Единственный и неповторимый Кристальный друид

Было странно вернуться на ферму.

Я не планировала возвращаться, ведь меня ждала засада МП, но на пути с горы телефон Зака загудел. Он проверил сообщения, ввел ответ и сообщил мне, что я могла вернуться домой.

Он не стал объяснять, откуда знал это, но я смирилась. Если бы тут ждали агенты, я дала бы им арестовать Кристального друида вместо меня. К счастью для нас обоих, агентов или охотников тут не было, когда мы вернулись.

Было все еще странно, что МП вдруг отступила, и я не доверяла этому. Я не ощущала себя в безопасности. Я не могла расслабиться.

Я отклонилась к ограде пастбища, посмотрела на гору Берк, ее скругленная вершина была за облаками, розовыми от уходящего солнца на западе. Почти сорок восемь часов прошло с убийства нами Дюллахана на распутье.

Сорок восемь часов назад я убила Лейни.

Уикер бежал по пастбищу, а я гадала в тысячный раз, что со мной такое. Почему я принимала решения, разрушающие меня. Почему я старалась разрушить свою жизнь.

Я не бросила Зака, которого ненавидела, чьей смерти хотела, обороняться самому от Дюллахана. Я пошла за ним. Я не сбежала, пока Дюллахан отвлекся на него, я попыталась помочь. И я не дала Лейни назвать его имя, а убила ее.

Перед тем, как мы покинули распутье, я нашла пруд Баллигора и выбросила свой складной нож и нож Лейни в мутные воды, но я знала, что избавиться от орудия убийства было мало. Я уже была главной подозреваемой в убийстве Арлы, и почти весь мой ковен видел, как мы с Лейни ссорились у ее дома.

Теперь Лейни пропала. Вскоре я стану главной подозреваемой в ее исчезновении.

Я уже собрала вещи. При первом знаке возвращения МП я убегу в глушь и пропаду. Я должна была уже убежать, но не могла заставить себя уйти. Только тут я ощущала себя как дома после смерти родителей. Я не могла вытерпеть мысль, что потеряю это место.

Особенно сейчас, через дни после восстановления воспоминаний. Я все еще истекала кровью внутри. Я не забывала то, что убила тетю, но пережить все это снова — растущую надежду, сокрушительное поражение, душераздирающее предательство, моя жестокая реакция…

Затерявшись в прошлом, я смотрела на облака, темные в сумерках, когда Уикер подошел и понюхал мой карман. Я встряхнулась и прицепила поводья к его уздечке, повела его в конюшню, его копыта стучали там по бетону. Я оставила его в его стойле, проверила Винни и других лошадей, а потом заперла конюшню

Погода все еще была душной, но уже не такой невыносимо жаркой, как два дня назад. Я вдыхала запахи ночи, глядя на сияющие огни дома, размышляя.

Мне больно, голубка.

— Ты в порядке, — сказала я, не сводя взгляда с дома.

Я ужасно сильно ранен.

— Ты в порядке.

Со вспышкой белой шерсти голубоглазый кот прыгнул на подставку для посадки на лошадь рядом со мной.

Я чуть не погиб, но ты даже не спросила хоть раз о моем самочувствии.

Я бросила на Рикра испепеляющий взгляд.

— Я много раз спрашивала вчера, и ты только жаловался, что я тебе надоедала. Разве не ты говорил, что на тебе все быстро заживает, и ты будешь в порядке, поспав денек?

Он опустил уши.

Мои убеждения должны были ослабить твои тревоги, но не стереть их.

— О, вот как? — я махнула на его чистую шерсть здоровой рукой. — То, что ты выглядишь как полностью здоровый, тоже не должно стереть мои тревоги?

Хмф, — он спрыгнул с деревянной подставки, метая хвостом. — Какое холодное сердце.

— Не делай вид, что не любишь это во мне.

Я восхищаюсь твоим пылом. Не меняйся, голубка.

Я отвернулась от дружелюбных огней дома.

— Не планирую.

Кроме одного визита в квартиру за сменной одеждой и сумкой для побега, я спала в доме, вернувшись с распутья. Зак был в моей квартире, и я не хотела быть рядом с ним.

Если я буду смотреть на него, придется говорить с ним о прошлом, о его предательстве десять лет назад. Хоть я сказала, что хотела объяснений, часть меня просто хотела вонзить в него нож и покончить с этим.

Я прошла к задней двери конюшни. Рикр смотрел мне вслед, но мудро не пошел за мной.

Я открыла дверь, пошла по лестнице, направив чувства вперед себя. Я знала, что Зак был там. Рикр был прав, энергия друида расходилась от него волной, захватывая все больше, чем дольше он оставался на одном месте.

От этого я скрипела зубами, его сущность пропитывала мой дом. Я хотя бы не ощущала резкий гул силы Лаллакай, она охраняла его внимательно с возвращения с распутья, но она куда-то улетела сейчас.

Я замерла у двери, здоровая ладонь потянулась к карману, но надежного складного ножа там не было. Я была не вооружена, и я ненавидела и это.

Я ненавидела все в этом.

Стиснув зубы, я распахнула дверь и вошла. Гостиная казалась нетронутой, только одеяла были сложены на диване, а сверху на них — подушка. Дверь спальни была закрыта, как я ее оставила, но дверь ванной была открыта, свет падал оттуда на тускло озаренную гостиную.

От стука двери, закрывшейся за мной, Зак вышел на порог открытой ванной. Черные джинсы плотно сжимали его ноги и узкие бедра. На нем не было футболки, и было видно четкие мышцы торса. Белый бинт был приклеен к его чуть загорелой коже.

Его волосы были мокрыми от недавнего душа, челюсть — гладко выбрита, а зеленые глаза пристально смотрели в мои через комнату.

Я посмотрела на бинты на левом бицепсе и правом предплечье, на правом боку под ребрами, квадрат был приклеен к груди слева. Он держал в руке моток лейкопластыря. Я не помнила, чтобы Дюллахан так его ранил.

Воспоминание всплыло в голове: безумный крик вырывался из моего горла, и я бросилась на него с ножом.

Точно. Я его ранила. Это были раны от ножа.

Я подняла голову, бросая ему вызов поискать вину, которой не было, в языке моего тела. Я не ощущала чувства вины. Он заслужил это и больше.

Я смотрела на его лицо. Вид его, понимание того, кто он, зажигало огни ненависти, сожаления и презрения к себе с той ночи десять лет назад. Его предательство терзало меня, свежее, словно только вчера он ушел от нашего обещания, бросив меня, избитую и сломленную, под дождем.

Он прислонился плечом к косяку двери.

— Ты вернулась.

— Я не уходила далеко, — ответила я, голос был хриплым от эмоций, которые я подавляла.