Единственные
Шрифт:
Артурчик исподлобья посмотрел на нее.
– Прости меня, пожалуйста, сынок, – произнесла Регина; она впервые в жизни произнесла эти слова.
– Вот это правильно, – одобрил дядя Алик.
Дома Регина сделала все, как велели родственники, и села ждать Гришу. Он забрал сумку, потом позвонили из ее магазина, ей пришлось выдержать долгую беседу с бухгалтером, звонить юристу, специалисту по налогам, и кончилась суета чуть ли не в девять вечера. Артурчик в это время уже должен был улететь, позвонить ему она не могла. Оставалось тупо смотреть на телеэкран, осознавая, что других
В одиннадцать позвонил Рафик.
– Тетя Регина, Артур не у вас?
– Рафик, что случилось?!
– Рейс задержали. Мы сидели, ждали, и он – тетя Регина, он как-то сбежал из аэропорта…
– К ней поехал!
Регина сразу позвонила дяде Леве и дяде Алику.
– Сиди дома, поняла? Дома сиди! Сейчас я туда пошлю Гарика и Гришу. И еще одного человека. Если он там – они его оттуда вытащат. Не вздумай ему звонить, – было ей сказано.
Полчаса тянулись как полвечности. Регина отвлеклась на таблетки, но хитрое время меняло цифры на часах очень неохотно. Наконец подал голос телефон.
– Я был прав. Не надо было тебе туда ехать, – сказал дядя Лева. – Его там нет. А старуха померла.
– Черт бы ее побрал! – вырвалось у Регины.
– Так оно, наверно, и есть. Придется улаживать. Сиди дома, никому не звони. Мать этой дурочки где работает? Старуха кричала, да я не понял.
Регина объяснила.
– Ничего хорошего. Но и ничего страшного. Яшу Бернацкого я знаю, завтра ему все объясню. Теперь будем искать Артурчика.
– Дядя Лева, я боюсь! Если он не там – то где же?
– Сам бы я хотел это знать. Ты пока не ложись…
– Дядя Лева, какое «ложись»?..
Вот теперь Регина действительно впала в безумие. Не знать, где твой ребенок, – это ужас, это как черная болотная вода, подступающая к горлу. Она ходила по квартире, садилась, смотрела на телефон то с надеждой, то со страхом, но дядя Лева не звонил, и с каждой минутой ожидание делалось все смертельнее.
Вдруг она услышала – открывают входную дверь. Регина кинулась в прихожую. Там стояли двое – Артурчик и мужчина средних лет, очень приятной внешности.
– Добрый вечер, – смущаясь, произнес мужчина. – Вот, я вашего сына доставил. Вы не волнуйтесь, ничего страшного, надо было раньше, но мы ходили по парку, говорили… Не сердитесь на него, ради Бога! Мальчик был в ужасном состоянии…
Артурчик молчал.
– Кто вы? – вспомнив про необходимость оберегать сына от чужих, спросила Регина.
– Да, извините, я не представился. Я Пахомов, Алексей Дмитриевич, можно – просто Алекс, меня все так зовут. Я – художник, театральный художник. Вы посмотрите в Интернете, наберите в поисковике «Алекс Пахомов» – и все про меня узнаете.
– Я сейчас чайник включу, – сказал Артурчик и ушел на кухню.
– Вы давно с сыном знакомы?
– Часа два, наверно, – тут Алекс перешел на шепот. – Не ругайте его, пожалуйста. Когда я его увидел, он плакал… только молчите… я не мог мимо пройти, ребенок плачет… мы пошли в парк, он мне все рассказал… Не ругайте его, ему сейчас очень плохо.
– Как будто мне хорошо!
– Вы не понимаете!
Он до своей девушки пытался дозвониться – она телефон не берет. Он возле ее дома стоял, а в какой квартире она живет – не знал, а там – домофон… в общем, растерялся…Регина смотрела на Алекса и с изумлением ощущала, что этот человек ей нравится. Лицо хорошее, правильное лицо, открытое, что-то в улыбке совсем детское, так улыбался маленький Артурчик, когда хотел искупить какие-то свои смешные грешки.
– Простите меня, пожалуйста, – продолжал Алекс. – Я не мог его сразу домой отвести, ему нужно было выговориться…
И замолчал.
Появился Артурчик, он нес с кухни электрочайник и заварочник. Молча, не глядя на мать, он прошел в гостиную, вернулся с хрустальной посудиной, на кухне высыпал туда все печенье, какое нашел, и опять проследовал в гостиную.
– У вас замечательный сын, – прошептал Алекс. – Ну, я тогда пойду, наверно…
Регина не знала, как себя вести. Артурчик заварил чай не для матери, а для этого мужчины. Сказать гостю, который явился заполночь, «оставайтесь» было как-то странно – да и отродясь не принимала Регина таких поздних гостей. Пока был жив отец – в доме бывала только родня, умер – вообще стали как-то обходиться без гостей, а сами ходили к дяде Леве и к дяде Алику. Разве что тетя Римма забегала, да иногда Жанна из второй смены… кто еще?.. А ведь завела же Регина дома дорогую посуду!..
– Оставайтесь, – сказала она. – Проходите.
И сама себе объяснила: нужно как-то мириться с Артурчиком, который обижен совершенно незаслуженно. Дядя Лева все очень хорошо объяснил. И еще радоваться надо, что золотому мальчику подвернулась растяпа Ксюша, а не красивая стервочка, знающая, с какой стороны бутерброд маслом намазан.
Регина чувствовала себя неловко, чаепитие спас Алекс. Он рассказывал о последней выставке старинного и современного фарфора, Регина удивилась: как, в этом городе бывают такие выставки? Алекс объяснил, каково собирать для экспозиции раритеты из частных коллекций.
– А давайте сходим туда вместе? – предложил он. – Когда вам будет удобно.
И положил на стол свою визитку.
– Можно… – немного растерявшись, ответила Регина.
Артурчик упрямо не желал с ней разговаривать. Он обращался только к Алексу. А тот был человеком, очень хорошо воспитанным, просидел за столом ровно столько, сколько нужно ради вежливости. И на прощание поцеловал Регине руку.
Дверь захлопнулась, Регина повернула все ручки и все задвижки. Артурчик ушел в ванную, оттуда – к себе, совершенно не желая обсуждать сегодняшние события.
Регина понимала – во всех бедах он винит мать. Это было несправедливо – но ведь и дядя Лева был прав, объясняя ситуацию. Но кто, скажите на милость, кто из матерей точно знает, какое количество свободы нужно отмерить мальчику?
Регина пошла к себе в спальню, встала перед большим старинным трюмо. Ей пятьдесят три года, в таком возрасте женщины еще находят себе мужей, если серьезно этим занимаются. С одной стороны – поздно приводить мужчину в дом, он уже не станет для Артурчика авторитетом в мужских делах. С другой – как знать…