Единственные

Она полезла в сумку за пистолетом, но пистолет провалился на дно и застрял между прочим имуществом – портмоне, косметичкой, толстым ежедневником, двумя упаковками дорогих колготок, открытой пачкой печенья, пустым пакетиком из-под сока.

– Региночка, это ужасно, я должен знать, где он! – восклицал Алекс. – Я всюду искал его, в «Рандеву», в «Миксте», всюду! Его нет! Мне страшно подумать, что с ним!

Регина вытащила пистолет. Гарик сказал, что он заряжен, и показал, как сдвигать рычажок предохранителя. Алекс видел оружие, настолько-то слабого света на лестничной площадке хватало, но у него помутился рассудок, не иначе, он даже не пытался спрятаться или сбежать.

– Региночка, если он ко мне не вернется, я повешусь! Клянусь вам, повешусь! Сделайте что-нибудь, объясните ему, что я его люблю, что я жить без него не могу, ради Бога!

– Вешайся, сука, – сказала на это Регина. – Вешайся сам, иначе пристрелю, как бешеную собаку, пидор проклятый!

И в самом деле, это было идеальным выходом из положения. Регина вбежала в квартиру, зажгла свет в ванной, там была прилажена великолепная сушилка с тонкими тросиками, других веревок в доме не водилось. Регина, не зная, как отцепить тросик, всем весом повисла на сушилке и выкорчевала ее из стены, потом потащила в прихожую.

Там уже стоял Алекс.

– На! Вешайся! – крикнула она и кинулась на кухню за хозяйственными ножницами, которые могли справиться с куриной костью.

Потом она протянула Алексу кусок троса, которого явно бы не хватило для смертоубийства, но это она поняла уже потом.

– Вы ненавидите меня? Вы так меня ненавидите? – спросил Алекс. – Боже мой, да разве же я виноват?! Я люблю Артурчика, я жить без него не могу! Когда я его увидел – во мне все перевернулось! Вы ведь тоже его любите! Послушайте, Региночка, мы должны его спасти!

Регина не знала, что сказать этому обезумевшему человеку. Злые слова не проникали в его сознание, он весь был поглощен своей бедой.

– Убирайтесь, а то я вас пристрелю, ясно? – спросила она. Все-таки рассудок победил, чувство самосохранения тоже проснулось, и Регина поняла, что стрелять в Алекса тут, ночью, с риском перебудить всех соседей, чревато большими неприятностями, нужно сделать это иначе, совсем иначе…

– Я буду ждать его, я его дождусь… – пробормотал Алекс. – Я все ему скажу… Он не может вот просто так взять и бросить меня! Региночка, я на все ради него готов! А он?!.

– Вы пьяны? – догадалась Регина, потому что иначе объяснить поведение Алекса она не могла.

– Я? Нет, то есть да, немного… я же всюду искал его, в «Миксте», в «Рандеву», в «Корзинке»…

– Где? – невольно удивилась Регина, но сразу поняла: «Корзинка», здоровенный супермаркет, кроме прочих излишеств, имела круглосуточную забегаловку; там многие жители микрорайона успешно назначали свидания. Выходит, голубые тоже ее использовали…

Тут на лестнице послышались быстрые шаги. Регина узнала их – сколько раз, ожидая сына, она стояла в прихожей, чуть ли не прижимаясь щекой к двери, сколько раз улыбалась и вздыхала с облегчением: это он, он спешил домой!

Дальше было какое-то особо причудливое безумие. Алекс на коленях ползал у ног Артурчика, Артурчик то ругался, то хохотал незнакомым, жеманным, визгливым смехом, и объяснения в любви его совершенно не трогали. Регина стояла, опустив руку с пистолетом, и не знала, как прекратить бардак. Наконец она ушла к себе в спальню.

Осознать то, что случилось, ей было трудно. Конечно, Алекс во всем виноват, но и сын, оказывается, очень быстро, слишком быстро стал другим. Она не знала, что он умеет так говорить и так смеяться. И ведь сама прикармливала этого Алекса, идиотка! Нужно было с кем-то посоветоваться, а с кем – она не знала. Только не с родней – точка зрения родни ей была известна.

Если бы она сгоряча застрелила Алекса – вряд ли ее бы оставили на свободе. Конечно, родня не поскупилась бы на лучших адвокатов, но даже месяц в тюрьме подкосил бы ее бизнес навеки. Конечно, родня присмотрела бы за магазинами и за складом, но – во вторую и вообще в двадцать вторую очередь, потому что у каждого своих забот хватает. Так, выходит, что ни делается – все к лучшему. Алекс остался жив – но ненадолго, удастся придумать что-нибудь этакое, скажем, смерть спьяну под колесами трамвая или прыжок с крыши.

В прихожей то вопили, то хохотали. Регина тихо выматерилась. Умнее всего было бы выставить эту парочку на лестницу и запереть дверь, но она не могла – неизвестно, где тогда окажется Артурчик. В конце концов она легла на кровать, не раздеваясь, только скинула туфли. И сама не поняла, что заснула, потому что и во сне на нее орал дядя Лева, бубнил дядя Алик и восклицал, ползая на коленках, Алекс.

Утром ее, как всегда, разбудил рингтон с голосом Киркорова: «Ой, мама, шика дам!» Артурчик, заведовавший домашним компьютером и мобилками, иногда, балуясь, ставил самые неожиданные рингтоны. Регина вышла на кухню. Там сидел Артурчик в одних трусах и пил крепкий кофе.

– Кошмар, – сказал он вместо «доброе утро». – Я засну на первой паре.

Регина уговорила его пойти учиться в педагогический институт на факультет иностранных языков, на платное отделение, туда брали практически без экзаменов. Артурчик с грехом пополам осваивал английский, а вторым языком выбрал испанский, и это радовало – Регина мечтала о доме где-нибудь неподалеку от Валенсии, да и распространить свой бизнес на Испанию тоже было бы неплохо.

– Давай я тебе хоть котлеты разогрею, – предложила Регина.

– Давай. Только скорее, ладно?

Ни слова об Алексе не было сказано. Видимо, Артурчик полагал, что, раз уж мать узнала правду и молчит, то никаких объяснений не надо. Съев три котлеты, он побежал в ванную, потом – одеваться и, уходя, чмокнул Регину в щеку – как обычно.

А она все это время наблюдала за сыном, пытаясь понять, как же это он умудрился ее обмануть – ее, родную мать? И что же в нем на самом деле изменилось? И как теперь вытаскивать сына из этого болота? И как мирить его с родней? Без родни Регина не мыслила жизни – при всей ее оборотистости ей было необходимо чувствовать поддержку дяди Левы, дяди Алика, их жен, своих двоюродных братьев и сестры. Ох, непростая это была задача… Зная, что не сию секунду, так минут через десять родня примется звонить, Регина стала придумывать подходящее вранье.

В это время Ксюша, стоя перед зеркалом, собирала волосы в хвостик.

– Сделай прическу, как у всех, – сказала Лида. – На твой хвост смотреть скучно.

Сама она вывязывала бантики на голове у Машуни.

– Хорошо, мама, – ответила Ксюша.

Ей было не до нарядов и не до стрижек – все время отнимала дочка. Вот на то, чтобы съездить на оптушку и набрать Машуне платьиц в стиле «маленькая принцесса», у нее время находилось. Деньги тоже находились. А на себя…

С того дня, когда привезли домой Машуньку, все делалось ради нее, и Ксюша не возражала – она помнила, как при жизни бабушки все делалось ради самой Ксюши, единственной, других не будет, внучки. Теперь бабушкой стала Лида – и у нее был отличный образец для подражания.