– Хладнокровный финансист Мэдисон? Трудно вообразить.

– Гейб унаследовал свою долю фамильной мэдисоновской вспыльчивости, но направил ее на создание «Коммерческой компании Мэдисона».

– Поверю тебе на слово. – Ханна помолчала. – Ты когда-нибудь угощал своей стряпней деда?

Рейф удивился.

– Нет. На кухне в доме Митчелла заправляет Брайс.

– Почему бы тебе не пригласить Митчелла на ужин сюда, в Дримскейп?

Рейф насторожился:

– К чему это ты клонишь?

– Сама не знаю. Мне просто вдруг пришло в голову сравнить его страсть к садоводству с твоей – к кулинарии. У каждого из вас творческая энергия нашла свой выход. Да, я думаю, тебе следует пригласить его на ужин.

Долгую минуту Рейф размышлял молча.

– Ты неисправима, – наконец заявил он. – Никак не можешь удержаться, чтобы не давать советов.

Ханна вздохнула и поудобнее устроилась на стуле.

– Ты прав, я не знаю меры. Думаешь, мне стоит обратиться к психоаналитику?

– Выбросишь деньги на ветер. Все кончится тем, что ты начнешь давать советы ему. – Он поднялся и собрал в стопку тарелки. – Пойдем в солярий, я принесу кофе туда.

Озадаченная и одновременно польщенная, Ханна встала из-за стола и покинула кухню.

Она бродила по комнате со стеклянными стенами, не удосуживаясь включить свет, а потом подошла к стене и остановилась. Рейф прав: пора бы ей отучиться раздавать советы налево и направо. Они никому не нужны.

Ханна печально смотрела на широкую дугу залива, огни маленькой гавани и набережной. До солярия доносилась негромкая музыка, нежная и страстная, точно объятия любовника. Эта медленная, вкрадчивая пьеса звучала так, словно родилась в дымном ночном клубе и никогда не видела дневного света.

Рейф вошел в солярий с подносом в руках. Не говоря ни слова, он расставил на столе посуду, выпрямился и направился к Ханне.

По ее спине пробежал холодок предчувствия.

Дом обступала ночная тьма, в воздухе витала сладкая мелодия. Рядом с ней – сексуальный мужчина, обладатель редкостного кулинарного таланта… ну и что?

«Вспомни про Уинстона!»

Рейф остановился, подойдя к ней вплотную.

– Я уже говорил, что это платье тебе очень идет?

Ханна издала невнятный возглас, решив придерживаться безопасной тактики.

Рейф положил ладони ей на плечи.

– В нем ты выглядишь сногсшибательно.

«Думай про Уинстона».

Рейф заключил ее в объятия и начал медленно покачиваться под музыку.

С таким же успехом он мог бы сразу заняться с ней любовью. Эффект оказался тем же самым. Ханне показалось, что она тает в руках Рейфа. Не сумев побороть искушение, она осторожно положила голову ему на плечо.

Он сжал объятия, провел большим пальцем по ее спине.

«Думай про Уинстона».

Она прокашлялась.

– Можно задать тебе один гипотетический вопрос?

Он задел губами ее висок.

– Отвечать на гипотетические вопросы – цель моей жизни.

– Скажи, согласился бы среднестатистический мужчина поддерживать близкие отношения с женщиной, которая то и дело читает ему нотации, да еще в довольно оскорбительной для него и занудной манере? – Она сглотнула. – Даже если во всех случаях она права?

Некоторое время Рейф продолжал танцевать в задумчивом молчании.

– Среднестатистический мужчина – вряд ли, – наконец произнес он.

Ханну обступил плотный, как туман, унылый мрак.

– Этого я и боялась.

Прошло еще минуты две. Вдруг Рейф остановился у самого окна.

– Теперь моя очередь задавать вопросы, – заявил он. – Скажи, меня можно назвать среднестатистическим мужчиной?

Она мгновенно подняла голову с его плеча.

– Нет. Ни в коем случае. Каким угодно, но только не среднестатистическим и не заурядным. Только не это!

Он улыбнулся.

– В таком случае не понимаю, в чем проблема, – заявил он.

Он взял ее за подбородок и поцеловал. Ханна перестала думать про Уинстона.

Глава 12

Ее влекло к нему. Он чувствовал это. Легкая дрожь подсказывала, что ее возбуждение нарастает. Он не помнил, когда в последний раз женщина в его объятиях дрожала так, как Ханна.

Внезапно он понял, что и у него подрагивают пальцы.

Где-то внутри у него разверзлась грозовая туча. Горячий ливень хлынул вниз, орошая иссушенные земли. Там, где еще недавно была лишь пустыня, мгновенно выросли непроходимые джунгли. Неукротимое влечение и мучительное предвкушение завладели им, превратившись в пульс самой жизни.